Моему взору открылась интересная картина. Посредине стола стоял большой круглый аквариум, в котором деловито плавали две пузатые мутно-прозрачные рыбы.

— Давай, Торн! — подталкивал соседа огромный кролл в оранжевой бейсболке. Понятия не имею, где он взял этот трофей, но вещь была велика даже для большой головы кролла и постоянно съезжала козырьком вбок. Это, впрочем, не мешало кроллу гордо держать голову. Огромной ручищей он поправлял бейсболку, но она тут же съезжала снова.

— Нет! Я Люсиль обещал, что больше не проиграю ни тэрка, — мялся тот, но глаз не отводил от аквариума.

— Да брось, Торн! Твоя Люсиль ничего не узнает, — хриплым голосом подначивал его кролл в бейсболке и сверлил взглядом хитрых близко посаженных глаз.

— Ну, не знаю, — все еще пытался бороться Торн. — Может быть, разочек.

— Вот это по-нашему! Карл, тащи драже! — взревел тот и махнул кроллу, стоящему за стойкой.

— Ставка?

— По маленькой, — отозвался Торн.

Карл заторопился к столу.

— Вот, — он раздал игрокам по маленькому цилиндру.

Торн, закатив глаза, стал шевелить губами, одновременно встряхивая свой цилиндр. Потом он открыл его, извлек горошину. Трясущейся рукой он поднес горошину к аквариуму и кинул ее в воду, после чего жадно уставился на рыб.

Одна из рыб, проследив за медленно погружающейся горошиной, метнулась и проглотила ее.

Все замерли.

Я увидел, как темная горошина быстро растворяется в рыбе. Ну и метаболизм у этой крошки!

— Мимо! — с чувством хлопнул себя по коленке Торн. — Твоя очередь, Бондо.

Оранжевый, в очередной раз поправив бейсболку, важно извлек горошину и, оглядев окружающих надменным взглядом, степенно опустил ее в аквариум.

Я не понял, та же рыба проглотила ее или вторая, но история повторилась.

Аудитория шумно выдохнула.

— Первый раунд — ничья! — провозгласил Карл.

Торн вновь опустил палец в цилиндр и долго там ковырялся.

— Брось, Торн! — скривился Бондо. — Чем дольше выбираешь, тем меньше шансов.

Торн наконец выбрал понравившуюся горошину и кинул ее в аквариум. Рыба деловито проглотила ее. Ничего примечательного не произошло.

— О, нет! — взвыл Торн.

Бондо, мерзко улыбнувшись, вытянул руку над аквариумом, расцепил пальцы, и горошина плюхнулась в воду.

Рыба проглотила наживку. Не прошло и нескольких секунд, как ее разорвало в клочья, и часть воды с шумом выплеснулась из аквариума.

От неожиданности я охнул. Толпа взвыла.

— Бондо победил! — возвестил Карл.

Торн вскочил с места:

— Бондо, мерзавец! Отдай мои тэрки!

— Эй, Торн! — воскликнул тот, примирительно поднимая руку. — Это игра.

— Я не хотел играть, это ты меня спровоцировал!

Они почти соприкасались серыми наморщенными лбами, стреляя друг в друга глазами. Раздался щелчок, и я увидел нож, который Торн приставил к горлу Бондо. Это был металлический нож, какими пользовались мои предки. Я их видел только на картинке. Вот дикари!

Окружающие еще больше оживились. Два кролла рядом со мной успели заключить пари, прежде чем Бонн до извернулся и, схватив Торна за плечи, со всей силы впечатал его в аквариум.

Голова Торна, пробив дыру, оказалась в центре стеклянного шара, из которого с шумом хлынула вода. Тело кролла дернулось и замерло.

— Да! — вскричала толпа.

— Все видели? Он первый на меня напал, — заявил Бондо.

— Бедняжка Люсиль опять осталась вдовой, — хихикнул кто-то.

Не то чтобы я испугался, но чувство брезгливости таки подступило к горлу. Я медленно отошел назад. Вот неприятность! Эта игра мне явно не подходила, даже не потому, что она мне не нравилась. Просто она основана на чистом везении, а моя специализация — ловкость рук.

Я стал присматриваться к другим столам.

Вскоре я убедился, что ни одна из игр мне не подходит. Кроллы не любили думать, и все их игры строились на везении. Об этической стороне этих игр я и вовсе старался не думать.

Меня уже охватило отчаяние, как вдруг я увидел в углу недалеко от барной стойки маленький столик, за которым никого не было.

Я подошел к скучающему за стойкой Карлу и обратился к нему:

— А во что играют здесь?

— Был у нас один имперец вроде тебя, только покрупнее, — сказал он, измерив меня взглядом. — Так вот он и завез игру «Камень, ножницы, бумага». Знаешь такую?

Я вспоминал. В детстве я почти не играл в игры, ведь нужно было добывать пропитание. Но название показалось мне знакомым. Ножницы режут бумагу, бумага оборачивает камень, а камень тупит ножницы. Так, кажется.

— В игре участвуют двое?

— Да.

— Они качают кулаками и на счет «три» показывают рукой знак камня, ножниц или бумаги. Камень побеждает ножницы, ножницы побеждают бумагу, бумага побеждает камень. Если оба игрока выбросили одинаковый знак, засчитывается ничья. Правильно?

— Почти. Только вот бросать нужно настоящий предмет. Вот, — и он подвинул ко мне ящик с множеством камней, настоящих ножниц и бумажных обрывков.

Я присвистнул. Поверить не мог, что эти остолопы играют в такие легкие для обмана игры. Перед глазами замаячили мешки с тэрками. Голос Карла вывел меня из сладкого оцепенения:

— Не советую я тебе здесь развлекаться — у нас имперцев не любят. Да и партнера тебе не найти. Эта игра уже давно всем наскучила, не зрелищная она. — Ну, уж партнера-то я себе найду, — заверил я Карла и направился к первому столу.

Протиснувшись между тучными телами, я вырос перед Бондо:

— Сыграем в «Камень, ножницы, бумага»?

Бондо с удивлением воззрился на меня и, растягивая толстые губы в мерзкой улыбке, протянул:

— У-у-у… Посмотрите-ка! И что у нас забыла эта имперская шваль?

Повисла тяжелая тишина. Я откашлялся.

— Ну, слышал, что у вас на планете самые лучшие казино в секторе, — не моргнув глазом, соврал я.

— Это правда, — купился Бондо.

— Слышь, Бондо! — сказал какой-то кролл. — Ты, можно подумать, на других планетах бывал!

Все громко захохотали.

— Заткнись, Ченк! — шикнул на него тот. — Мне не нужны другие планеты, чтобы знать это!

Он повернулся ко мне:

— Значит, говоришь, сыграть хочешь? Я, знаешь ли, с такими, как ты, просто так не играю. У тебя есть что-то особенное?

Я извлек из кармана алмаз и, медленно описав большую дугу, за которой проследило множество пар глаз, положил его на стол, раскрутив для красоты.

— Ставлю этот алмаз против трех тэрков! — важно сказал я.

Искры крутящегося камня несколько мгновений отражались в черных глазах Бондо. Он шумно прихлопнул алмаз ладонью.

— Идет!

Я прямо пританцовывал на месте от предвкушения победы. Так легко мне еще никого не приходилось обставлять.

Мы подошли к ящику, услужливо подвинутому Карлом, и взяли по набору предметов. Когда мы усаживались за стол, я едва сдерживал смех. Вот олухи!

— Я готов.

Над нами навис Карл:

— Один…

Наши руки под столом. Я зажал бумагу в ладони.

Почему-то именно ее я выбрал как основной «честный» вариант.

— Два…

Камень и маленькие ножницы я спрятал в рукав.

— Три! — Карл махнул рукой.

Я уже приготовился кидать бумагу, но за долю мгновенья заметил, что Бондо кидает ножницы. Мизинцем я ловко поддел камень из рукава, а бумагу указательным пальцем впихнул за рукав. Все это проделал молниеносно, так что ни один глаз не смог бы этого уловить.

На стол, одновременно с ножницами Бондо, шлепнулся камень.

— Ха, ха, ха! — радовался я. — Камень затупляет ножницы, я выиграл!

Бондо перевернул бейсболку козырьком назад, и я увидел сдвинутые над переносицей густые серые брови. Толстые ручищи он поставил на колени, от чего стал похож на жирного паука.

— А ну-ка, Карл, пощупай его!

Карл подошел ко мне и положил ладони мне на голову. Меня сковали тиски боли.