— Много белых пятен.

— Но все-таки?

— Ну, во-первых, героина сорта «Кандагар» не существует.

— А что же колют себе в вены мои земляки-сковичане?

— Да нет, ваши, а теперь и мои земляки-сковичане колют себе героин сорта «Кандагар». Я имел ввиду другое. Такого сорта в Афганистане не знают.

— Саранча, у меня к вам просьба. Говорите просто и понятно, без всех этих восточных кружевов и неприличных намеков. Я еще плохо владею предметом и намеков не понимаю.

— Видите ли, в чем дело. Технология получения героина такова. Вначале выращивается урожай опиумного мака. Эта сельскохозяйственная культура произрастает в горной местности с теплым климатом. Чем выше горы и теплее климат, тем больше урожайность и лучше качество конечного продукта. Северная граница культивирования опиумного мака — предгорья Иссык-Куля. Урожайность там низкая, а полученный из выросшего там мака героин низкого качества. Самая близко расположенная к экватору горная местность расположена в так называемом «Треугольнике». Это стык границ Лаоса, Таиланда и Бирмы. Героин оттуда идет самый лучший, но и транспортировка из этого района крайне проблематична. Недурен героин, полученный в Ливанских горах. Но там мало посевных площадей. Поэтому основная масса опиумного мака выращивается в Афганистане. Это огромная, с пол Европы, горная страна, расположенная достаточно близко к экватору. Весь собранный урожай мака поступает на перерабатывающие заводы. Технологический процесс включает в себя производство опиума. Героин производится из опиума с применением химического реагента под названием ацетат ангидрид. Это вещество можно получить только в условиях высокотехнологического промышленного производства где-нибудь на заводе в США или Европе. Иногда героина получают из морфина. Морфин в процессе простейшей химической реакции ацетилирования превращается в высококачественный героин. Но сам морфин произвести не так просто, как опиум. Существует синтетический аналог морфина — метадон. Метадон действительно снимает «ломку», но ощущение кайфа, или, как говорят наркоманы, «прихода», почти не дает. Если есть натуральный продукт, наркоман всегда предпочтет его метадону. Да метадон в кустарных условиях и не изготовишь. Технологии на всех заводах по производства героина принципиально одинаковы, но разняться в деталях. Сорта опиумного мака также разняться. В результате этого получившийся в разных местах героин заметно отличается друг от друга по целому ряду характеристик, а, следовательно, и по выраженности кайфа, по его особенностям, а так же по частоте, характере и степени выраженности побочных эффектов.

— Скажите, Саранча, а кем вы были на гражданке, до того, как стали Саранчой?

— По образованию я инженер-технолог химического производства. Между прочим, подавал большие надежды. Если бы в свое время была московская прописка, могли бы в аспирантуру направить.

— Примерно так я и подумал. Судя по «простейшей химической реакции ацетилирования». Но не убивайтесь так, дружок. Вы, и без аспирантуры, возлагаемые на вас надежды оправдали. Продолжайте.

— Далее героин на лодках, в автомашинах и на вьючных животных везут в Среднюю Азию, в первую очередь в Таджикистан. Уже в Узбекистане килограмм героина стоит 400 тысяч узбекских сомов, то есть 10 000 долларов. Далее из Средней Азии в Россию и далее в отменившую внутренние границы объединенную Европу. Впрочем, удовлетворяя растущий спрос на всех этапах большого пути.

— Ну и как это выглядит, по данным вашего аналитического центра, применительно к героину, которым торгует псковский Олигарх?

— Следующим образом. Я резюмирую, подробности опускаю. Какой-то завод, по какой-то особой технологии, делает хороший героин. Обладающий некоторыми особенностями, но, в целом, хороший. Далее, этот героин, известный как сорт «Кандагар», каким-то очень хорошим путем попадает непосредственно к Олигарху, а далее потребляется здесь и уходит в Эстонию и далее, в Финляндию и Швецию.

— Что значит «очень хорошим путем»?

— Дешево Олигарх сдает свой товар потребителям. Очень дешево. Значит расходы на транспортировку у него небольшие. И перебоев нет, иначе бы периодически в больницу поступала бы толпа наркоманов, которых «ломает». А этого в Скове никогда не было. Дешево и без перебоев — это и есть «очень хорошим путем».

— Ну и что это за путь?

— Представления не имею. Думаю, нечто совершенно оригинальное. Может быть непосредственно из Афганистана непосредственно в дивизию ВДВ? Но это мои домыслы. Точно я не знаю.

— Твои домыслы ошибочны, Саранча. Товар Олигарху везут из Москвы.

— Вы серьезно? Только без ментовских выкрутасов. Мы тратим время и ресурсы во внедрение в дивизию ВДВ. Если все это впустую, то я остановлюсь. Смотрите гражданин следователь. Наша организация может быть благодарной, вы уже убедились в этом, и добра мы не забываем. Не крохоборствуйте и не торгуйтесь, скажите что знаете. Мы за ценой не постоим.

— Скажите, Саранча, вы вышли на тропу войны с Олигархом?

— На моем уровне решения такого характера не принимаются. Но я поставил об этом вопрос перед своим начальством, когда у меня был поверяющий.

— И война состоится, каково ваше мнение?

— Обязательно. Или он начнет с нами конкурировать в Эстонии и далее. Собственно, это уже и происходит. Решение о начале этой войны — это вопрос бюрократической процедуры внутри моего руководства. Но там не дураки сидят, так что это просто вопрос времени.

— А если я вам в этой войне помогу? Понимаете, Саранча, не в стороне буду стоять, а реально помогу, вы бы могли воевать следующим путем. Сдать нам людей Олигарха. Одного за другим или всех сразу, как получиться, включая самого голубчика. Без всякой стрельбы, утоплений и всякой такой тягомотины. Как ваше мнение?

— Я лично согласен. Пускай ребята на нарах посидят. Лишь бы работать не мешали. Поставлю этот вопрос перед начальством. Не сейчас конечно, когда принципиальное решение будет принято. Субординацию нужно соблюдать. Вы меня понимаете?

— Ох, Саранча, не напоминайте. Вы знаете, что я вспомнил. Недавно нам сигнал поступил. В московском поезде везут партию героина. — Вы устроили в поезде шмон и взяли моего человека с мелкой партией героина. Я на эту тему говорить даже не буду. Где-то мы прокололись. То, что вы взяли, то взяли. Претензий никаких. Мы сами найдем, откуда ушла информация.

— Можете не искать. Стук был не на вас. В этом поезде Олигарху ехало пять кило товара. Но от нас произошла утечка. Девушка, которая везла товар, сошла с поезда на последней станции перед Сковом.

— Ну и где эта девушка? Вспомните, пожилой следователь, вспомните. Обратите внимание, я не спрашиваю где товар, сдайте мне девушку, на которой ехал героин. Для меня это критически важно.

— Я не думаю, что она много знает.

— Конечно, всего она не знает. Наверняка она почти ничего не знает обо всем пути. Но, рассказав из первых рук о том звене, за которое она отвечает, она даст представление обо всей цепи. Где она?

— Мы ее ищем. Но если найдем, наверное, я вам устрою встречу.

— Вы меня обяжете чрезвычайно.

— Я понял, Саранча, давайте пока оставим эту тему.

— Забились. Кстати, почему ты сказал, что у меня сперма с глаз капает? Ты же ничего просто так не говоришь.

— А-а, это я просто на девушку, которая нам на стол подавала, засмотрелся. Красивая очень. И весь наш разговор слышала. К чему это? Что это за девушка? Откуда? Не такой это разговор, чтобы лишние люди слышали.

— Не волнуйся. Она по-русски не понимает. Мне ее недавно в Афганистане подарили. А что красивая, так это не порок. Как считаешь?

— Так то ты с ней на афганском говорил или она узбекский знает? — Я с ней говорил на узбекском. Она афганская узбечка. А никого афганского языка в природе не существует. Как и языка советского. Афганистан — это многонациональная страна и там живут разные народы, в том числе и узбеки.

— А что значит «подарили»? Ты что, день рождения гулял, и тебе ее привели перевязанной цветными лентами с дарственной надписью на попе «Будь счастлив, расти большой»? А как же папка с мамкой?.