— Когда я был в замке с папой, давно-давно, я видел ее на кухне с миссис Бейли, поварихой, — сказал Джошуа. — Она была прекрасной дамой, ее улыбка могла растопить железо.

— Ты видел ее потом? — сказал Кальдер.

Джошуа покачал головой.

— Но слышал. Дамы болтали. Говорили, лорд с ней общается.

— Почему тогда ее никто не видел?

Джошуа закрепил брезент на повозке.

— Говорят, он сделал ее призраком.

Кальдер подавил дрожь. Он не позволял думать о таком. Надежда вела его, и ему нужно было верить, что она жива.

— Как часто вы делаете поставки? — сказал Кальдер.

— Каждый вечер. Они кормят армию, — Джошуа убрал корзинки с едой для лошадей и забрался на повозке.

— Я могу использовать твою помощь, друг, — сказал Кальдер.

Фермер Джошуа тряхнул поводьями, две лошади бодро пошли. Кальдер смотрел, как повозка подпрыгивает на неровной земле, и думал, что завтра осуществит план, если Джошуа не будет против. Он лег на сено, поднял руку и посмотрел на серебряного кота на браслете. Он поднял соломинку, что зацепилась за край.

Кальдеру было четырнадцать, оба глаза были здоровыми, когда Фэлин дала его ему. Ей было тринадцать, она была высокого рода, хотя только начинала превращаться из веснушчатого подростка в величавую красавицу, какой ей суждено было стать. Она нашла его на бревне на краю леса, он пытался прижать листья шалфея к красным пятнам на спине. Фэлин села рядом и прижала листья к местам, куда он не дотягивался. Он почти улыбнулся, думая, как испугалась бы ее мать, увидев дочь, помогающую ухаживать за ранами сына Кука.

— Брат мой сделал? — спросила Фэлин.

— Зачем винить Мейса в разбитых фарфоровых тарелках? Или в чем-то еще, когда я рядом? — сказал Кальдер. А Кальдера выпороли, и Джозеф, помощник, был рад это осуществить. Мейс смотрел, уже монстр в свои одиннадцать лет. Его глаза слезились от радости при виде боли другого.

Фэлин опустила его рубаху, отдала оставшиеся листья Кальдеру, и он спрятал их в рюкзак.

— Хотелось бы, чтобы он был добр к тебе, — сказала она.

— Ему нужен кто-то для пыток. Хорошо, что не ты, — только это утешало в поведении ее брата.

Фэлин вытащила из кармана два кожаных браслета с оловянной лисой на одном и котом на другом.

— Я хочу тебе дать лису.

Кальдер коснулся своего длинного носа.

— Из-за этого?

— Нет, глупый. Не знаешь сказку про Лиса и Кота? Лис говорил коту, что у него есть мешок уловок, что дает ему сто способов побега от врагов, а у кота есть лишь один. Но охотник спустил на них гончих, и кот забрался на дерево, а лиса убили раньше, чем он выбрал, какую уловку использовать.

— То есть… нужно думать быстрее?

— Не знаю даже. Но ты напоминаешь мне лиса с мешком уловок.

Он вложил браслет с лисой в ее ладонь.

— Лучше оставь себе этот, чтобы думать обо мне, пока будешь носить его.

Она замешкалась.

— Тогда ты будешь носить кота и думать обо мне. Хотя я надеюсь, что всегда буду рядом, чтобы нам не требовались напоминания.

Ему тогда не нужно было стараться, чтобы предсказать, что их будущее не будет общим. Но его сердце разбилось, когда в шестнадцать ее семья отослала ее куда-то, выдав замуж, и он больше ее не видел. Он ходил все время по миру, пытался отвлечь себя от мыслей о ней.

Эш проснулся с первыми лучами в хорошем настроении, радуясь, что до следующего дня рождения еще целый год. Он встал и поел хлеб с маминым абрикосовым вареньем, а потом отправился в комнаты писаря. По пути он начал убеждать себя, что уроки пойдут на пользу, хоть он и не хотел так работать. Он был не прочь получать новые навыки, был благодарен юному священнику, научившему его читать в детстве. К сожалению, священник покинул это место раньше, чем научил его писать, но теперь у Эша был шанс. Он ощущал силу слов, если бы мир был мягче, он стал бы поэтом или писал бы о героях. Но тут он собирался использовать новые умения, чтобы вызывать мятежные мысли у жителей Сорренвуда с помощью анонимных листовок.

Эш свернул с дороги в переулок и добрался до входа в тесные комнаты мистера Эйнсворта. Дверь была открыта, и мистер Кроуфорд, судебный пристав, стоял рядом с писарем. Эш юркнул за мистером Кроуфордом и посмотрел на документ на столе между мужчинами. Он с потрясением увидел, что это был указ об аресте отца Тесы, Донала Ская, которого «разыскивали для допроса по официальному делу».

Пристав схватил документ и мрачно посмотрел на Эша. Он прижал пергамент к груди и покинул кабинет.

Мистер Эйнсворт взглянул на Эша без интереса. Писарь был почти лысым, кроме пары прядей слабых белых волос, он казался старше своих лет. Очки в кожаной оправе висели на его носу ниже налитых кровью глаз, кончики его пальцев почернели от постоянного загрязнения чернилами. Мистер Эйнсворт кивнул на столик в углу, где были перо и чернильница, свиток с рукописным алфавитом и стопка пустого расчерченного пергамента.

— Начинай практику, — гнусаво сказал он.

— Что сделал слесарь? — сказал Эш.

Мистер Эйнсворт замер и вздохнул.

— Это твой первый урок. Все документы, что в комнате писаря, конфиденциальны. Писарь не говорит о них ни при каких обстоятельствах. Те, кто увидел документы в комнате писаря без разрешения, тоже связаны кодом секретности. Садись уже. Ты не научишься писать, стоя.

Эш устроился за столом. Он расправил перед собой пергамент, обмакнул перо в чернила и начал выводить букву А. Он пытался сосредоточиться, но думал лишь, что А — Арест.

«Что сделал отец Тессы? Наверное, ничего, но это не помешает схватить его. А если пострадает и Тесса?» — Эш знал, как выглядит «правосудие» в Сорренвуде. Он не мог сидеть и позволять арестовать человека без предупреждения.

Он вскочил на ноги.

— Сэр, я кое-что вспомнил. У мамы утром болел живот. Я должен был заглянуть к аптекарю, мистеру Эвансону, но забыл, ведь был в восторге от первого урока здесь, — он поспешил к двери. — Я быстро, — он выбежал из комнаты раньше, чем мистер Эйнсворт смог возразить, и помчался к дому Риланда. Он стучал в дверь кулаком, кричал имя Риланда.

Через минуту Риланд открыл дверь, выглядя так, словно только встал с кровати.

— Что такое? — осведомился он.

— Донала Ская вот-вот арестуют. Предупреди Тессу, — сказал Эш. Он думал сделать это сам, но это могло бы выглядеть как попытка захватить роль Риланда как ее защитника.

— Откуда ты знаешь? — сказал Риланд.

Эш рассказал, что увидел в комнате писаря.

— Я не знал, что ты умеешь читать.

— Умею, — Эш растерялся, Риланд сосредоточился не на том. — Тебе нужно бежать, пристав вот-вот будет там.

— Вряд ли это что-то серьезное.

Эш не мог подавить нетерпение.

— Если ты не пойдешь, это сделаю я.

— Нет, — сказал Риланд. — Я справлюсь. Иди к своему писарю.

Эш вернулся в комнату мистера Эйнсворта, думая, как глупо и трусливо то, что он сам не пошел к Тессе. Риланд не понимал, что на кону, и простой допрос легко мог перерасти в обвинение в измене. Но теперь это не зависело от Эша, ему оставалось лишь верить, что Риланд сделает все правильно. Он отогнал мысль, что колола его сильнее всего: что его мотив не был связан со спасением Донала Ская, что он просто хотел быть тем, кто успокоит Тессу, когда все пойдет не так.

Я проснулась рано от пения птиц за окном. Не думая, я потянулась под подушку за амулетом, который прятала там, и только тогда вспомнила, что папа забрал его. Я ощутила укол одиночества, присутствие Всадника ветра успокаивало меня со дня, когда мама ушла, когда я нашла амулет в ее спальне. Я годами носила его, не подозревая о его силе. Я раскрыла ее недавно, когда три раза подула, чистя его. Сначала я испугалась, подумав, что навсегда стала птицей. Но я в отчаянии поскребла когтями и обнаружила способ вернуться.