— Посмотреть, конечно, можно, — согласился Витя, и Ленка тут же развязала мешок и запустила в него руку. Когда она выхватила оттуда полную пригоршню чего-то, на миг всем показалось, что сейчас у нее сквозь пальцы дождем посыплются серебряные гривенники…

Она разжала руку. На ее ладони горкой лежал сухой компот — чернослив, дольки яблок, изюм… Как раз на одну порцию.

— Ой! Вот это да! — удивились все.

— Ай да Дуля! — Андрюша повалился на спину и заболтал ногами, а Сергей, наклонившись над мешком, стал выбирать чернослив и рассовывать его по карманам, не забывая и про свой рот. Ирка и Ленка последовали его примеру. Немного поколебавшись, посмотрев виновато на Витю, за дело взялся и Андрюша.

— Эх, вы, — стыдил Витя, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не глотать слюнки. — Навалились, как нищие-голодные! А кто потом отвечать за вас будет?

Он тоже придвинулся к мешку и взял одну сушеную сливу, как бы для изучения.

— А ты… А ты думаешь, что мешок случайно тут лежит? — спросил Сергей, еле двигая губами, за которыми уместилось с полкило компота. — Вот чудак! Небось украл кто-нибудь и спрятал.

Девочки не забыли и Дульку. Они положили ей в пасть дольку яблока: «Ешь, Дуленька, заслужила!» Дулька почавкала, кивая мордой, поваляла на языке шершавое яблоко из вежливости и сплюнула обратно, виновато кося глазами. Как люди могут есть такое? И зачем вообще она наткнулась на эту кучу, показавшуюся ей подозрительной!

— А потом я точно знаю, — сказал Сергей, прожевав компот и снова колдуя над мешком, — что находчику полагается десятая доля. А тут килограмм пятьдесят, а то и сто будет. Можем в крайнем случае всегда заявить: мол, взяли, что полагается, по закону…

Как бы там ни было, а Витя проникся к Дульке уважением и по дороге домой, когда мешок был снова старательно замаскирован и ребята несли в карманах и Ленкиной корзинке запас сухофруктов, сказал Сергею:

— Ну, что — видел? Вот тебе и карлик-нос!.. Она-то хоть нашла что-то, а ты даже свою землянку не мог отыскать.

Сергей бормотал что-то в свое оправдание, а насчет собаки теперь вообще помалкивал.

А Дулька устала, и ее по очереди несли на руках как героиню.

На даче все долго ахали и охали, когда Витя, перебиваемый Андрюшей, рассказал о поисках землянки и как они нашли вместо нее спрятанный мешок. В доказательство он вынул из обоих карманов костюмчика две большие горсти компота. В другой раз Витя его бы ни за что не взял, но сейчас он возлагал на него особые надежды — тут уж мама не должна была ругать его за самовольную экскурсию в лес.

Дедушка Стасик сказал, что, судя по описанию, скорее всего это была землянка лесника.

А маме было и не до этого. Она то и дело всплескивала руками, расспрашивала Витю подробно о месте находки, говорила дедушке о какой-то Райке из станционной столовой, а под конец побежала на шоссе звонить в милицию. «Допрыгалась, мошенница!»

Когда она вернулась, то застала удивительную картину: дедушка Стасик, бывший охотник, в одиночестве жевал сухофрукты, а на коленях у него лежала Дулька. Временами дедушка Стасик гладил собачью спину, и тогда Дулька чуть подкидывала свой восхитительный нос — кому, скажите, не приятно чувствовать уважение к себе, особенно со стороны бывшего противника!

Вечером Дуля получила царский ужин, как сказала мама, — суп с сарделькой и кусочек дедушкиного бифштекса с луком. Ей разрешили спать в большой комнате, где Витя и Света сделали для нее из старого половика уютное местечко.

Но утром произошли роковые события, которые, впрочем, можно было предвидеть заранее.

Все началось с того, что Светка не заперла за собой калитку, когда убегала на детский сеанс в кино. Мама, дедушка и Витя еще сидели в это время на террасе и пили кофе «Здоровье». Дулька расположилась у Витиных ног: сегодня она завтракала во вторую смену.

Калитка отворилась, и на территорию дачи несмело вступил старичок в серой холщовой куртке и старой выгоревшей соломенной шляпе. Темные мятые брюки старичка гармошкой свисали на парусиновые туфли.

Старичок издали поклонился, а потом направился к лесенке, ведущей на террасу — видимо, хотел спросить о чем-то. Взрослые терпеливо ждали, а Витя болтал рукой за спинкой стула и думал о предстоящей рыбалке и о том, что сегодня он возьмет с собой Дульку.

Но тут начались сюрпризы. Едва старичок показался у террасы, как он тут же увидел Дульку. А увидев ее, он вдруг хлопнул себя по бокам, как танцор из ансамбля Моисеева, и воскликнул:

— Пиф, а я-то тебя ищу третий день! А ты вот где, оказывается! Ах ты проказник!

Мама сказала:

— Простите, но кого это вы имеете в виду, если это, конечно, не секрет?

Старичок улыбнулся снисходительно:

— Я как раз имею в виду ту маленькую собачку, которая лежит на вашей террасе. Ее зовут Пиф, и она принадлежит нам, а сюда она забежала по ошибке…

Но маму не так-то легко провести, и она решила тут же это доказать.

— Гм, если эта собачка ваша, то почему она не интересуется вами и не отзывается на вашего «Пита» или как там еще?

— «Пифа», — поправил старичок и поморщился, как в зубном кресле. — Он еще очень молод и рассеян, но, я думаю, он вспомнит свою кличку, нужно только проявить терпение…

Витя сначала удивился, почему Дулька не лает, как обычно, при виде незнакомца, а потом сообразил, в чем дело, и на всякий случай взял ее на руки. А мама сказала, что терпения у них достаточно, но пусть гражданин не думает, что здесь живут простаки, которые будут дарить собаку неизвестно кому.

Старичок сказал, что он не «неизвестно кто», а почетный пенсионер и живет на соседней улице, и что он без своей собаки не уйдет, а если у нее приглушились рефлексы, то в этом меньше всего виноват он. А вообще на этой даче живут, кажется, не совсем порядочные люди…

Тут дедушка Стасик сказал было в ответ, что недолго и ружье достать и заодно проверить, хорошо ли оно смазано, но мама сразу же вмешалась: она придумала выход. Пусть Витя и почетный пенсионер, стоя в разных углах участка, будут по очереди звать собаку по-своему. К кому она пойдет — тот и есть хозяин.

Старичок побледнел, но согласился — он все-таки верил в силу рефлексов. Кроме того, он торопился и не стал больше спорить. Он пошел в один угол, около беседки, а Витя, по настоянию мамы, — в другой, рядом с мусорным баком.

Мама вынесла стул и поставила его перед террасой, а на стул посадила Дульку, которая поворачивала свой нос то туда, то сюда, ничего не понимая в этой сутолоке и нервничая.

Когда мама погладила ее, чтобы успокоить, и сказала: «Сиди, Дуленька, сиди», старичка всего передернуло, словно через него ток пропустили. А потом по маминому сигналу Витя сказал: «Ду-ля!» — на что из угла пенсионера донеслось: «Пи-иф!» И так они звали собачку по очереди, но без всякого успеха: Дулька, наклоняя голову, с интересом смотрела то на одного, то на другого, не двигаясь с места.

Стоило старичку повысить голос (он уже начал уставать), как Витя тоже напрягся, стараясь перекричать соперника… Скоро они уже перестали соблюдать правила и орали непрерывно, не обращая внимания друг на друга, несмотря на то, что мама на террасе в отчаянье заткнула уши.

— Дуль-дуль-дуль!.. — выстреливал от мусорного бака Витя.

— Пифуля! Пифик! — надрывался старичок в своем углу, привстав на цыпочки.

Особым чутьем Дулька догадывалась, что этот концерт имеет к ней какое-то отношение, но чем помочь людям, она не знала, различала лишь знакомые слова… От волнения она устроила небольшое озеро на стуле, но в пылу состязания это не заметили.