— Это невероятно! Мой отец погиб, пытаясь донести до людей свои записи, и он заслуживает памяти и славы.
— О, он ее получит. Но вы должны понять, что появится другой, который составит подробное описание и подтвердит его находками. В этом деле на долю неудачников выпадают сноски.
— Сноски!
— Небольшой печальный рассказ о талантливом увлеченном человеке вроде вашего отца. Но это не должно быть так.
Охваченная негодованием, Бетани прислонилась к стенам веранды, устремив взгляд вдаль. Тучи проплывали над вершинами гор, которые чем-то напоминали ощерившиеся пики Перу. Она вспомнила Трейса, его угрюмое застывшее лицо, когда она говорила, что ненавидит его, что из-за него погиб ее отец. Трейс ничего не отрицал, не пытался защищаться, просто смотрел на нее. Почему-то немое обвинение, застывшее в его черных глазах, сильнее любых слов преследовало ее.
Может, Трейс и не был причиной гибели ее отца, но он сделал недостаточно для того, чтобы спасти его. Стоило ему попытаться приложить усилие, и отец по-прежнему был бы с ней, ему по праву досталась бы честь, которую он заслужил годами самозабвенного труда, посвященного расшифровке древних манускриптов.
Почти машинально она подняла руку и коснулась подбородка. Теперь синяк уже совсем прошел, но на это потребовались недели. Он служил постоянным напоминанием о предательстве Трейса. Он не любил ее отца и не слишком беспокоился о том, чтобы постараться сохранить его жизнь. Она никогда не простит ему этого. Никогда.
Вернувшись к Бентворту, Бетани проговорила:
— Что не должно быть так? Что вы имеете в виду?
— Вы могли бы отстоять право вашего отца на это открытие, — Бентворт, внимательно следивший за ней, заметил, каким напряженным стало ее лицо.
— Но я не сомневаюсь, что другие экспедиции уже добрались туда.
— Не забывайте, там было землетрясение, уничтожившее все, хотя бы отдаленно напоминающее дороги, плюс сезон дождей, неумелые проводники… Нет, вряд ли кто-нибудь был в состоянии найти город.
— Вы хотите снова послать мистера Тейлора? — Ей не удалось скрыть горечи, прозвучавшей в вопросе.
— Очень хотел.
— И?..
— Он отказался. Никакие деньги не подвигли его на это, никакие обещания. Даже взятки и шантаж не помогли.
Бетани не стала спрашивать, что скрывается за словом «шантаж». Ей не хотелось этого знать.
— Для чего вы рассказываете мне об этом?
Бентворт поднялся, в голосе его слышалось сдерживаемое волнение. Серые глаза поблескивали под кустистыми бровями, пока он говорил:
— Потому что только вы можете заставить его передумать, дорогая. Только вы можете уговорить Тейлора.
— С какой стати я буду его уговаривать! — воскликнула Бетани, отступив назад.
— Бетани, вы, конечно же, помните огромный зал, наполненный золотыми вещами. Вы видели его собственными глазами… и спрашиваете почему?
— Меня не интересует золото. Моего отца убили! Вы думаете, что я могу туда вернуться? — Ее пальцы впились в батист блузки, и она задрожала от сдерживаемых эмоций.
— Не для себя, нет. Но ради вашего отца, для того чтобы его имя сохранилось в истории. У вас есть возможность осуществить его мечту вместо него, Бетани. Никто другой не может подтвердить права на его открытие — вы можете.
— Для этого нужно быть сумасшедшей!
— Да. Или одержимой, — Бентворт улыбнулся. — Или просто решительной, чтобы довести до конца то, что он начал.
Бетани почувствовала, как у нее пересохло в горле. Нет, она не может и думать о таком безумном предложении! Почему она должна еще раз проделывать этот кошмарный путь, где на каждом шагу подстерегают опасности, видеть каждый день Трейса, слышать, как он насмехается над ней своим хриплым голосом… Нет, она не в состоянии вынести это снова.
Глава 21
Лима, Перу, июль 1890
Бетани, стараясь глубоко дышать, чтобы успокоиться, подняла руку и сильно постучала в тяжелую дубовую дверь. Прошло несколько секунд.
— Могу ли я быть чем-нибудь вам полезен? — спросил высокий светловолосый мужчина, с любопытством глядя на нее.
Сильно разочарованная, с трудом подбирая слова, она проговорила:
— Да! Я искала… мужчину… проводника, и…
— Входите. Сейчас его нет, но он скоро вернется. — Пока Джил Форчун распахивал дверь, у него возникло подозрение, что у этой женщины неприятности и Трейс имеет к этому отношение. Именно так они обычно и выглядели, когда возникали на пороге его конуры: смущенные, немного испуганные и полные надежд. По крайней мере, так было до его последней экспедиции. После нее в жизни Трейса явно недоставало молоденьких девушек — факт, обсуждать который он упорно отказывался.
— Прошу вас. — Джил моментально уловил, что Бетани колеблется, готовая вот-вот исчезнуть.
Собрав все свое мужество, Бетани шагнула внутрь и растерянно остановилась в дверях.
— Очень любезно с вашей стороны позволить мне подождать, — выдавила она, когда Джил предложил ей стул. Она присела.
Комната была чистой, просторной, в ней явно ощущался мужской дух. Кожаные кресла обещали хороший отдых, высокие книжные шкафы расположились по обе стороны камина.
— Все в порядке, мисс?.. — Джил вежливо ждал, пока она назовет себя, а когда услыхал ее имя, от изумления потерял дар речи.
— Брэсфилд. Мисс Брэсфилд. — Бетани беспокойно теребила шнурок, стягивающий ее бархатный ридикюль. — Я упустила из виду, что мистер Тейлор нашел себе новое жилье, — заговорила она минуту спустя, отчаянно пытаясь найти хоть какую тему для разговора. — И сперва не туда попала.
С трудом приходя в свое обычное состояние и выругавшись про себя, Джил произнес:
— Да, верно. Время от времени в него словно вселяется дьявол. Сказал, что не может оставаться в этом чер… чем-то ему не угодившем месте, потому что в сезон дождей там, видите ли, протекает потолок.
— Вы его партнер, я полагаю, мистер?..
— Виноват, Форчун. Джил Форчун. Нет, не совсем партнер. Скорее я служу козлом отпущения, — усмехнулся он. — Я его бухгалтер. Я слежу за его деньгами вместо него, плачу по его счетам, думаю о том, куда лучше вложить деньги, и так далее.
— Понимаю…
— Конечно, в сезон дождей работы не так уж много, но скоро все должно измениться.
— Да, — Бетани связала завязки ридикюля. — Я понимаю.
Она оглядывалась по сторонам, будто загнанный кролик, и Джил еще раз задумался, для чего она пришла. Он считал, что она вернулась в Калифорнию. Так сказал Трейс и с таким взбешенным видом, что Джилу стало понятно, что впредь ему не стоит упоминать имя мисс Брэсфилд. Теперь она напряженно сидит здесь и кажется такой прекрасной, какой только может быть женщина.
Ее каштановые волосы были зачесаны назад и ниспадали на плечи тяжелой волной, выбившиеся крошечные завитки оттеняли изящной формы уши, огромные глаза цвета аметиста были опушены ресницами невозможной длины. Высоко расположенные скулы придавали ей слегка экзотический вид, а маленький прямой нос и полные губы — оттенок уязвимости и чувственности. Элегантный покрой платья подчеркивал изящную фигуру. Да уж, Трейс Тейлор будет сильно удивлен, когда доберется до дома, решил Джил.
Это будет ему полезно. Все эти шесть месяцев он слонялся без толку, пребывая в угрюмом расположении духа. Ни человек, ни дьявол не почувствовали бы себя хорошо в его компании. Никто не отваживался заговорить с ним, не рискуя, что ему снесут голову с плеч или, в лучшем случае, не изничтожат саркастическими репликами, не уступающими по остроте лезвию мачете. Да, Трейсу это несомненно будет очень полезно.
— Чаю? — вежливо предложил Джил и, когда она благодарно кивнула, направился на кухню и разжег огонь в плите. Чайник зафыркал, Джил как раз засыпал заварку, когда услышал, как открывается входная дверь.
Вернулся Трейс. Впервые за шесть месяцев он привел женщину. Проклятье! Джил чертыхнулся про себя и, забыв про чайник, ринулся в гостиную.