— Не знаю, где именно, но хочу, чтобы ты знала: я не вступал с ним в контакт, не видел его и не говорил с ним с тех самых пор, как он меня освободил. — Рефаим покачал головой. — Я… Я не хочу, чтобы ты и все остальные думали, что я что-то скрываю.

— Хорошо. То есть, по крайней мере, это прогресс. Не знаешь, что ему могло понадобиться?

— Нет!

— Ладно, ладно. Я ни в чем тебя не обвиняю. Ты сам начал, помнишь?

— Да, но я… — Лицо Рефаима снова застыло.

Затем он посмотрел на меня, и печаль в его глазах была столь глубока, что у меня заныло в животе.

— Он зовет меня.

— Зовет тебя? Что ты имеешь в виду? Я ничего не слышу. — Я продолжала озираться по сторонам, будто ожидая, что из кустов на меня прыгнет страшилище из детских сказок.

— Нет, — покачал головой Рефаим. — Ты его не услышишь. Его не в буквальном смысле слышно. Отец может призывать меня через нашу бессмертную кровь. Не думал, что он на это еще способен после того, как Никс меня изменила. — Рефаим с несчастным видом посмотрел вдаль. — Но я не совсем человек. Я все еще смесь зверя, человека и бессмертного. И во мне продолжает течь его кровь.

— Эй, это нормально. Ты стараешься изо всех сил. Я вижу, как ты смотришь на Стиви Рей, и знаю, что ты ее любишь. Сама Никс простила тебя.

Рефаим кивнул и провел рукой по лицу, отчего мне бросилось в глаза, что он вспотел. Сильно.

Очевидно, он заметил, что я это увидела, и сказал:

— Сложно не отвечать на его зов. Прежде я никогда ему не сопротивлялся.

— Слушай, оставайся здесь. Я схожу за Старком, Дарием и Стиви Рей. А затем ты пойдешь на зов Калоны. Мы пойдем с тобой и покажем ему, что ты действительно стал одним из нас, и что он обязан оставить тебя в покое.

— Нет! Я не хочу, чтобы все узнали о его появлении. Особенно Стиви Рей. Она считает, что я должен окончательно отвернуться от него, но это так тяжело! — Рефаим молитвенно сложил руки, словно умоляя меня понять. — Калона все равно остается моим отцом!

Пусть я и не хотела, но начала понимать его:

— Моя мама тоже запуталась. Предпочла мне мужчину, но где-то глубоко внутри я продолжала любить ее и хотела, чтобы она тоже любила меня. По-настоящему любила. И самое ужасное в ее смерти — у нее больше не осталось шанса вновь стать моей мамой.

— Тогда ты понимаешь, — сказал он.

— Да, в какой-то мере, но одновременно я согласна со Стиви Рей. Видишь ли, Рефаим, ты чувствуешь себя как любой ребенок, чей родитель сошел с истинного пути, но проблема в том, что твой папа не какой-то мужик по соседству. Он — опасный бессмертный, и находится на вражеской стороне в войне Добра и Зла.

Рефаим закрыл глаза, словно мои слова причинили ему боль, но кивнул, и когда вновь распахнул веки и встретился со мной взглядом, я почувствовала, что он принял решение.

— Ты права. Я должен предстать перед ним и дать понять, что наши пути окончательно и навсегда разошлись. Пойдем со мной, прошу, Зои.

— Ладно. Я только схожу за Старком, и…

— Только мы вдвоем. Знаю, это глупо, но я не хочу унижать отца. А мои слова, да еще и в присутствии Старка, сильно оскорбят его.

— Рефаим, я не могу пойти с тобой без Старка. Или ты забыл, что твой отец пытался меня убить?

— Неферет держала его тело в плену и заставила последовать за тобой в Потусторонний мир. Он этого не хотел. Он никогда не хотел причинять тебе вреда, Зои, и всегда говорил мне, что не станет убивать тебя или любую другую Верховную жрицу Богини.

— Да пойми же ты, — я покачала головой, — Калона без раздумий убьет любого, кто станет на его пути к желаемому.

— Ты близко общалась с ним лишь когда он вырвался из-под земли. Ты можешь честно сказать, что никогда не видела в нем частички прежнего Воина Никс?

Я заколебалась, не желая вспоминать, как по-дурацки вела себя перед смертью Хита. Я вздернула голову:

— Калона убил Хита, потому что я была настолько глупа, что обидела своего Воина в непосредственной близости от твоего отца!

— Хит не был Верховной жрицей на службе Никс. И ты мне не ответила. Скажи честно. Ты замечала в нем прежнюю сущность?

В миллионный раз я пожалела, что не умею врать, и вздохнула:

— Ладно, ладно. Думаю, я видела, каким он был. Видела Воина Никс, — честно призналась я, но затем добавила: — Но я ошибалась.

— Не думаю, по крайней мере, не во всем. Я считаю, что Воин Никс еще живет в отце. В конце концов, он позволил мне выбрать собственный путь.

— Но он не позволяет тебе окончательно освободиться от его влияния! Он здесь и зовет тебя.

— А что, если он зовет меня, потому что скучает? — воскликнул Рефаим и вновь провел рукой по лицу, утирая выступивший пот. Более сдержанно он продолжил: — Прошу тебя, Зои. Клянусь, что не позволю отцу причинить тебе боль, как и не дам ему обидеть Стиви Рей. Прошу, пойдем со мной и будь свидетелем тому, что я порвал с ним, чтобы больше никто в Доме Ночи не подвергал сомнению мою верность. — А потом Рефаим сказал то, что окончательно сделало меня Королевой Страны Дураков: — Он еще не видел меня в человеческом обличье. Возможно, когда он своими глазами узрит прощение Никс, в нем проснется Воин. Неужели Никс была бы против, чтобы ты дала ее Воину последний шанс?

Я посмотрела на него и поняла, что в нем нашла Стиви Рей: в принципе, Рефаим обычный симпатичный парень, который хочет, чтобы отец его любил.

— Вот черт! — сказала я. — Ладно. Я пойду с тобой, но за пределы кампуса мы выходить не будем. И тебе следует знать, что если я испугаюсь, расстроюсь, заволнуюсь или что-то типа того, Старк это почувствует и примчится сюда с луком наперевес, а его лук никогда не промахивается. И я обещаю, что он выстрелит, поскольку с этим я ничего не смогу поделать.

Рефаим взял меня за руку и почти потащил к восточной стене кампуса.

— Я не подвергну тебя опасности. Ты ничего подобного не почувствуешь.

Я собиралась сказать что-то о летающих свиньях, но промолчала и пустилась трусцой, чтобы держаться рядом с ним.

Конечно, я знала, куда мы идем. Как пить дать.

— Дурацкое дерево у дурацкой стены, — выдохнула я. — Не нравится мне это, совсем не нравится!

— Туда легко проникнуть, и там редко кто ходит, — отозвался Рефаим. — Вот почему он явился именно туда.

— От этого не легче, — пожаловалась я.

Мы пронеслись по газону.

Я оглянулась через плечо на огни конюшен, протянувшихся в этой части кампуса, и подумала, что пора бы отречься от престола Страны Дураков и послать мысленный сигнал бедствия Старку, но Рефаим внезапно притормозил и остановился.

Я перенесла внимание на него и увидела рядом с расколотым деревом Калону. Тот стоял спиной к нам. Позже у меня было время поразмыслить, почему он не смотрел в ту сторону, откуда ждал Рефаима, но в тот момент, как я и предполагала, его присутствие затмило у меня все мысли.

Он был высок, силен и, как обычно, до пояса обнажен. Его огромные черные, словно вытканные богом из ночного неба крылья были сложены за спиной.

Я и забыла, насколько он красив, могущественен и величав. Сжав зубы, я мысленно встряхнулась. Насколько он опасен, я не забыла.

— Отец, я пришел, — сказал Рефаим таким тихим и детским голосом, что я изо всех сил стиснула его руку.

Калона обернулся. Его янтарные глаза округлились. На секунду кровь отхлынула от его лица, а на смену удивлению пришло истинное потрясение.

— Рефаим? Это правда ты, сын мой?

Я почувствовала дрожь, пробежавшую по телу Рефаима, и снова стиснула его ладонь.

— Да, отец. — Его голос окреп. — Это я, Рефаим, твой сын.

Я знала, что Бессмертный творил ужасные вещи. Он вступил в союз с Тьмой, убивал, лгал и предавал. Но думаю, что на всю жизнь запомню выражение лица Калоны в миг, когда он увидел Рефаима-человека.

На мгновение Калона улыбнулся, и на его лице отразилась такая радость, что я отпустила руку Рефаима. Я стояла, разинув рот, и глазела на чудо счастья на лице его отца, понимая, что вижу в его взгляде ту же любовь, что и в те минуты, когда он смотрел на Никс в Потустороннем мире.