Мистер Гувер вышел из-за стола.

- Знаете, что я вам посоветую… - протянув руку в прощальном рукопожатии, сказал шеф ФБР.

- Догадываюсь… - Пожимая руку, отозвался Чарльз. – Послать на русскую станцию американских парней, чтоб увидеть что там и как своими глазами.

Хозяин одобрительно кивнул.

- С вами, мистер Линдберг, можно иметь дело. Если мы будем точно знать, то…

- То?

- То все возможно….

САСШ. Полигон Окичоби.

Февраль 1931 года.

…Все-таки он волновался. Волновался, хотя и объяснили ему, что тут к чему. Свою-то конструкцию он мало, что мог окинуть одним взглядом, так он ее еще и знал до последнего болта и крутили эти болты свои, проверенные люди, а это все незнакомое - и конструкция и внешний вид и люди. Неожиданно он понял, что своими людьми он обозначил для себя двух большевиков… Он усмехнулся, покачал головой. Надо же как вильнуло… Только не до сантиментов сейчас.

Кто знает, как поведет себя чужая техника? Особенно такая…

Если что и напоминала ему американская разгонная ступень, так это какого-то динозавра. Ощущались в ней мощь и неуклюжесть, по мнению профессора присущие исключительно допотопным животным – громадным, сильным и неповоротливым. Только ничего другого в этот момент в их распоряжении не было.

Мистер Годдард взявшийся быть его чичероне рассказывал о своих достижениях с гордостью человека создавшего опасного монстра и радостью человека сознающего, что от его услуг он уже может отказаться. Это понимал и профессор. После его появления в Окичоби место этой технике было в музее. Не сразу, разумеется, но в самое ближайшее время эта груда железа туда и отправится. Пусть даже в виде макетов и фотографий.

Но это потом, а пока мистер Годдард посвящал его в тонкости конструкции, любезно переводя местные футы и фунты в привычные для европейца метры.

Старт запланировали на завтрашнее утро и около лежащей на пусковой платформе ракеты копошились люди. Бодрая суета наполняла пространство - катились автомобили, трещали двигатели и паровые локомотивы свистели издалека, фонтанируя кудрявыми дымками. - “Прошлый век”- снисходительно подумал профессор, в пол уха слушавший комментарии конструктора. – «Убожество…». Только ничего не поделать. Времени дожидаться появления новой модели у них не было.

Мистер Вандербильт четко увязал этот старт с дальнейшими действиями американского правительства. Помощь Америки готовой к войне Европе будет оказана только после того, как американцы убедятся, что большевистский аппарат на орбите не работоспособен. Профессор-то знал об этом, но это было его знание, его уверенность, а новым партнерам требовалась своя уверенность. Так что ждать пока создадут новую ракету или переоборудуют одну из ракет мистера Годдарда под новый двигатель, профессор не желал. Чем раньше Президент САСШ убедится, что не дамоклов меч кружит над планетой, а бесполезное пока мертвое железо, тем быстрее он решится подтолкнуть Европу к войне.

По крайней мере, так говорил мистер Вандербильт.

Прямые как стрела рельсы уводили вдаль, где километрах в трех впереди поднимались вверх, удерживаемые решетчатой фермой. При всей своей любезности мистер Годдард не повел его туда. Их прогулка закончилась около носовой части ракеты.

-Я сейчас вас познакомлю…

Он похлопал по округлому стальному боку.

- Это - «Сюзан-4». Мы привыкли называть их женскими именами.

Профессорские брови взлетели вверх, когда он подумал «Эдакого монстра и женским именем?», но воздержался от комментариев. Слишком уж нежен был взгляд конструктора.

- Неужели это приносит счастье?

- Во всяком случае, это не приносит несчастий - ответил американец. - У нас тут бывало по-разному, особенно пока не получили новый металл для дюз…

Он махнул в сторону полуразрушенного бункера, рядом с которым стояли люди в форме.

Профессор оживился. Бункер как две капли походил на его собственный, что остался в Свердловске.

- У вас это тоже было проблемой?

- Было, слава Богу…

Верно угадав настроение гостя, мистер Годдард спросил:

- Я вижу все это, - он провел рукой. – Не радует?

- Отчего же? – вежливо ответил профессор, – этой техникой вы можете гордиться. Меня тревожит другое. То, что мы сегодня планируем совершить даже не полумера а…

Он не нашел нужного слова и показал кусочек ногтя.

- Это вот что. Если б мы прямо сегодня могли стартовать к Луне!

Наблюдая, как последние рабочие по решетчатым фермам спускаются вниз и оттаскивают подальше шланги, не согласился.

- Не думаю, что это что-либо изменило бы. Мы ведь до сих пор не знаем, где лежит золото. И вообще я уверен, что то, что должно случиться, случается тогда, когда это нужно Господу! Бог любит Америку!

Профессор предпочел не спорить.

- Ну и замечательно… Вы вот что мне лучше скажите. Сегодня-завтра мы доберемся до станции и убедимся, что она не работает. Для Президентского спокойствия ваши ребята, наверное даже взорвут там чего-нибудь…

Мистер Годдард бросил быстрый взгляд на русского, но тот смотрел в сторону. Там нещадно трещащие трактора оттаскивали в сторону огромную цистерну.

- Станет в этом случае Америка воевать с СССР?

- Этот вопрос вам лучше задать мистеру Вандербильту.

- Его мнение я уже знаю. А что думаете вы?

После недолгой заминки мистер Годдард ответил.

- Не знаю.

… Чуть в стороне, перед полуразрушенным бункером – свидетелем какой-то ранней неудачи мистера Годдарда - стоял полковник Воленберг-Пихотский. Профессора, увлеченные своими химерами, не обращали на него внимания и он мог рассматривать их без опасения прослыть невежливым человеком. Ему нужно было поговорить с Годдардом, но с ним был этот чертов большевистский профессор… Вот хоть убейте – не верил полковник перебежчику. Он и сам не мог бы объяснить почему, но – не верил…

- Порридж!

- Да, сэр!

Полковник одобрительно глянул на молодцевато расправившего плечи сержанта. Парень себя показал с самой лучшей стороны. У большевиков был –не сломался, с Президентом беседовал, когда медаль получал и там не оплошал…

- Знаете его?

Он кивнул в сторону профессоров. Сержант быстро сообразил о ком идет речь.

- Конечно, сэр. Видел на станции…

Несколько секунд они наблюдали, как профессора что-то показывали друг другу, протыкая пальцами американское небо.

- Как думаете, Порридж, это большевик?

Прищурив глаз, сержант присмотрелся к профессору. Это там, на станции, когда от его слова зависела жизнь, этот русский казался страшным, а тут… Походил он больше не на злодея из комиксов, а на аптекаря, что держал аптеку на соседней улице его родного города. Порридж вспомнил вкус ванильного мороженного…

- Не знаю, сэр. Не думаю…

Полковник и сам не знал, какого ответа он ждал от сержанта, но этот его не устроил.

- «Не думаю»… Думать надо! Назначаю вас антибольшевистским шпионом!

- За что, сэр? – не понял воин.

- Станете присматривать за этим…

Полковник небрежно кивнул в сторону профессоров.

- Да и единственный вы, кто был на станции и хоть что-то видел, а значит, может что-то сообразить.

Сержант выпятил грудь.

- Сэр! Я исписал и изрисовал чертову уйму бумаги, отвечая на вопросы…

- Не беспокойтесь. Принимать решение буду все-таки я. А вы… Может быть вы что-то вспомните на месте. В этом случае разрешаю вам докладывать без субординации…

Орбита Земли. Станция «Знамя Революции».

Февраль 1931 года.

На их счастье воздух на большей части станции имелся, работало аварийное освещение, да и температура была вполне приемлемая – градусов 20 мороза. Так что пришлось им ходить в том, в чем прилетели из зимы в зиму. Это оказалось не таким удобным, как на Земле, но выхода не было – не ходить же тут, право слово, в скафандрах?

Позубоскалив немного о том, как они тут смотрятся и что хорошо, что там, внизу, зима, они вышли на поиски горючего.