Подумав об этом, я медленно кивнула.

Я не могла возразить против этого. Блэк стоял во главе своего уголка мира, сколько я его знала.

- Что ж, теперь вы часть нашей группы, - сказала я. - Не давайте Блэку отпугнуть вас. Позвольте мне поговорить с ним, ладно? Я его знаю. На самом деле, он не хочет, чтобы вы уходили, даже если у вас постоянно складывается такое впечатление. Даже не считая всего происходящего, для него вполне типично отталкивать людей, чтобы посмотреть на их реакцию. В какой-то странной манере это дань уважения.

Запустив пальцы в свои волосы, я добавила:

- ...И сейчас он переживает огромный стресс, как я уже говорила.

Я почувствовала, как из света Даледжема выходит интенсивный импульс облегчения, и повернулась, посмотрев ему в глаза.

Увидев там безграничную эмоциональность, я выдохнула. Меня совершенно обезоружила сложная смесь эмоций, которую я ощущала исходящей от другого видящего. Там было глубинное облегчение, плюс утомление, беспокойство, страх, скорбь, настойчивое ощущение выбитости из колеи из-за того, что их внезапно забросило сюда, а также решительный настрой адаптироваться, каким-то образом ассимилироваться.

Он не хотел быть выброшенным на улицу.

Никто из них не хотел.

Враждебность Блэка и проблемы с Чарльзом вызвали у них ощущение, что перспектива оказаться бездомными вполне реальна. Они пытались решить, не стоит ли им просто уйти, рискнуть жить в одиночку.

Мой голос тут же смягчился.

При этом я импульсивно накрыла ладонью его руку.

- Не давайте Блэку отпугнуть вас, - сказала я, выпуская к нему импульс тепла. - Я серьёзно. Совершенно серьёзно. Я уже говорила, это не личное. У него есть весомые причины не желать напоминания, кем он был в том другом мире. Он изменит своё отношение... я тебе обещаю, изменит. Просто за короткий период времени на него многое свалилось.

Он благодарно сжал мою руку, и я улыбнулась в ответ, с облегчением видя, что немного напряжения ушло с его лица. Затем, вздохнув, я отпустила его руку.

Скрестив руки на груди, я посмотрела на каменные ступени, ведущие к церкви.

- ...Может, он пока этого не знает, но я подозреваю, что Блэку нужна ваша помощь, - пробормотала я тише. - Особенно, если он прав насчёт полковника.

Я мрачно посмотрела на Даледжема.

- ...Особенно, если вы оба правы насчёт Чарльза.

Даледжем лишь кивнул.

И все же, глядя в эти темно-ореховые глаза, я по-прежнему видела лишь облегчение.

На службе было людно.

Столько людей набилось в эту массивную церковь, что поначалу сложно было сориентироваться. Более того, сложно было не испытывать страха перед весом смерти этого мужчины, и перед реакцией, которую я чувствовала в военных и разведывательных кругах, не говоря уж о семье полковника.

Есть и положительная сторона - как только я вошла в те двери и увидела море чёрной одежды и фуражек, я куда меньше стала беспокоиться о том, что наши покинутые видящие будут выглядеть подозрительно.

Как раз когда я об этом подумала, я увидела Чарльза и группу его видящих, занявших почти полный ряд скамей в правой части церкви. Я наблюдала за ними исключительно боковым зрением, проходя мимо, пока не ощутила на себе взгляд и не повернулась.

Сделав это, я встретилась с непостижимыми зелёными глазами моего дяди Чарльза.

«Нам нужно поговорить, Мири», - послал он, говоря прямо в моем сознании.

«Не сейчас, дядя Чарльз».

«Потом, - пробормотал он в моем сознании. - Сегодня вечером мы улетим обратно в Москву, вскоре после того, как все закончится. Возможно, мы могли бы выкроить время перед приёмом?»

«Я в этом сомневаюсь, дядя Чарльз, - послала я в ответ, мои мысли все ещё звучали отрывисто. - Давай я позвоню тебе завтра. Сегодня мне нужно быть с Блэком. Что бы тебе ни понадобилось от меня, это может подождать. Я не хочу увиливать от приёма на похоронах ради чего-то, что может подождать двадцать четыре часа».

Я ощутила завиток раздражения в его свете.

Он был там, затем исчез.

«Справедливо, - послал он мягче. - Я понимаю, что тебе нужно быть со своим супругом. Мы поговорим завтра, - он помедлил, затем его тон сделался резче. - Блэк знает? Он осознает, как именно умер его друг? Как его нашли?»

Я почувствовала, как мои челюсти сжимаются.

«Завтра, дядя Чарльз, - послала я. - Я не хочу, чтобы ты сегодня беспокоил Блэка по этому поводу, серьёзно. Дай ему хоть один проклятый день. Один день, чтобы скорбеть. Один день, чтобы вспомнить, побыть со своими друзьями. Позволь ему завтра решить, как быть с тем, что случилось с полковником. Пожалуйста».

Я чувствовала, что мой дядя хочет поспорить.

Я чувствовала, как он хочет рассказать мне вещи, которые могут заставить меня передумать.

В конце концов, его мысли сделались мрачными.

«Один день, - неохотно согласился он. - Я постараюсь изо всех сил. Но Мири... если мне придётся нарушить это обещание, просто помни, что иногда ситуация не может ждать. Иногда ситуация развивается слишком быстро, чтобы брать паузу, полагающуюся нам в таких случаях».

Я не ответила, но почувствовала, что мои челюсти сжались ещё сильнее.

Быстрее зашагав по устеленному ковром проходу на своих высоких каблуках, я исподтишка на ходу сканировала толпу, улавливая тех, кто сидел ближе всего к алтарю, подмечая случайные мысли и читая настроение толпы.

К сожалению, я почти немедленно почувствовала то, что имел в виду мой дядя.

Несколько самых сильных и эмоциональных мыслей, услышанных мной, имели отношение к тому, как умер полковник. Наверное, неудивительно, но люди, которым принадлежали эти мысли, в основном носили военную униформу.

Они мало переговаривались между собой, только мрачно смотрели на алтарь, сосредоточившись на закрытом гробу, который покоился на возвышении прямо под алтарём.

Мне пришло на ум задаться вопросом, почему Блэк не надел униформу.

Мгновением позже я осознала, что он не мог.

Если бы кто-то спросил у него, где или когда он служил, это могло вызвать вопросы, на которые он не мог ответить так, чтобы не пришлось потом стирать память. Сейчас он представлялся частным консультантом по охране, который работал с военными, но сам не служил.

Полковник знал правду, конечно же.

Именно полковник занимался всеми файлами Блэка после войны, стер те, которые могли сегодня поставить его в неудобное положение, а также сделал так, чтобы все документы о нем и его компании соответствовали его визуальному возрасту в человеческих годах.

Полковник засекретил настоящие военные сведения о Блэке после Вьетнама.

В последние несколько дней он переключился, используя название компании Блэка на всех контрактах для Пентагона, так что не должно возникнуть вопросов о возрасте Блэка, его опыте взаимодействий с Пентагоном и доступом к секретной информации.

Ни одна из мыслей, которые я сейчас ощущала, никак не относилась к Блэку.

Большинство сводилось всего лишь к слухам и спекуляциям.

И все же мой ментальный слух уловил несколько мыслей, показавшихся вполне осведомлёнными.

«Бедная Камилла», - громко подумал волос прямо рядом со мной.

Я повернулась, обнаружив мужчину лет шестидесяти, с почти полностью поседевшими рыжими волосами, веснушчатым лицом, пузом, натянувшим перед армейской униформы, и раскрасневшейся шеей, торчавшей из воротника мундира. Его лицо исказилось скорбью, пока он смотрел на гроб.

«Я не знаю, как она вообще его опознала. Его собственная мать не смогла бы его опознать».

В его сознании промелькнул образ.

Я поморщилась, споткнувшись на плюшевом ковре. Я чувствовала, как он тоже морщится и поджимает губы, словно стараясь заблокировать этот образ.

«Бедная Камилла, - снова подумал он. - Надеюсь, кто-нибудь останется с ней сегодня ночью. Черт, надеюсь, её чем-нибудь напоили».