- Ого! - Заинтересовался Акисамэ, скосив глаза на экран фотоаппарата, но тут же спохватился. - Не интересует! Попробуй толкнуть эти фотографии самому Кенчи. Он твой давний клиент.

- Ой, ну я таки вас умоляю! Мальчик же не самоубийца - понимает, что его вещи давно шмона... перлюстрирует Сигурэ-доно. А если Сароч... Сигурэ-доно найдет эти снимочки, то тут же покажет их Миу - пресловутая женская солидарность! И мы таки останемся без ученика!

- А что же раньше...?

- Так раньше это были фотографии самих Миу и Сигурэ... А это относится к разрешенным к проносу на территорию Редзинпаку материалам... Сейчас, конечно, ассортимент можно разнообразить за счет Реночки. Но тут ваш покорный слуга испытывает серьезную конкуренцию с рекламными агентствами - совсем задавили бедного китайца... Ну, и разное понимание такого термина, как «правообладатель».

- А-а-а-а... - Снова раздалось впереди. - Не подходи! Я не такой! Я не такой! У меня СПИД! Сифилис! И триппер!

- Ап-па?

- Фу! - Скривился Акисамэ. - Куда смотрит министерство здравоохранения! А мы, между прочим, налоги платим! В том числе и чтобы больных на улицах стало меньше!

+++

- Сын, я должен извиниться перед тобой!

Отец глубоко поклонился. Рююто торопливо согнулся в ответном поклоне, постаравшись, чтобы он был ниже, чем у отца.

- Прошу, не надо, отец!

- Я неправильно оценил ситуацию. - Продолжал Орочи Асамия. - Я сделал неверные выводы. Я позволил тебе участвовать в этом... балагане!

- Отец! Это нормальные соревнования, я получил неоценимый опыт, я перестал недооценивать Сирахаму Кенчи. Я благодарен тебе за это!

Оба, раскланиваясь друг с другом, наконец, устроились в глубоких креслах.

- Я смотрел запись, сынок! Это что-то невообразимое. Полное отсутствие техники. Во истину, поединок с бойцом, прошедшим Редзинпаку, превращается в балаган!

Рююто прокашлялся.

- Отец. Я принял решение. Если это необходимо, я готов отказаться от своих претензий на Фуриндзи Миу.

Орочи вздохнул:

- Увы, сын. Договоренности с Хаято-доно так легко не аннулируются. Мы НЕ МОЖЕМ отказаться от Фуриндзи Миу, не потеряв лицо сами, и не оскорбив отказом Хаято-доно. Ты понял, почему Драконы повели себя так?

- Да, отец. Они не возражают, если Фуриндзи Миу войдет в клан Рю вместе с Сирахамой.

- Молодец, сын. Значит, ты понимаешь, в чем была моя ошибка - я неправильно оценил их цели. Значит, ты не сделаешь такой ошибки в будущем.

- Как же теперь быть?

Орочи ответил не сразу. Он поднялся, открыл деревянный ящик, стоявший на краю стола, и достал сигару. Рююто затаил дыхание - отец крайне редко «баловался табачком». Только в исключительных случаях.

- Жизнь непредсказуема. По определению. - Щелкнула гильотинка. - Свадьба назначена на начало лета. Восемь месяцев. За это время может произойти все, что угодно. Если ничего не изменится, Сирахама пришлет тебе вызов в конце мая.

- А что может измениться?

Орочи старательно зажег сигару и окутался клубами ароматного дыма. Рююто с интересом потянул носом, «пробуя» запах дорогой сигары.

- Например, Фуриндзи и Сирахама могут поссориться, расстаться... Надоесть друг другу можно и за меньшее время.

- А он ее...?

- Фуриндзи-доно дал слово, сын! Если в этом мире и есть что-то нерушимое и вечное, так это слово Хаято-доно. Но если «он ее», то это будет нам огромным подарком - помолвка будет расторгнута не по нашей вине. И голова будет болеть у Хаято-доно. Но... Сын, я рекомендую тебе на будущее относиться к словам Хаято-доно, как к закону... Поверь, умные люди и гораздо выше нас по положению поступают именно так...

- А когда он пришлет вызов... - Рююто заколебался. - Мне... проиграть?

Орочи рассмеялся:

- Нет! В отличие от Драконов, мы не можем разбрасываться такими невестами, как Фуриндзи Миу! К тому же... она ведь тебе все-таки нравится?

Рююто промолчал. Он помнил, как Фуриндзи хлопотала над поверженным им Сирахамой. И то равнодушие, с которым она прошла мимо Рююто после этого. Этой женщине было глубоко безразлична сила, которую он ей демонстрировал, она ее интересовала только, как препятствие, могущее разлучить ее с Сирахамой.

Отец Рююто ошибся не только в прогнозировании реакции Драконов. И не значило ли это, что он ошибается и в остальном?

+++

Белый дракон: У меня ведется запись каждой передачи! У меня в бекапах записи годовой давности!

Дом-на-Холме: Дракон, мы ж с тобой взрослые люди - давай просто достанем и померяемся! Ты эту запись прогнал через «мьюзик-глобал-трак»? А я прогнал...

Наивная кавайка: Что-то вы заливаете! Новые композиции защищены от записи! Их даже обычным микрофоном, приставленным к колонкам, тяжело записать!

Дом-на-Холме: Кавайка, трэк 123456 не был защищен от записи. Не веришь, сходи на <ссылка>. Там кто-то ее в эм-пе-три выложил.

Наиваня кавайка: Спасибо, домик! Сейчас сбегаю! Чмоки!

Наиваня кавайка покинула чат.

Дом-на-Холме: Да не вопрос! Чмоки для реала побереги. Ты мне уже шестнадцать штук задолжала.

Белый дракон: Ты их считаешь, что ли?

Дом-на-Холме: ^_^

Белый дракон: Ну? Ты прогнал 1-6 через мгт? И? Кто исполнитель-то? Я бы не пожалел несколько монеток - диск купил бы...

Дом-на-Холме: Богатенький расточительный дракон, швыряющийся деньгами... А вот обломись, аристократик! Нет такой мелодии на мгт!

Белый дракон: Наверно, неправильно искал. Руки не оттуда растут на вашем холме. Ща сам найду. Но тебе, лысый холм, не скажу.

Белый дракон покинул чат.

Дом-на-Холме: Ню-ню...

+++

- Ке-е-енчи...

Из Сигурэ-сэнсея выйдет отличный будильник! На этот раз я остался лежать, и попытался «ощупать» окружающее пространство с закрытыми глазами.

- Ке-е-енчи...

- Я не сплю, Сигурэ-сэнсэй. Вы находитесь за спинкой кровати. Вы неодеты. Вы залезли через окно. Вы мылись шампунем с запахом фиалок. Вам очень идет запах фиалок, Сигурэ-сэнсэй!

- Тц! - Досадливое.

- Время тренировки, Сигурэ-сэнсэй?

Я поднялся со своей кровати в гостевом доме Редзинпаку и потянулся к штанам, которые, кстати, лежали совсем не там, где я их оставил... Во мраке комнаты я ориентировался хорошо... во всяком случае, отлично видел Сигурэ, стоявшую в голове кровати, в костюме Евы. Я зацепился взглядом за бедро... и дальше взглядом я управлять уже не мог - он сам прошелся по красивой линии бедра, измерил штангенциркулем тонкую талию, огладил плоский подтянутый живот, описал циркулем высокую полную грудь...

- Ой, Кенчи, будь со мной нежным! - Неожиданно плаксивым голосом пропищала Сигурэ, смущенно закрываясь руками, и уже обычным голосом добавила. - Куртку... можешь не одевать.

Она что-то достала из-за спины. Секунда. Другая. И вот она одета-раздета в свое обычное коротенькое ги с рисунком кленовых листьев.

Хорошо, что брюки я одеть все-таки успел ДО того, как стал ее рассматривать.

+++

Сигурэ привела меня на четвертый полигон.

Территория Редзинпаку - огромна. Только вдоль дороги - метров двести. А вглубь, от дороги - даже не знаю - там лес, в который углубляться категорически не рекомендуется. Но то пространство, что мною исхожено - двести-двести пятьдесят метров. Большая часть поместья Редзинпаку, та, что в двухстах метрах от дороги, отдана лесу, а остальное пространство занимают постройки и четыре тренировочных полигона.

Желающие могут посчитать, сколько стоит владение землей хотя бы такой площади в центре сверхперенаселенной Японии.

Четвертый полигон был стрелковым. Прямоугольник «сто на тридцать» был огорожен с трех сторон глухим высоким бетонным забором, а с одной стороны - бетонными плитами высотой четыре и шириной два метра, плотно установленных в шахматном порядке так, чтобы между ними мог протиснуться даже очень крупный и «габаритный» человек. Это был «вход».

Внутри полигона верхний слой земли был снят на полметра. Многочисленные траншеи и окопы одновременно являлись частью дренажной системы - заканчивались они трубами, которые, скорее всего, соединялись с системой городской канализации...