Такое вот дело. Сегодня суббота, но сегодня я туда не пойду. В этот день евреи не работают, да и миллион евро для меня явно неподъемная сумма. Я даже искать и не пытался.

— Наверное, мы вам поможем, Аркадий. Как твое мнение, Ноготь?

— Аркадий, а она действительно мазохистка?

— Понятно. Спасибо Ноготь.

— Хомяк, лучше я вам порекомендую хорошего психиатра. Вы представляете, о ком идет речь?

— Скажите, Аркадий, а где происходит эти ваши девичьи схватки и потуги?

— Спорткомплекс на Фрунзенской, а…

— А эти двое похожих на поэтов бритых юношей в красном джипе с символами московской ассоциации женского бокса …

— А кто же еще? Скажите, а вы действительно…

— Аркадий, я вам советую провести сегодняшний вечер в родном «Уникуме». Мы вам обязательно позвоним.

23 часов 00 минут того же дня. Телефонный звонок в кабинете владельца «Уникума».

— Аркадий?

— Исаакович.

— Что!?

— Зовут меня Аркадий Исаакович.

— Вы смотрели последний выпуск новостей?

— Нет. У нас в «Уникуме» по вечерам много работы, особенно по субботам.

— Я йогурт.

— Что!?

— Моя кличка Йогурт. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Я бы не хотел показаться не вежливым…

— Я единственный бригадир ясеневских, который остался в живых после бойни во время финального боя. Покойный Череп страшно обозлился на тебя за боксершу в кружевах, которая всех побила и еще губы красила в перерыве между раундами. Сегодня он всех пригласил, чтобы видели, как ты в зубах миллион евро принесешь. Причем хвостиком махая. Все и пришли, только меня почечная колика скрутила.

— Желая вам, господин Йогурт, скорейшего и полного выздоровления.

— Что!? Да я в порядке. Камень уже выссал. Слава Богу, теперь уже не болит. Я бы с вами хотел встретиться. Вам меня опасаться нечего. Там всех положили, в том числе и Генерала. Кто такой Генерал, вы знаете?

— Нет.

— Нет, так нет. Это я к тому, что будет с теперь ясеневским — никто не знает. Так что с вас, собственно, спрашивать некому. Так что и опасаться вам нечего.

— Вы уверены, что до беседы с вами я чего-то опасался?

— Так я могу приехать?

— Конечно, Йогурт, конечно. Буду рад нашему знакомству.

— Сейчас я поднимусь, мы тут у дверей твоей лавочки стоим.

— Ты действительно «Уникум». Значит, ты ничего не знаешь? Тогда я тебе расскажу. У нас на боях строго. Было, мать твою! Зрителей охрана всегда проверяла на входе на предмет оружия. Правительственная ложа, где самые братаны сидели, защищена пуленепробиваемым стеклом и охраняется особо. Так что эти козлы сделали! Приходят двое, у обоих за спиной рюкзаки. С рюкзаками у нас вообще не пускают. Охрана им говорит, что у вас ребята в рюкзаках? Давайте глянем. А они отвечают, рюкзаки открывать мы не будем. Нас сам Череп ждет, что в рюкзаках лежит, он знает. Охрана звонит своему начальству. Начальство звонит Черепу. А тот, пидар, уже поддатый был, не терпелось ему покрасоваться, все головка ясеневских уже там сидела. Ну, все! Даже Генерала пригласил, черт бы его побрал. Приводят этих двоих с рюкзаками. Сами же в правительственную ложу их провели! Ладно, отвлекся я. Заводят их, значит, а они и говорят: «Кто здесь Череп?». Там все чуть со стульев попадали, кто же Черепа не знает, у него даже по телевизору интервью брали. «Я, Череп, я, — говорит, а сам ржет. — Не волнуйтесь братаны, расстегивайте рюкзаки». Они спокойно так рюкзаки с плеча поснимали, свертки достали, и вдруг палить вовсе стороны начали. Там у них какие-то автоматы короткие были в газеты завернутые. Никто и предположить не мог! Всех за сразу и покосили, никто и дернуться не успел. Только телка одна была. Сам Череп ее привел. Обычно туда с телками никто не приходил. В стороне она стояла, сразу не завалили ее, а добивать потом не стали. Чего им телка молодая, явно она не при делах. Пожалели ее, один из них так и сказал: «Девчонку еще не одну не убил, даже в Чечне. Начинать не хочу». Потом они из правительственной ложи по-тихому вышли и среди зрителей растворились. У них в зале свои люди были. Быстро их спрятали и переодели. Так и ушли. Да и не искал их никто особенно. Все начальство уже неживое было, организовать их поиск некому было. Ну да ладно, Аркадий, заговорились мы с тобой. Ты нам адресочек братанов тех дай, мы с ними поговорить хотим. А не дашь — придется за всех ясеневских ответить, прямо сейчас. Ты нас понял?

— Хочешь говорить — говори. А Аркадия нашего пугать не надо. Он у нас смелый, мы его даже медалью «За мужество при совершении полового акта» наградить собираемся. Правда, Хомяк?

— Сейчас лично ему на пиджак награду прицеплю, только автомат разряжу. Автомат то узнал, Йогурт?

— Спокойно, братаны, спокойно. Опустите автоматы, расслабьтесь. Мы просто стрелку забить хотели. Аркадий ваш нам как зайцу триппер нужен.

— Поговорить так поговорить. Говорить мы любим. Только учти, Йогурт. Сегодня в «Уникуме» санитарный день, посетителей не принимают. Как твоя бригада зашла, мы двери сразу и закрыли. В зале стриптиз твои братаны смотрят, и моя бригада на них поглядывает. И во всех трех джипах мы шоферам твоим лапки связали, ты уж извини нас, братан. Это чтобы беседа наша плавно протекала. Ничего личного.

— Примерно что-то такое я и предполагал. Ну что же, давайте знакомиться. Я, как вы метко заметили, Йогурт. Единственный оставшийся в живых бригадир ясеневских. Ты, как я понял, Хомяк. Друга твоего как звать-величать?

— Ноготь я, в натуре.

— Хм. Хомяк и Ноготь, Ноготь и Хомяк. Братаны вы, конечно, резкие, но не знаю я вас. Значит не московские вы. Из каких краев бригада? Как обществу представить вас?

— С сегодняшнего дня мы московские. Или не прописались?

— Как не прописались, прописались, конечно, слов нет. Еще вопрос, вы по понятиям живете или как?

— Какие понятия! Если мы сидеть будем, так почти все на милицейской зоне.

— Вот как? А что это у вас за автоматы, братаны, вроде не ментовские?

— Это израильские «Узи». Так себе автомат, плохой, можно сказать. Кучность при стрельбе не плохая, но прицельная линия короткая, целиться неудобно. Воевать бы им я не стал. Другое дело бандитские разборки. Короткий он, прячется легко, хоть под одеждой, хоть в рюкзаке, хоть где, да и скорострельность приличная. Ствол то короткий, оттого и греется медленно. Так что курок нажал и води по сторонам. В тесноте правительственной ложи пользоваться им самое милое дело, ты заметил?

— Обратил внимание. А сам ты, Хомяк, вряд ли мент. Спецназ какой-нибудь?

— Есть такое дело.

— Почему ясеневских положили?

— Аркадий пожаловался. Обидели парня. Череп правила обозначил, а потом сам же за их выполнение на счетчик поставил.

— А говорите, что не по понятиям живете.

— Это случайное совпадение.

— А что, Аркадий с вами расплатился? Вы для него серьезно поработали.

— Расплатится, время есть. Мы ему только сумму обозначили, а во времени не ограничили.

— Понял. Значит, при вас состоять будет Аркаша-Уникум. Теперь его так звать-величать. Через вас он конкретным братаном стал, самому Черепу обиды не простил.

— Уникум так Уникум. Нас он представлять будет. Через него и найти нас можно, если кому-то понадобимся.

— Понял. Все понял. Последний вопрос, не по делу, для души. Можно?

— Спрашивай.

— Не боитесь, ребята? Ясеневские — это фирма солидная. Была, по крайней мере.

— Слышишь, Ноготь. Сам йогурт, а автоматов не боится.

— Не бери в голову, Хомяк. Не понимает он. Свежий. А может, по жизни диетический.

— А Ноготь то наш, из блатных. Птицу видно по сранью в полете. Угадал?

— Угадал, Йогурт, угадал. Как в минеральную воду глядел.

— Что-то вы сегодня без настроения, братаны, пойду я, пожалуй.

— Иди Йогурт, иди. Кто спрашивать о нас будет, говори, мол, чеченские мы, русские беженцы с Гудермеса. Пока в Москве по углам скитаемся, но уже в столице прочно прописались и принимаем заказы. Работаем быстро и качественно, но берем дорого. Найти нас можно через Уникума.