Броневики встали за кучами битого кирпича и полуразрушенными стенами, направив стволы пулеметов вверх, закрывая «Иосифу Сталину» путь в небо. Сколь не мало требовалось аппарату времени, чтоб взлететь, но оно все же требовалось, а пулеметы им его не давали. Успокаивало только то, что если б целью французов было уничтожение корабля, они вели бы себя по-другому, но «Иосиф Сталин» им был нужен целым.

На их счастье броневики не смогли окружить их. Старались, но не могли. Разрушения в городе были такими, что пробраться сквозь них могли только человек, с риском для жизни, или танк, но танка у французов вроде бы не было… Как, впрочем, и пехоты.

Федосей все щурился, стараясь угадать в камнях иное, человеческое движение. Вряд ли броневики действовали без пехотного прикрытия, но если так оно и было, то оно должна вот-вот появиться.

Один из броневиков, самый смелый или самый глупый, выкатился из-за стены и короткой пристрелочной очередью ударил по развалинам. Коснувшись прикрытого камнями куска железа, пули ушли вверх, оставив земле визг рикошета. Скорее всего, стреляли без особого умысла, просто французы решили показать кто тут главный.

Владимир Иванович с ними не согласился.

М2 задергался в его руках и короткая очередь почти полуторасантиметровых пуль с желченными кончиками ударила по британской броне. Отдачей пулеметный станок сдернуло с позиции и миновавшие броневик пули смели кирпичную кучу левее боевой машины, но и того, что перепало «Остину» - хватило. Броневик дернулся назад, словно испугался собственной смелости, но это только выглядело как испуг. На самом деле это была его смерть. С неслышным из-за звонкого гула в ушах скрипом машина накренилась, сразу став похожей на притопленный катер, и из неё повалил дым.

- Мастер, - с уважением сказал Федосей, мизинцем выковыривая щекотный звон из уха. Деготь не отрывая взгляда от чадивший машины отозвался.

- Камень под лапу подложи. Они ведь не успокоятся.

Посмотрев на остаток короткой ленты, коминтерновец развернул ствол в сторону второго броневика, прикрывшегося стеной. Судя по обводам башни это вроде бы был родной французский «Рено». Короткая, всего на три патрона очередь, ударила в прикрывшую его стену. На закопченном камне вспыхнули огненные росчерки, но камень устоял.

Французы приняли вызов.

Башни двух машин заворочались, выискивая пулеметчика, и длинными очередями ударили по позиции. Рев пулеметов и сравнить нельзя было с ревом двигателя их корабля, но и он внушал почтение.. Облако каменной крошки накрыло людей, сбивая дыхание.

Закрыв головы руками, пилоты отлежались за обломком стены с радиатором водяного отопления

Пока это была явная ничья с отчетливо видным печальным концом. Броневики не могли подобраться поближе, а они не могли взлететь. Если б они тут играли в шахматы, можно было бы предложить французам ничью, но жизнь – не шахматы. Тяжелые фигуры связаны позицией, но их могли выручить пешки. Пехота.

Выиграет тот, чья пехота придет первой.

То, что пехота есть у французов, они не сомневались, а вот в то, что вовремя подоспеет своя, немецкая, Дёготь уже не верил. Это не означало, что следует подумать о почетной сдаче, а только о том, что надеяться нужно только на свои силы и смекалку.

Конечно, оружие нужнейшее для революции вещь, но и «Иосиф Сталин» не последняя карта в Революционной колоде! Он-то наверняка был важнее оружия, что лежало внутри.

- Пять минут, - скал он.

- Что «пять минут»? – спросил Федосей.

- Если через пять минут немцы не появятся, то мы улетаем…

- Как же.. Улетишь тут… На совесть обложили… –спокойно сказал Федосей, оглядывая притаившееся броневики. -На «раз» не вырвешься.

Оглянувшись на корабль, добавил.

- Тут взлететь, как из положения «лежа» прыгать…

- Красиво сказал.

Деготь, заправляя ленту, согласно кивнул.

- Тебе бы так красиво взлететь, как сказать… А по существу предложения есть?

Федосей посмотрел на свои ноги. Промокшие сапоги того уже покрылись каменной пылью, словно снегом и неожиданно улыбнулся.

- Ты знаешь.. Есть!

Он бросился по пролету вниз, но через пять ступенек обернулся.

- Ты тут постреляй минут пять. Остальное - за мной.

В подвале по-прежнему было сыро и темно. Нащупав в темноте трубу, Малюков приложил ухо. Ай, молодцы немцы! Хозяйственные ребята, чего не отнять – того не отнять. Кругом война, а у них водопровод работает! Нащупав щель за трубой, Федосей приткнул туда гранату с привязанной к чеке веревкой и отбежал за ящики. Над головой коротко и солидно простучал дегтевский пулемет. Издали ему отвечали очередями французы. В промежутках между очередями хлопали далекие одиночные выстрелы. Попридержав шнурок, добрался до выхода и высунул голову наружу.

- Что там Владимир Иванович?

Каменный зубец перед Дегтем серьезно укоротился, а сам он стал похож на каменотеса – на запорошенном кирпичной крошкой и копотью лице азартно блестели глаза.

- Все нормально. Постреливают… У тебя как?

- Тоже нормально, а сейчас будет совсем хорошо.

Он дернул за веревку и спустя несколько секунд в подвале грохнуло. На воздух вынесло облако едкой пыли. Глядя на него, не верилось в то, что шум рвавшийся из разбитых труб воды не был иллюзией, миражом.

Воздух треснул, словно рвущаяся материя и по верхнему этажу сыпануло горохом. У французов тоже хватало желающих пострелять. Дёготь выругался, и пулемет снова застучал.

- Пехота? – спохватился Федосей.

-Уже нет,- донеслось сверху. – Быстрее давай.

Вода в подвале клокотала, вырываясь из разорванных труб.

- Все. Бросай пулемет и к кораблю.

Не сказать, что Федосей сделал половину дела. Сделал-то он гораздо больше, но времени, чтоб сделать тот маленький остаточек у них уже не было. Как раз в этот момент вновь объявилась французская пехота и к движению пулеметных башен прибавилось человеческое мельтешение. Разобрать много их или мало никак не удавалось - солдаты умело прятались в развалинах, но, к счастью, для крупнокалиберных пуль серьёзным препятствием были только неразрушенные стены. Каменные кучи, в которые попадали пули, пробивались насквозь, превращаясь в мелкие каменные осколки с убойной силой шрапнели.

Потом, когда с фланга густо ударили пулеметы, Владимир Иванович понял, что его обходят, и отступил, бросив машинган.

Встав в проёме люка, он выцеливал фигурки, словно поясные мишени на стрельбище появляющиеся то тут, то там и посылал пулю за пулей. Маузер, с пристегнутой вместо приклада коробкой был не лучшей заменой карабину или пулемету, но пулемет остался в развалинах, а отыскивать карабин в ящиках с оружием времени не было.

Их было немного, смельчаков из Франции, и только поэтому он пока удерживал их. Конечно же, это была не пехота. Скорее всего, командир бронедивизиона оставив по одному бойцу за пулеметами, послал остальных спугнуть их с позиции. У них получилось.

Словно почувствовав его беспокойство, Федосей проорал:

- Через двадцать секунд взлет. Будь готов!

Риск был велик, но выбирать было не из чего. Из ловушки надо было вырываться любой ценой. Из наклонного положения с заваленной кирпичами посадочной платформой, под стволами десятка пулеметов. Только иных вариантов не было. Если б ночь, или хотя бы туман…

Дёготь засмеялся и оттого промахнулся, подарив жизнь французу.

А ведь получится! Ей же ей получится! Ай да Федосей Петрович! Вот голова!

Двадцать секунд вышли, и корабль знакомо вздрогнул. Дёготь уже кожей чувствовал движение корабельных механизмов и со всей силы навалился на крышку люка.

Он успел закрутить только одну верхнюю гайку. Под ногами оглушительно взревело. Зажав уши, Владимир Иванович представил, как оранжево-фиолетовый выхлоп разгоняет подвальную темноту и касается все пребывающей воды. В полсекунды она нагревается, вскипает. Тот процесс, что занимал в жизни обыкновенного чайника десяток минут, тут произошёл почти мгновенно.

Фонтаны пара ударили из-под днища корабля с ревом сотни паровозов, одновременно выпускающих пар из котлов. Земля задрожала, кирпичный свод пошел трещинами, из которых в небо ударили фонтаны кипятка, превращавшегося на морозе в облака плотного белого пара. Превратившаяся в пар вода рванула вверх, увлекая за собой осколки кирпичного свода, в одно мгновение превратив клочок Германии в Исландию или Камчатку.