— Вот тебе на! — неожиданно удовлетворенно воскликнул Бентворт. — Итак, ты не устоял перед чарами мисс Брэсфилд!

— Я не о себе. Вам известно, что в экспедиции участвуют и другие мужчины.

— Думается, близость отца надежно защитит девушку от опасностей со стороны мужчин, Тейлор, — в голосе Бентворта звучало такое высокомерие, что Трейсу захотелось его ударить.

— Неужели? Святая простота.

Качая головой, Бентворт начал было:

— Я думаю, что ты не хочешь сказать, что…

Но Тейлор резко оборвал его:

— Слушайте, профессор не заметит, даже если его дочь промарширует перед его носом обнаженной. Если только она не возьмет в руки статуэтку, сделанную инками, или осколок глиняного горшка. Вы серьезно думаете, что он обращает внимание на происходящее вокруг него? Я повидал слишком много таких увлеченных людей, как он, да и вы тоже.

— Я нахожу абсурдным, что ты рассуждаешь, сможешь ли совладать с собой в присутствии женщины. Ты что, недавно из гнезда выпал?

— Мы говорим не обо мне, вы забыли?

— Ах да, мы говорим о других мужчинах, участвующих в экспедиции. — Улыбка Бентворта была омерзительна. — Я полагаю, в собственной независимости от женских чар ты уверен?

— Нет, я просто трезво смотрю на вещи. В такой экспедиции, как эта, Бентворт, женщины приносят хлопоты. Я абсолютно уверен, что смогу контролировать себя. Сомневаюсь я в ваших людях.

— А, полагаю, ты имеешь в виду Броди и Ригана.

— Вы верно полагаете. — Трейс с прищуром посмотрел на Бентворта. — У меня были с ними неприятности, если помните, и они тоже вполне могут остаться в Куско.

— Ты не собираешься брать на себя ответственность за мисс Брэсфилд, так? Эту роль придется взять на себя мне, — невозмутимо заметил Бентворт. — Это не значит, что я считаю профессора Брэсфилда ненадежным человеком, просто я знаю, как устроены мозги у археологов. Он захочет, чтобы все мельчайшие детали были записаны в книжечку, чтобы все его находки попали в музей прежде, чем я заявлю о правах на свою долю. — Он покачал головой и закончил: — Нет, мои люди должны идти с экспедицией.

— Хорошо, только до тех пор, пока они подчиняются моим приказам, иначе тут же отправятся обратно. Если нет, нанимайте их в качестве проводников, потому что в таком случае я не желаю оставаться.

— Ну и обидчивый ты мужик, Тейлор! Успокойся. Броди и Риган следуют полученным указаниям. Они будут неукоснительно повиноваться приказам.

— Моим приказам, Бентворт, не вашим.

Тонкие губы Трейса скривились в удовлетворенной усмешке, когда Бентворт медленно кивнул.

— Ты кое-чему научился с тех пор, когда я подряжал тебя в последний раз, Тейлор. По рукам — твоим приказам.

— А женщина?

— Я не могу ничего сделать, раз она настаивает на том, чтобы двигаться дальше. Боюсь, ее отец возмутится, если мы оставим ее в Куско против ее воли. Брэсфилд с его опытом мне нужен.

— Я тоже вам нужен, не забывайте!

— А это, дорогой мой, единственная причина, по которой ты тут находишься, — холодно отрезал Бентворт.

— Нет, единственная причина, по которой я тут нахожусь, — спокойно проговорил он, — это то, что мне нужно кое-что доказать. А если вы будете пытаться вставлять мне палки в колеса, я не могу дать никаких гарантий, что сумею отыскать город, который вам, похоже, очень нужен. Может быть, я просто забуду, как туда добраться.

Бентворт прокашлялся, отступил назад и ринулся в бой:

— Послушайте, Тейлор! Это угроза?

— Обещание. Я все еще сомневаюсь, что вы непричастны к участи последней моей экспедиции.

— Какая чушь! Как тебе хорошо известно, в то время я был в Вальпараисо…

— Я не это имел в виду. Не думаю, чтобы вы лазили по горам и самолично совершали диверсии. Но я полагаю, что вы были заинтересованы в провале.

— Если ты помнишь, именно я потерял на этом рискованном предприятии деньги, а также лишился ближайшего друга!

— Вот как? Мне не казалось, что Рейнольдс был таким уж вашим другом. — Трейс передернул плечами и, прищурившись, смотрел в лицо Бентворту, озаряемому светом костра. — Он мог этого просто не знать.

— Я начинаю, — сухо произнес Бентворт, — сожалеть о том, что нанял тебя!

— Так увольте меня. — Бентворт хранил молчание, и Трейс тихо рассмеялся. — Именно теперь мы нуждаемся друг в друге.

После того как Трейс, повернувшись на каблуках, исчез в темноте, Бентворт какое-то время продолжал смотреть ему вслед.

— Чертов ублюдок, — наконец прошептал он и сделал призывный знак Броди.

Полуобернувшись, Трейс увидел Броди, стоящего рядом с его работодателем и что-то вполголоса с ним обсуждающего. Он про себя усмехнулся. Продолжать экспедицию было безумием. Последнему тупице ясно, что Бентворт намеревается обмануть Брэсфилда, лишив его всех находок. Не будь профессор настолько поглощен своей работой, он бы и сам это понял. Ему было странно, что дочь Брэсфилда этого не замечала, — или она замечала? Она была отнюдь не глупа и, что абсолютно точно, весьма наблюдательна.

В следующую секунду он напомнил себе, что его волнует не судьба сделанных во время экспедиции открытий, а лишь ее исход. Если Брэсфилду и его дочери недостает ума, чтобы не стать жертвами мошенничества, это их проблемы. Его же репутация как проводника будет зависеть от того, сумеет ли он доставить их в целости и сохранности к пункту назначения и обратно. Заботиться о прочих вещах он не намерен.

На Бетани опять были надеты очки. Это скорее было средством защиты от Трейса Тейлора, нежели от нежелательного внимания со стороны кого-нибудь еще. Бентворт, похоже, был перегружен работой, Броди с Риганом, судя по всему, предпочитали держаться от нее на расстоянии, а Трейс со времени их последней стычки едва ли перекинулся с ней десятком слов.

Бетани поправила тяжелую оправу и подняла глаза от книги, которую читала при свете костра. На этот раз не нашлось посте, где бы они могла найти приют на ночь; вокруг простиралась жесткая земля дикой равнины. Из густых зарослей доносился непонятный шорох, отдаленный вопль дикого животного заставил девушку вздрогнуть.

— Замерзли? — участливо спросил Бентворт.

Бетани покачала головой:

— Нет, совсем нет. Хотя, когда солнце заходит, становится прохладно.

— Это из-за высоты. Возьмите мое пончо. Оно довольно теплое. — Он протянул ей вязаное яркое одеяние, в которое Бетани закуталась с благодарной улыбкой. — Знаете, через несколько дней мы будем в Куско, — заговорил опять Бентворт. — День на отдых, вы продолжите путешествие, а я отправлюсь на время в Боливию, в Ла Пас. Там практически завершено строительство железной дороги, и есть надежда, что путешествовать станет более… комфортно, чем на мулах.

— Мне тоже трудно привыкнуть к мулам! Хотя они, кажется, могут устоять на самых плохих участках дороги.

— Они хорошо подходят для путешествия в горах… — Бентворт помолчал минуту: — Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, будто я вмешиваюсь не в свое дело, дорогая моя, но нет ли у вас каких-либо личных причин, чтобы продолжать путешествие вместе с отцом? Я был бы счастлив составить вам компанию в Куско — в качестве сопровождающего, разумеется, и Ла Пас вам очень понравится. Насколько мне известно, до развалин Тиахуанако добраться несложно. Кроме того, представится отличная возможность посмотреть на древние замки…

— Спенсер, — перебила Бетани, — я благодарна вам за предложение, но убеждена, что мое место рядом с отцом. После всего, что я наслушалась от него об инках, я не меньше его предвкушаю перспективу обнаружить затерянный в горных облаках город. Я хочу быть поблизости, когда его мечты осуществятся. Не сомневаюсь, вы понимаете.

Вздохнув, Бентворт улыбнулся ей.

— Да, я понимаю ваши мотивы, если бы не ваше упорство перед лицом смертельных опасностей.

— Смертельных опасностей? — эхом отозвалась Бетани. — Как сентиментально! Они такие же страшные, как и те, что уже встречались?