И вот снова настал злополучный урок. Я может быть и любила бы математику чуть больше, если бы не наша учительница. Только мы перешагнули порог, как миссис Харм рявкнула нам злобно:

- Входите же быстрее! И ведите себя прилично, вы же девушки! Юные леди, а ведёте себя как самые настоящие наглые разгильдяйки!

Для нас это было абсолютно привычно, всякий раз, как мы переступали порог класса, мы каким-то волшебным образом уже успевали что-то такое сделать, за что нас называли то наглыми разгильдяйками, то потерянным поколением. Так что мы по обыкновению, не изменившись в лице, даже не приняв её «приветствие» в серьёз, прошли к партам. Но новенькая Элизабет была так удивлена, что вся разкраснела и стала озираться по сторонам, в поисках того, к кому было обращено высказывание миссис Харм. Мэри дёрнула её за подол платья и усадила с собой. Я слава богу, заняла очень выгодное место с Эмили. Мне всегда нравилось с ней сидеть, я была спокойна и, сидя с ней, никогда не волновалась.

- Она, кажется в ступоре. – сказала Эмили.

- Кто, Элизабет? Ещё бы! Увидеть такую ведьму, да её и услышать её хриплый, злобный голос одновременно! Хорошо, что она в обморок не хлопнулась. – Сказала я и саркастически улыбнулась. Эмили хихикнула.

- Адель Форест! – властно воскликнула учительница, и губа у неё задёргалась. – Хватит бесится!

- Хватит бесится! – передразнила её Лилия, да так похоже и звучно, что все девочки расхохотались.

- Так, я не поняла. Сейчас же прекратить шум! Мне уйти? – раскричалась миссис Харм. – А чего мы смеёмся? Лилия! Много знаний что ли по математике? Пойдём, докажешь!

Лилия сглотнула и улыбка сползла с её лица.

- Да, да. Я не шучу. Пойдём к доске.

Понурив голову, словно на казнь Лилия вышла к большой доске. Миссис Харм сказала номер задания и стала проверять все ли на месте. Дойдя своим колким взглядом до Элизабет, она спросила удивлённо:

- А это ещё кто?

- Это мисс Элизабет Бэкер. Новенькая ученица. – Подскочила Кэти.

- Хм, мисс Элизабет, значится? Ну, посмотрим кто ты и что ты из себя представляешь. – отвечала миссис Харм.

Щёки Элизабет все покраснели, да так ярко загорелись, что я испугалась. Такой неестественный румянец обычно возникает у больных чахоткой. Она подняла руку. Учительница ещё раз обвела взглядом класс и предпочла не замечать поднятую руку. Минуты три Элизабет упорно держала руку, но её игнорировали. Мэри это надоело и она сказала:

- Миссис Харм.

- Ну что ещё? – огрызнулась та.

- Извините, можно выйти? – робко произнесла Элизабет, щёки которой были по прежнему красные.

- Иди! – Раздражённо сказала миссис Харм.

Элизабет подскочила с места и выбежала из класса. Я увидела, что руки у неё такие же красные, как лицо. Я сидела позади их парты и, быстро накарябав записку для Мэри с надписью: « Что случилось?», кинула на их парту. Мэри развернула записку и принялась писать. Секунд десять и записка снова оказалась у меня. Мэри ответила: «Она неважно себя чувствует». Прошло пять минут, Элизабет всё не было. Я заволновалась, может она заблудилась?

Тем временем миссис Харм хорошенько намотала нервы Лилии на руку и теперь другой рукой пилила их. Точнее сказать, она допытывала бедную девочку, как умножить одночлен на многочлен. Во-первых, Лилия понятия не имела, что такое этот «многочлен». Во-вторых, она конечно же не знала, как на этот многочлен умножить одночлен. И в-третьих, всё это дело её вообще очень пугало. Ещё минуты три миссис Харм тщетно добивалась ответа, а Лиля тщетно пыталась сложить гулявшие в её голове мысли в здравые предложения. Наконец, я не выдержала и подняла руку. Как раз в эту секунду, учительница обернулась к классу и сказала:

- Кто знает, как умножить одночлен на многочлен?

Увидев меня, она голосом полным ненависти и раздражения, подавляя нервный тик, рявкнула:

- Ну, пожалуйста.

- А можно выйти? – спросила я и уже ожидая поток её гнева, отвела взгляд в сторону.

- Иди! – воскликнула она. – Я уж подумала, что ты хочешь ответить, но видимо никогда уже не дождусь!

Она, кажется что-то ещё там говорила, но я вылетела из класса и спешила в женскую уборную, которая находилась на этаж выше. Я быстро поднялась по лакированной лестнице, успела растянуться на ступенях и вымазать платье, но всё-таки бежала к цели. Подойдя к двери в уборную, и приоткрыв её в комнате возле раковин никого не оказалось. Я пошла ближе. Прильнув к двери в саму уборную, я прислушалась. Там кто-то ходил. Я постучалась.

- Эм.. э-э.. здесь занято, - тихо сказала Элизабет.

- Это я, Адель. Элизабет, с тобой всё в порядке?

- Э-э-э.. Да. Да. Всё в порядке, Адель, не волнуйся.

Вдруг раздался звук битого стекла. Звук оглушил меня, я вскрикнула и кинулась к двери в уборную. Тут же раздался визг Элизабет. Я плотно закрыла дверь и зажмурившись держала ручку.

- Что это было? – воскликнула Элизабет.

- Понятия не имею! – вскрикнула я, потом открыла глаза. – Нужно посмотреть.

- А может не надо? – жалобно спросила Элизабет.

- Ага. А выйдем мы через окно? Надо посмотреть.

Я аккуратно приоткрыла дверь. Высунув голову и убедившись, что по близости никого нет, я вышла и увидела, что раковина, которая находилась ближе к двери уборную упала и разбилась вдребезги.

- Вот тебе на! – воскликнула я.

- Что там? – спросила Элизабет.

- Раковина разбилась! Если мы побыстрее отсюда уйдём, нас не заподозрят! И с чего бы это раковина грохнулась…

-Я не знаю. – Сказала Элизабет, но не выходила.

-Ну, долго ты там ещё? Что случилось, Элизабет? Ты себя плохо чувствуешь?

- Нет, нет. Всё в порядке.

- Чего же ты тогда сидишь тут четверть часа?

Ответа не последовало. Я снова вошла в уборную и ужаснулась. Сначала я не поверила своим глазам, я подумала, что это обман зрения, обман мозга, обман реальности, такого я раньше не могла себе представить! Я не могла даже подумать на Элизабет, что… Я видела перед собой Элизабет. Она стояла, вытянув руку вперёд. А на руке... На её руке горел огонь. Языки пламени развивались и достигали в высоту сантиметров десять-пятнадцать. А ей хоть бы хны! Стоит и смотрит, как огонь танцует у неё на ладони. Оранжевые блики плясали на стенах, комната была озарена красным светом. Я вскрикнула и отпрянула к двери.

- Что за чертовщина! – воскликнула я.

- Нет, нет, не кричи! – кинулась унимать меня Элизабет. Огонь исчез с её рук и теперь она держала мои руки, а я отчаянно ими махала. – Не кричи! Уймись! Уймись, Адель, успокойся!

Она оттащила меня к окну и схватилась за дверную ручку, а та загорелась. Ручка пылала огнём, но я не видела дыма и не чувствовала запаха гари.

- Что ты вытворяешь! – кричала я.

- Не кричи, прошу тебя, не кричи, Адель! – уговаривала меня Элизабет.

Я часто дышала, моё сердце бешено колотилось.

- Ты… ты.. – заикаясь начала я, стараясь успокоится.

- Я ведьма. – Тихо сказала Элизабет и опустила голову.

- Ведьма! – вскрикнула я.

- Тише ты, тише! – Прицыкнула на меня Элизабет. – Молчи. – Она показала мне руку, на руке появилось маленькое пламя, оно танцевало и как будто просто лежало у неё на ладони. Элизабет поднесла руку к подоконнику и «положила» огонь на него. Огонёк кружился в вальсе, скакал, бегал по подоконнику. – Моя стихия – огонь. Я не причиню вреда. Потрогай его.

- Трогать голой рукой огонь? Я пока что не спятила. Хотя…- Я была так ошеломлена, что еле могла выговаривать слова. На моих глазах девушка создала на пустом мете огонь, так он ещё и пляшет, так меня ещё и просят его потрогать, вы бы подумали, что спятили или что?

- Потрогай, он не жжётся. – Уверяла меня Элизабет.

- Ладно, но обещай не ставить меня гореть здесь в пламени, если он всё-таки жжётся.