- Нет, на рынке покупал, специально ездил, – я натянул подаренную вещицу, и Женька, внимательно осмотрев меня, хмыкнул. – Ну, вроде ничего, с размером угадал, хотя продавщица мне долго доказывала, что для воробьёв у них одежды нет.

- Я не воробей, я – орёл! – гордо вскидываю голову.

- Как скажешь, орёл, так орёл, - покладисто соглашается Женька, - мелкая разновидность.

Нет, почему он такой? Последнее слово всегда остаётся за ним. С ним даже дед не рискует вступать в словесные перепалки. Только Олег, но тому тоже палец в рот не клади, откусит вместе с рукой.

- Футболка – это подарок Кирилла, так что не переживай, в единичном экземпляре, – я только киваю, есть у меня маленький заскок, не люблю ширпотреб.

- А что подаришь мне ты, Белочка? – я очень редко пользуюсь этим Женькиным прозвищем, он его не очень любит.

- А чтобы ты хотел получить? Только учти, свой мотоцикл я тебе не отдам. Он мне дорог.

- Жмот, - смеюсь я.

- Так всё-таки, что бы ты хотел получить?

Я закрываю глаза и кидаюсь в омут с головой.

- Тебя!

Глава 1

Алекс.

Я испугался собственной смелости. Вот зачем я ему это сказал? Два года молчал и любил на расстоянии, и питал пусть крохотную, но надежду на то, что когда-нибудь он ответит мне взаимностью. А сейчас я, скорей всего, лишусь и этого крохотного лучика надежды. От страха зажмурил глаза и вцепился в медальон, висящий у меня на груди. Эта серебряная вещица была у меня с рождения, и я всегда считал её моим талисманом. Носил не снимая. Металл приятно холодил пальцы и успокаивал.

- Я даже не знаю, как на это реагировать, - услышал я тихий Женькин голос и распахнул глаза.

Он смотрел на меня с немым изумлением и ... жалостью. А вот это он зря! Меня жалеть не надо. Человек сам выбирает свою судьбу и должен уметь отвечать за свои поступки. Мне всегда казалось, что я умею.

- Лекси... - продолжил Женька, но я подошёл к нему и решительно закрыл его рот рукой.

- Помолчи, дай сначала мне сказать.

Он кивнул и, убрав мою руку, отошёл к окну, опустившись на подоконник, приготовился слушать. Я нервно прошёлся по комнате и остановился напротив него.

- Жень, я не прошу у тебя многого, потому что всё понимаю. Ты любишь Леона. Но именно потому что любишь, должен меня понять. Чувствам нельзя приказать. Я не могу заставить себя отказаться от своей любви. Она сильнее меня. А от осознания, что, как бы сильно я тебя не любил, ты не ответишь мне взаимностью, становится только хуже. Я уже два года пытаюсь жить с тем, что сжигает меня изнутри. Я люблю Леона, но когда вижу, как он обнимает тебя, мне хочется его убить. Жень, - я поднял голову и посмотрел в его глаза, - у меня сегодня день рождения, и я прошу, пожалуйста, подари мне всего одну ночь... Всего одну...

Женька отвернулся к окну и напряжённо стал вглядываться в глубину сада, он молчал. А я впервые почувствовал, что время осязаемо. Оно тянулось медленно-медленно, как густой сироп.

- Жень, - тихо позвал я, обняв его и уткнувшись лбом ему между лопаток, - Женечка...

Он резко повернулся, и я отшатнулся. В его глазах плескалась такая мешанина чувств: злость и жалость, нежность и какое-то глухое отчаянье. И боль...

- Сядь, - он кивнул на кровать, - сядь и послушай, что я тебе скажу, ребенок.

Я послушно опустился на кровать, и, прислонился спиной к стене, подтянув к себе коленки.

- Я мог бы пойти против себя и сказать тебе "да". Подумаешь, всего одна ночь. Мизер. Но ответь-ка мне, как бы мы жили дальше? – он смотрел на меня очень серьёзно и внимательно.

- Всё бы осталось по-старому. А мне бы было достаточно воспоминаний. Я бы их нежил и лелеял... - тихо пролепетал я.

- Чёрта с два! – Женька нагнулся ко мне и, схватив за плечо, тряхнул. - Чёрта с два бы всё осталось по-старому. Не надо себя обманывать. О да, сначала бы ты успокоился и на какое-то время отстал от меня, но потом... Мысль о том, что ты смог получить меня один раз, так почему не сможешь второй, третий стала бы тебя преследовать, переходя в разряд навязчивых. Робкое: а почему нет? С каждым разом набирало бы силу. Ничем хорошим это бы не закончилось.

- Откуда ты знаешь? – взвился я. – Ты вообще обо мне ничего не знаешь.

- Ты прав, тебя я не знаю, но я хорошо знаю себя, - Женька снова отошёл к окну. – Я не люблю врать. Умею, но не люблю. Ложь всегда выплывает наружу и причиняет боль, а самое главное, она разрушает доверие между людьми. А тут... Мне бы пришлось лгать человеку, которого я люблю больше жизни. Ты не понимаешь, Лекси... - Женька устало и как-то обреченно провёл рукой по лбу. – Мне неприятно причинять тебе боль. Я люблю тебя, как младшего брата, но я не могу ничего тебе дать. Если уступлю, причиню боль человеку, который мне дороже всего на свете. Я не могу...

- А мне ты, значит, причинить боль можешь? – произнося это, я прекрасно понимал, что использую запрещённый приём, но остановиться уже не мог.

- Ты уверен, что хочешь услышать ответ, Лекси? – Женька тяжело вздохнул и посмотрел мне в глаза.

- Хочу, - упрямо проговорил я.

- Могу, тебе могу. Всем могу, кроме него. И сделать с этим ничего уже нельзя. Прости, - он с жалостью посмотрел на меня и стремительно вышел из комнаты.

- А ты чего хотел, дурак? – обратился я к своему отражению в стекле, висящей напротив книжной полки. – Ведь прекрасно знал, что так будет.

Я уткнулся головой в колени, чувствуя, как горячие слёзы бегут по моим щекам. Я совершил большую глупость и теперь лишил себя даже призрачной надежды.

- Лекси, а ты что это сидишь один? Тебя там гости ждут, – с порога послышался весёлый голос.