- У тебя своё прошлое, у меня своё, - он нахмурился и отвернулся. – Незачем его ворошить, Дюймовочка. Лучше давай собираться, скоро вылет, а нам ещё до Шереметьево добираться.

Прособирались весь вечер и всё равно почти опоздали. Из-за меня, конечно. После того, как мы вернулись сначала за моим медальоном, оставленным в ванной, а потом за паспортом, времени почти не осталось и на посадку мы бежали бегом, успев в последнюю секунду.

Поднявшись на борт и плюхнувшись в кресло, я стукнул себя по лбу:

- Блин! Люсь!

- О Боги! – Он закатил глаза. – Что ты ещё забыл? Утюг выключить?

Я покосился на него и наткнулся на смеющиеся янтарные глаза. От его взгляда и улыбки почему-то стало жарко, а по моим щекам разлился румянец.

- И хватит ржать, - рявкнул я, чтобы скрыть смущение, - телефон забыл.

- Без него проживёшь, - Люсьен беспечно пожал плечами, - а нужно будет позвонить, возьмёшь мой.

И то верно, что это я дёргаюсь по пустякам. Устроившись поудобнее, настроил себя на увлекательный полёт. За три с половиной часа довёл всегда спокойного Люсьена до белого каления. Он держался из последних сил, отвечая на мои довольно глупые вопросы:

- Люсь, а сколько нам лететь? Люсь, а мы не разобьёмся? Люсь, а твои родители точно нас ждут? Люсь…

- Господи, - он закатил глаза, - мне и так не нравилось моё имя, а теперь я его просто ненавижу.

- Люсь, - снова затянул я.

- Что ещё, Дюймовочка? Что ещё тебе от меня надо?

- Да ничего, просто хотел сказать, что мы идём на посадку, - я пожал плечами и, наконец, отстал от него.

Таможню мы прошли на удивление быстро, дольше пришлось ждать свой багаж.

- Люсь, - Люсьен нервно дёрнулся, а я захихикал, - а как мы будем до твоих родителей добираться? Ночь всё-таки, такси ловить?

- Папа обещал прислать за нами машину, так что не волнуйся, на улице не останешься.

- Это хорошо, - я зевнул, - спать хочу и есть. – Прислушался к себе. - Но спать больше, с едой могу и до утра потерпеть.

Мы вышли из здания аэропорта и тут же услышали:

- Месье Люсьен, как я рад вас видеть, - рядом с входом стояли черная машина и мужчина лет тридцати пяти в чёрной форменной одежде.

- Здравствуй, Тьерри! – Люсьен пожал мужчине руку и улыбнулся, а я снова поплыл.

Зашибись, это меня теперь всегда от его улыбки будет на молекулы расщеплять, и я буду переходить в жидкое состояние? Вот я попал.

Наш шофёр затолкал чемоданы в багажник и открыл заднюю дверцу.

- Садитесь, молодые господа, – мужчина улыбнулся, - прокачу вас с ветерком по ночному Парижу.

- Люсь, а сколько нам ехать? И перестань дёргаться, я не виноват, что тебе дали такое дурацкое имя.

- Часа два. Нам за город. Родители живут в предместье Парижа. Кстати, из всей обслуги, только Тьерри говорит по-русски, все остальные говорят на французском. Это не станет для тебя проблемой? – Люсьен устроился рядом со мной на заднем сидении и притянул меня к себе под бок. Я не протестовал.

- А почему это должно стать для меня проблемой? – я перешёл на французский и стрельнул в Люську веселым взглядом. – Я очень образованный мальчик и знаю целых три языка помимо русского.

- Один из них французский, - Люсьен загнул палец на руке, - Второй? – выжидательно посмотрел на меня.

- Английский, конечно, - фыркнул я.

- Конечно, - он кивнул сам себе головой, - кто бы сомневался. А третий?

- Русский – матерный, - съехидничал я, - и он у меня получается лучше всего.

На самом деле, я могу свободно изъясняться на итальянском, но почему-то говорить этого не стал.

За время перелёта я устал до такой степени, что сил любоваться красотами ночного города у меня просто не было. Глаза слипались, я положил голову Люсьену на плечо и отбыл в царство Морфея. Было уютно и тепло. Мне снилось, что я куда-то лечу. Приоткрыл глаза и понял, что меня просто вынули из машины и куда-то несут. Вырываться и кричать, что я не девчонка, чтобы меня таскали, мне категорически не хотелось. Я и так знаю, что я не девчонка и доказывать этот неоспоримый факт никому не собираюсь. И потом… Мне приятно, что обо мне так заботятся. Я обнял Люсьена за шею и устроил голову у него на плече. Он тут же поцеловал меня в макушку.

- Проснулся, маленький?

- Нет, я сплю. И, вообще, не отвлекайся, неси дальше.

Я чувствовал, что Люсьен улыбается мне в волосы.

- Как скажешь, Дюймовочка. – Он крепче прижал меня к себе и внёс в гостевую комнату. Мягко опустил на кровать. – Сам разденешься или помочь?

- Помоги, - я вытянулся на кровати и блаженно закрыл глаза, - сам я сейчас даже пуговицы расстегнуть не могу. Да, и когда разденешь, не забудь на меня табличку повесить «Не кантовать! При пожаре выносить первым!»

Он осторожно стащил с меня футболку, когда его руки прошлись по моей коже, я распахнул глаза.

- Люсь, я сам. Я пошутил… Сам разденусь, ты что… - занервничал я.

- Э нет, малыш, я не понимаю шуток.

Люсьен расстегнул пуговицы на моих джинсах. Причём делал это он нарочито медленно, а я понял, что начинаю возбуждаться от его прикосновений. Мама дорогая! Где были мои мозги? В теле начиналась гормональная буря, а Люсьен будто нарочно издевался надо мной. Джинсовая ткань заскользила по моим бёдрам, а вслед за ней этот же путь проделали Люськины руки. Я проводил их слегка шальным взглядом и нервно вздохнул. В паху вдруг стало горячо, и я застонал, уткнувшись в подушки. Моё возбуждение невозможно было не заметить. Чёрт! Доигрался!