Когда карета Кристофера с сестрой отъехала от усадьбы на следующее утро после похорон, Сюзанна погрузилась в свои мысли. Наконец она начала разговор о весьма щекотливом предмете.

— Из-за разницы в возрасте между нами, Кристофер, — сказала она, — я всегда считала себя скорее твоей матерью, чем сестрой. Поэтому, полагаю, ты не обидишься, выслушав то, что я скажу о Джулии.

Он с грустью глядел на сассекский пейзаж, мелькавший за окном кареты. Ему будет всегда недоставать госпожи Кэтрин. Горе Анны, которая чувствовала утрату, несмотря на то, что лишилась рассудка, очень расстроило Кристофера. Он повернулся в сторону Сюзанны, полное, добродушное лицо которой выражало озабоченность.

— Говори же, — сказал он дружелюбно. — Что ты хочешь сказать мне о ней?

— Какие чувства ты питаешь к Джулии?

— На этот вопрос мне очень легко дать ответ. Она мне очень нравится. Джулия очаровательная девушка. Мы с детства дружим с ней. Почему ты спрашиваешь?

— Ты собираешься жениться на ней?

Он озорно улыбнулся:

— Она выйдет замуж задолго до того, как я соберусь вступить в брак. Я не стану заставлять ни одну женщину на свете ждать, пока закончу свои научные труды.

— Но ведь ты именно это и делаешь.

— Что я делаю?

— Заставляешь девушку ждать. Она обожает тебя. Я обратила внимание на ее лицо, когда мы прибыли в Сазерлей. Она расцвела как роза и тотчас кинулась в твои объятия.

— Я же тебе все объяснил. Она всегда делила со мной все свои радости и печали.

— Ты когда-нибудь целовал ее?

Он рассмеялся:

— Ну, Сюзанна. Есть пределы даже материнскому любопытству.

— Значит, ты целовал ее, — она глубоко вздохнула и уронила руки на колени. — Буду с тобой откровенна. Я довольно насмотрелась в жизни на ученых, образованных людей и знаю, что существует такая категория мужчин — умные, блестяще разбирающиеся в той области науки, в которой работают, но ничего не смыслящие в женщинах.

— И ты считаешь, что я принадлежу к этой категории мужчин?

— Ты, безусловно, один из них. Уильям тоже из этой категории, но сейчас речь не о нем. Тебе нравится, когда хорошенькие женщины обращают на тебя внимание. Кто из мужчин не любит этого? Если бы дело ограничилось лишь этим, то большой беды тут я не увидела бы. Но Джулия питает к тебе глубокие чувства, она влюблена в тебя. И, пока это продолжается, она не станет глядеть в сторону других мужчин. Ты что, хочешь лишить ее шанса быть счастливой с другим?

— Ты все преувеличиваешь.

— Вовсе нет. Когда она гостила в Блечингтоне, некоторые молодые люди обращались к Уильяму и просили ее руки, но он должен был говорить им, что у нее уже есть жених. Я же замечала, что никто из них не интересует ее. Она могла немного пофлиртовать с ними, только и всего. Зато она с нетерпением ждала встреч с тобой, хотя и скрывала свои чувства как могла.

— Ты судишь превратно.

Она видела, что он упрямо сжал рот, и попробовала сделать другой ход.

— Я полагала, ты будешь приезжать домой из Оксфорда реже после того, как я рассказала тебе, что по договоренности между мистером Уокером и Адамом Уоррендером Джулия будет отдана в жены Адаму. Разве я не говорила тебе, что он вспыльчивый и не всегда управляемый молодой человек, который, однако, испытывает к Джулии серьезные чувства?

— Говорила, — ответил он сухо. — Теперь я понимаю, на что ты намекала. Когда я спросил об этом Джулию в Блечингтоне, то она ответила, что этот договор выеденного яйца не стоит. Ну а теперь — тем более. Все документы, подписанные убийцами короля, признаются не имеющими силы.

— Тем более ты должен или сделать предложение Джулии, или сказать ей, что не будешь жениться на ней.

Он отвернулся и стал смотреть на мелькающие мимо них кустарники и луга, покрытые цветами. Его молчание длилось довольно долго.

— Ты права, — проговорил он наконец. — Моей путеводной звездой является моя работа. Я должен посвятить себя ей.

Ее не радовало, что она добилась своего. Сюзанна лучше других понимала, почему для него на первом месте всегда будет его работа. Легкие по-прежнему беспокоили Кристофера, и он не знал, сколько времени отведено ему судьбой для осуществления своей цели.

Никто не навещал Мейкписа в Сазерлее. Соседи старались не попадаться ему на глаза. Его не приглашали в гости, ни один джентльмен ни разу не зашел к нему поболтать или выпить вина. Он ел в полном одиночестве. Все это убеждало Мейкписа в том, что ему необходимо покинуть Сазерлей и отправиться в Новый Свет, начав все сначала. У него там уже был кое-какой бизнес, которым будет куда удобнее управлять на месте. К счастью, корабль капитана Кроухерста находился в лондонском порту и был готов принять Уокера в любое время. Он уже заказал себе каюту. Ему сообщили, что корабль отплывет как раз в тот день, когда король вновь ступит на английскую землю, пробыв в изгнании почти десять лет. Мейкпис думал, не станет ли он единственным пассажиром, стремящимся покинуть Англию в такой день.

Он, разумеется, не собирался брать с собой Пейшенс. Она будет жить в Сазерлее, пока ей не исполнится двенадцать лет. Тогда он вызовет ее в Америку, чтобы она ухаживала за престарелым отцом.

Мейкпис собирался уехать из Сазерлея на следующий день. Вечером, после ужина, к нему подошла служанка Черити, которую он сделал своей наложницей. Но не похоть заставляла его спать с этой женщиной. Он просто считал обязательным напоминать себе о том, что все женщины — бездуховные существа, созданные для успокоения мужчин. По этой логике прелюбодеянием являлся, в его представлении, лишь половой акт с замужней женщиной, поэтому он не чувствовал себя виноватым в грехе. Девушка, с которой он спал, не претендовала на роль жены, равно как и те другие, с которыми он имел внебрачные связи. От них требовалось лишь одно — сохранение тайны. И они хранили тайну, так как он угрожал им самыми плачевными последствиями, если они нарушат ее.

— Сэр! — воскликнула девушка. — Я пришла, чтобы предупредить вас. Ходят слухи, что жители Чичестера собираются явиться сюда завтра арестовать вас, чтобы потом передать королю.

Он спокойно смотрел на нее, так как готов был отправиться в путь через несколько часов. К счастью, ночь выдалась лунная, так что дорога будет видна как днем.

— Молодец, что сообщила мне это, Черити. Я уезжаю сегодня ночью. Сходи на конюшню и прикажи главному конюху седлать мою лошадь. Пусть приготовит еще двух лошадей, которые повезут мои вещи, — кое-что ему придется оставить, но уж тут ничего не поделаешь.

— Сэр! Возьмите меня с собой!

Эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову. Он удивился, обнаружив, что она испытывает к нему какие-то чувства. Она не отличалась красотой, но имела роскошное тело и делала ему в постели такие вещи, о которых он никогда бы не посмел попросить жену. Мейкпису вдруг подумалось, что в случае погони ему лучше бы прикинуться семейным человеком, путешествующим с женой и ребенком. Черити сможет ухаживать за его дочкой и держать ее подальше от его глаз.

— Очень хорошо. Даю тебе час на сборы. Я решил взять с собой свою дочь. Возьми с собой детскую одежду и все, что ей потребуется в дороге. А я пойду на конюшню и подберу приличную лошадь для тебя.

Выражение замешательства появилось на ее лице. Она не хотела ехать с ребенком, но так как сама была беременна, то готова была покинуть усадьбу на любых условиях.

— Я без труда возьму одежду Пейшенс, но взять девочку будет нелегко, так как Мэри спит в ее комнате. Она будет защищать ребенка как тигрица.

— Какой вздор! Она всего лишь нянька. Я сам заберу дочку, когда мы будем готовы к отъезду.

— Хорошо, сэр, — она остановилась у двери. — Куда мы поплывем на корабле? Во Францию?

— Узнаешь в свое время, — он не хотел, чтобы она проболталась, если кто-то начнет спрашивать о цели их пути.

Около полуночи Мейкпис осторожно подкрался к комнате Мэри. Он хотел тайком похитить ребенка из колыбели, чтобы избежать бессмысленных криков и душераздирающих сцен. Сначала он взглянул на кровать — она оказалась пуста. В колыбели тоже никого не было. Он ухмыльнулся себе под нос. Ничего, он знает, где находятся эти двое.