Этот богатый плодородными землями и бортными лесами, бобровыми гонами и рыбными ловлями край, раскинувшийся на большом торговом волжском пути, ставшим на всем протяжении русским, привлекал многих: и сподвижников Ивана Грозного, которых он щедро наделял вотчинами; и торговых людей, видевших большие выгоды в развертывании здесь своей деятельности; и свободных крестьян, которых манили к себе плодородные земли; и беглых холопов, стремившихся укрыться в глухих заволжских лесах от непосильной кабалы бояр в старых местах; и посадский люд, надеявшийся на хороший заработок; и, наконец, не чуждое мирских дел духовенство, которое видело, какие выгоды сулит обоснование в этой стороне. Со многих мест Руси собирались здесь люди, но более всего из центральных и северо-восточных ее областей — «верховые (то есть с верхней Волги) сходцы», оседавшие главным образом в южной части Нижегородского Поволжья, на плодородных его землях, а также непосредственно на берегах Волги и Оки.

К свободным и беглым присоединяются и ссыльные, в частности новгородцы, которые уже второй раз ссылаются в Нижегородское Поволжье (первый раз в конце XV века). Сюда они занесли различные ремесла, в особенности кожевенные.

Наконец, нельзя не отметить как новых поселенцев в Нижегородском Поволжье татар (часть из них обосновалась еще ранее), расселившихся в юго-восточной его части[60].

В XVII веке продолжалось интенсивное заселение территории Горьковской области (в Правобережье, в основном, до второй половины его, а в Заволжье особенно с этого времени)[61], и, можно сказать, в XVI—XVII веках возникла основная масса ее населенных пунктов, в особенности в Правобережье, где их возникло подавляющее большинство.

В это время отчетливо проявляются существенные различия в характере заселения Правобережья и Заволжья.

В Правобережье, где русское расселение перешагнуло через Пьяну и Тешу, значительную роль, наряду с вольным, играло и принудительное заселение в связи с занимавшим здесь большое место землевладением крупных вотчинников (среди них размерами своих владений особенно выделялись боярин Морозов и князь Черкасский).

В Заволжье же, массовое заселение которого русскими по существу только еще начиналось и где боярские вотчины (впоследствии помещичьи владения) почти отсутствовали[62], «скопилось много беглых, ушедших на Керженец от тягостей крепостной неволи, от гнета оброков и податей (недаром в народе сложилась пословица: «Нечем платить долгу, дай пойду за Волгу»). Сюда же, спасаясь от преследований, бежали и первые раскольники, восставшие против Никона и его новшеств. Они селились в глухой чаще, рубили лес, ставили свои «хижи». К первым поселенцам присоединялись новые и в лесах вырастали починки, заимки и раскольничьи скиты»[63].

Селились, однако, в Заволжье и вольные люди. Правительство, заинтересованное в увеличении доходов казны, призывало «крестьян вольных, людей добрых и семьянистых, не тягольных и не холопей» на левобережные равнины лес сечи, дворы ставити и землю пахати и покосы разчищати»[64]. Но такие свободные люди особенно далеко от Волги не отходили, в глухие места не забирались, а селились, главным образом, между Городцом и Бором, по рекам Узоле, Линде (и ее притоку Кезе) и Везломе, в местностях, получивших названия Чищи и Черной Рамени, где возникает множество деревень и починков (как видно из «Сотных грамот», их насчитывалось уже в середине XVI века около 600). Но здесь «деревни малые, зато частые, одна от другой на версту, на две» (Мельников-Печерский «В лесах»).

Наконец, в Заволжье имело место заселение, проводившееся монастырями, располагавшими здесь немалыми владениями.

Особенности заселения территории Горьковской области в XVI—XVII веках нашли свое отражение в географических названиях, весьма многочисленных и разнообразных.

Правобережье прежде всего выделяется названиями населенных пунктов, связанными с именами и урочищами. Особенно это относится к мордовским названиям, образующим довольно многочисленную группу (около двухсот), которые «в подавляющем большинстве получили названия или от урочища, с которым они связаны, или от старинных мордовских личных имен (Маресева, Сырсеева и т. п.), причем последняя категория составляет не менее половины всех названий»[65].

Вообще о мордовских названиях (включая названия рек и урочищ) следует заметить, что они дают многое для раскрытия картины прежнего расселения мордвы. Уже в XVII веке наблюдалась группировка мордовских населенных пунктов в отдельных местах, перемежаемых большими участками русского расселения. Исторические документы не дают ответа на то, каким было расселение мордвы до этого — равномерным или тем же очаговым. Но размещение населенных пунктов, имеющих мордовские названия, дополняемое размещением населенных пунктов с мордовским населением ясно показывает, что до прихода русских расселение мордвы в южной части Правобережья (за Тешей и Пьяной, где сосредоточено большинство мордовских названий) было, хотя и относительно редким, но более или менее равномерным (исключая лишь некоторые места с особенно глухими лесами).

Как показывают русские и мордовские названия населенных пунктов, происходящие от урочищ, в Правобережье поселенцы оседали при небольших речках (на это указывает характерное окончание многих мордовских названий на лей — «речка» — Букалей, Чуварлей и т. д. и русские названия, например Чернуха, происходящие от одноименных речек), занимали поляны (многочисленные русские названия — Поляны и Полянки, а также мордовские названия, оканчивающиеся на куши и гуши от кужо — «поляна» — Пичингуши, Каналгуши, Серякуши, Миякуши и т. д.), селились на гарях[66] (отсюда название Гари), при ключах (отсюда — Ключищи), не говоря уже о лесных урочищах — дубняках, липняках, березняках и т. д. (отсюда русские Дубровки, Липовки, Березовки и мордовские Тумлейки, Пекшати, Килелеи, а также русские Волчихи и Лисенки и мордовские Вергизай и Ревезень). И это только наиболее характерные из большого разнообразия названий поселений, получивших их от урочищ.

Названия населенных пунктов в Правобережье, связанные с личными именами, наряду с многочисленными русскими Николаевками, Александровками и т. д. и мордовскими Алемасовом, Кельдюшевом и т. п., получившими эти названия в большинстве от первых поселенцев, запечатлели имена и владельцев крупных вотчин. Ряд населенных пунктов, основанных этими владельцами, получил по их именам и фамилиям свои названия, и, в отличие от других именных названий, они почти не повторяются.

Так, по именам и фамилиям вотчинников носят свои названия: город Горбатов (от Шуйского-Горбатого), села — Воротынец (от Воротынского), Бутурлино (от Бутурлина), Юрьево — в Гагинском районе (по имени Бахметьева), Бахметьевка — в Сеченовском районе и другие. От фамилий и титулов владельцев происходят и такие названия населенных пунктов, как Княгинино и недалеко от него Княжиха (в Лысковском районе), Княж-Павлово, Княж-Лукьяново (в Бутурлинском районе).

К этим названиям по существу принадлежит и название Васильсурска (первоначально Васильграда), основанного как крепость (в 1523 г.) при впадении Суры в Волгу, которое он получил по имени Московского князя Василия III.

К числу именных названий принадлежат также и названия городов — Павлова (возник в XVI веке под названием Павлова Острога), Сергача (возник в середине XVI века и назывался тогда Сергачево) и Лукоянова (возник во второй половине XVI века, получив название по фамилии первого поселенца некоего Ивашки Лукоянова). Именными является и ряд татарских названий, «как Мамлеево, Мансуриха, Мангушево и т. п., которые ясно указывают на их первых владельцев»[67].