У него был такой голос, что никто даже не подумал о том, чтобы задержаться. Осталась только Серафима, продолжавшая успокаивающе поглаживать меня по плечу. Ее присутствие действительно помогало, тепло мягкой и по-материнскому ласковой руки уменьшало боль в висках.

- Даня!

Я сразу понял, кто меня окликнул. Это была Лина. Она стояла на пороге кабинета и смотрела на меня расширенными от волнения глазами. Когда наши взгляды встретились, моя Фея тихо охнула и, не задумываясь, побежала прямо ко мне. Через секунду она была уже рядом, а ее нежная ладошка лежала на моей щеке. Я почувствовал аромат ее волос и закрыл глаза. Как хорошо, как спокойно…

- Алина, отойдите. Вы мешаете.

Голос начальника развеял этот короткий миг блаженства. Лина испуганно отпрянула, и я открыл глаза, ничего не понимая. Зачем он ее гонит?

- Так, Данилыч, давай сюда руку, - преувеличенно жизнерадостным тоном заявил вернувшийся в кабинет Костя. У него в руке был шприц. - Не боись, я колю не больно. Тебе так вообще сделаем все без шума и пыли.

- Не надо, все уже в порядке, - моментально напрягся я.

- Это ты так думаешь, дружище.

- Нет.

Я не хотел никаких уколов. Не потому что боялся иголки. Меня пугала перспектива отключиться под действием успокоительного.

- Даниил, вы же не ребенок. Это необходимо. Не заставляйте применять к вам силу.

Теперь за меня взялся начальник. Он пристально смотрел на меня своими темными глазами. Я знал, что ему не составит никакого труда скрутить меня в бублик, схватить, сжать этими железными, не знающими пощады руками… Я передернулся. Холодная дрожь пробрала все мое тело. Я не понимал, что со мной творится, но возражать больше не стал. Молча протянул руку Косте, только, чтобы ОН ко мне не приближался.

Как и обещал, Костя сделал укол очень быстро и совершенно безболезненно. Эти пару минут темные глаза не отрывались от моего лица. Они словно гипнотизировали.

- Вот видите, это совсем не больно, - странно мягким голосом заметил начальник.

- Андрей Александрович, я уже поторопил ребят из Центра, - сообщил Костя, убирая использованный шприц. – Они сказали, что постараются приехать как можно скорее.

- О чем вы, Константин? – совершенно равнодушно спросил Асталин.

- Ну, как же, - заволновался Костя. – Я насчет нашего Даньки. Вы же сами сказали, что подпишите заявку. А значит, вопрос решен. Его заберут в Центр.

- А кто вам сказал, что Маринский отправится в Центр?

- А куда?

Костя даже рот открыл от удивления.

- Воздействие ведь только в Центре лечат. Вы же сами говорили…

- Ваши сведения устарели, - отмахнулся начальник. - Есть и другие учреждения, где справляются с подобными проблемами и которым я доверяю гораздо больше. Я туда только что звонил и обо всем договорился. И сам отвезу Маринского туда.

Костя и Серафима смотрели на него круглыми глазами и молча переваривали информацию. До меня сейчас все доходило с трудом, учитывая лошадиную дозу успокоительного, но суть я все равно уловил и тоже уставился на начальника. Судя по всему, достаточно красноречиво.

- В чем дело, Даниил? – усмехнулся тот. – По-прежнему считаете меня убийцей?

- Нет, не знаю, - отмахнулся я. - Куда вы собираетесь меня везти?

- В одну прекрасную клинику, где вам окажут необходимую помощь.

- Я должен позвонить домой.

Я встал и потянулся к телефону. О процедуре лечения Воздействия я знал достаточно. Прежде всего она подразумевала полную изоляцию и отсутствие любых контактов со стороны. Представляю, в каком ужасе будет мама.

- Нет.

Начальник оказался быстрее и легко перехватил мою руку.

- У тебя язык заплетается. Позвонишь, когда закончится действие лекарства.

- Отпустите.

Я дернул рукой. Ничего не достиг и лишь получил в ответ улыбку, больше напоминающую оскал.

- А ты вырвись, попробуй, - ласково посоветовал Асталин.

Он толкнул меня обратно на стул. Костя, стоявший рядом, наблюдал за нами с откровенным недоумением. Серафима выглядела не лучше. Она почему-то хмурилась и бледнела на глазах.

- Андрей Александрович, я все сделала, - сообщила, впорхнув в кабинет, Лариса Витальевна. – Вот заявка и другие документы.

Начальник подписал бумаги, почти не глядя. Потом засунул их в папку и поднял меня на ноги. Не успел я опомниться, как он уже поддерживал меня за талию, закинув одну мою руку себе на плечо.

- Пошли. Константин, идите рядом на всякий случай и страхуйте его. Серафима Сергеевна, пока я не вернусь, вы остаетесь за главную.

- Я могу идти сам, - процедил я сквозь зубы, но меня никто не слушал. Мы прошли мимо Лины, и я успел увидеть дорожки слез на ее лице.

Костя и Асталин запихнули меня в черную БМВ. Пристегнув меня ремнем безопасности, как беспомощного ребенка, начальник завел мотор, и мы выехали с площадки перед Институтом.

У меня в голове была полная каша. В добавок ко всему навалилась сонливость, и начали слипаться глаза.

- Вы не обязаны были этого делать, - пробормотал я.

- Что не обязан? – покосился на меня начальник.

- Отвозить меня.

- Еще бы.

Асталин скривился так, словно откусил половинку лимона.

- Глупый мальчишка! Я был обязан выпороть вас, Даниил Владимирович, вот что я был обязан сделать! Да так, чтобы вы потом неделю на задницу не сели!

- За то, что ударил вас?

- За то, что игнорировал симптомы Воздействия! – почти выплюнул начальник. – И чуть себя не угробил! Довел до галлюцинаций! Сколько они уже продолжаются?

- Не помню, - безразлично пожал я плечами. - Месяц, наверное.

Начальник молча вел машину. Я чувствовал, что он злится. Мне с трудом удавалось собирать разбегающиеся в разные стороны мысли. Под действием успокоительного я соображал слишком вяло, но главное все же уяснил. Костя жив. Асталин не убийца. Ничего этого не было. У меня Воздействие. И я не просто глупый. Я идиот.

- Извините, - не слишком охотно буркнул я.

- За что?

- За то, что ударил вас.

- Не говори чепухи, - отмахнулся начальник. – Ты же не соображал, что творишь. Кстати, почему я?

- Что? – не понял я.

- Почему именно я убил беднягу Константина?

В голосе Асталина послышалась насмешка. Но я уже был не в состоянии придумывать ответ. Успокоительное меня окончательно добило, и я провалился в сон.

Когда я проснулся, уже начинало вечереть. Мы все еще ехали и, судя по всему, поднимались в гору. Дорога превратилась в узкую полоску шоссе, петлявшую в узорах горного серпантина. Здесь было невероятно красиво. По одной стороне дороги темнел лес и возвышались горные пики, а по другой, внизу крутых обрывов, блестело бирюзовое море.

- Мы на месте, - сообщил Асталин, когда его машина почти уперлась в огромные железные ворота в центре длинной высокой изгороди. – Это клиника, о которой я тебе говорил.

Клиника оказалась целым комплексом красивых белоснежных зданий, утопающих в зелени. Хвойные деревья чередовались с лиственными, но первых было значительно больше, и в воздухе висел аромат хвои. Вокруг аккуратных дорожек пестрели яркие цветочные клумбы. Это место казалось таким спокойным и безмятежным.

Мы остановились в конце асфальтированной аллеи у большого трехэтажного здания, явно игравшего роль главного корпуса. Я выбрался из машины, наслаждаясь свежим горным воздухом, напоенным ароматами цветов и хвои. У меня все еще дрожали ноги. Сколько же мне вколол этот предатель Луковский?

Нас уже ждали. На пороге здания появилось двое мужчин в одежде санитаров. Они везли с собой кресло-каталку, при одном виде на которое мне стало плохо. Я не хотел усаживаться в него как инвалид-паралитик, но моего мнения никто не спрашивал. Меня просто запихнули в кресло и покатили в здание, сообщив Асталину, что главный врач ожидает нас с нетерпением.

Главного врача звали Герман Анатольевич Дорофеев. Это был маленький низенький толстяк с хитрыми глазками и приторной улыбкой. Он не понравился мне с первого взгляда. Асталин, кажется, был не лучшего мнения об этом человеке. Он ограничился тем, что пробормотал короткое сухое приветствие, когда нас провели в большой и роскошно обставленный кабинет. Зато Дорофеев, судя по всему, был безумно рад видеть моего начальника. Он суетливо подхватился из-за своего огромного стола и кинулся нам навстречу.