Нет, парень действительно был симпатичным, но не было в нем ничего особенного. АБСОЛЮТНО ничего особенного, такие табунами ходят по улице. И потом он совершенно определенно был натуралом. Твердокаменным натуралом.

  "Да, - подумал Гарик уныло, - Любовь зла!"

  - Здравствуйте! - сказал он, похлопав глазками, - Я... я из ЖЭКа.

  - Из ЖЭКа?! - изумился сосед, оглядев мальчика с ног до головы, явно он несколько иначе представлял себе работников ЖЭКа. Гарик и сам понял, что на слесаря не тянет, потому поспешил объяснить.

  - Я отцу помогаю, он у меня начальник ЖЭКа, очень загружен работой... можно, я войду?

  Сосед явно сомневался в правдивости его слов, но, поколебавшись несколько мгновений, все-таки посторонился.

  - А по какому делу? - спросил он Гарика, который проник уже в глубину квартиры и направлялся к кухне, откуда доносились голоса.

  На кухне, за обеденным столом, уставленном батареей бутылок сидел тот самый шкаф, что стоял тогда к окнам спиной, и две девицы.

  Вечеринка только начиналось, потому все еще были трезвыми, но уже в веселом расположении духа.

  Шкаф спереди выглядел соответственно своему облику сзади, такие как он справедливо именовались "героями с тупым, но мужественным лицом".

  Все собравшиеся смотрели на Гарика с интересом и вполне дружелюбно. Исключая несторова любимого, который остановился на пороге, ясно давая тем понять, что ждет объяснений.

  - Здравствуйте, меня зовут Игорь! - сказал Гарик весело, по-пионерски, (по его мнению именно так должен был выглядеть и говорить сын начальника ЖЭКа).

  Он каждому протянул ладошку и у каждого узнал имя.

  Шкаф звали Максимом. Одна из девиц - Зинка - была его женой, другая - Маринка - была девушкой хозяина дома.

  Ярко накрашенные губки, сильно подведенные глазки, коротенькая юбочка...

  Гарик уселся на свободный стул и, повернувшись к хозяину дома, статуей Командора возвышающемуся в дверях, спросил зловеще:

  - Вы знаете, что в вашем подъезде прорвало фекальную трубу?

  Воцарилось недоуменное молчание.

  - Какую трубу? - пробормотал сосед, и поспешил добавить, - Я-то тут при чем?

  - Вас, извините, как зовут? - пошел Гарик в атаку, пользуясь растерянностью противника.

  - Чистяков, - сказал сосед, - А вы там, в ЖЭКе, разве не знаете имен своих жильцов.

  - Фамилию вашу я, разумеется, знаю, - улыбнулся Гарик, - Хотел узнать ваше имя-отчество, надо же к вам как-то обращаться.

  - Дмитрий, отчества не надо! - встрял Максим, разливая водку в рюмки, - Иди сюда... Дмитрий.

  Он с сомнением посмотрел на мальчика.

   - Будешь?..

  - Буду! - улыбнулся ему Гарик, довольный добытыми сведениями.

  - Так вот, - начал он, принимая у Максима рюмку, - Фекальная труба, это та труба, которая располагается у вас в уборной, такая толстая и чугунная. По ней сплавляются, извините, экскременты...

  - Я знаю, что такое фекальная труба, - оборвал полет его мысли Дмитрий, - Дальше что?

  - Ее прорвало, - печально сказал Гарик, - подвал полон дерьма, оно уже доходит до колена, завтра будет доходить до пояса...

  - Насколько я понимаю, это забота ЖЭКа - ремонтировать трубы. Твоего отца забота.

  - Да... вот поэтому я и здесь... Можно я съем чего-нибудь? - попросил он вдруг, жалобно глядя на Марину, - Целый день бегаю по квартирам, развезет с одной рюмки.

  - Бедный мальчик! - воскликнула Марина, - Да твой папаша просто изверг!

  Она принесла тарелку и бухнула Гарику полмиски салата.

  - Кушай, ребенок.

  Максим уже разливал по новой.

  - Дима, что ты стоишь? - спросил он раздраженно, - Садись, давай выпьем.

  - И мне, - сказал Гарик с набитым ртом, чем привел в восторг всю компанию, Макс с готовностью потянулся за бутылкой.

  - Не много ли тебе? - спросил мрачно Дима.

  "М-да, Дмитрий Чистяков нравится мне всё меньше и меньше", - подумал Гарик злобно, - "Что ж, тем хуже для него."

  - Да, действительно, лучше не надо, - покорно согласился он, а то отец мне голову оторвет.

  - Так может ты продолжишь, милый мальчик, что ты там хотел сказать?

  - Понимаете в чем дело, фекальная труба - чугунная, сваривать ее нельзя, поэтому придется менять целиком.

  - Какое несчастье, - съязвил Чистяков, - А я чем могу вам помочь?

  - Я только хотел узнать, в какое время вы бываете дома, чтобы когда придут слесаря, они смогли бы застать вас.

  - Вот в это время и бываю. Все?

  "Все? Как бы не так! Ты не отделаешься от меня так просто, мерзкий Дима Чистяков."

  - Нет, - сказал он злобно улыбаясь, - Я хотел вам сказать, чтобы вы обязательно были дома утром.

  - Ну уж нет, я работаю.

  - Придется отпроситься с работы, - Гарик от души наслаждался все возрастающим раздражением Чистякова, - Слесаря у нас работают только по утрам, после обеда они... - он покосился на ополовиненную бутылку водки на столе, - не в состоянии. Ко всему прочему, замена трубы - весьма трудоемкий процесс, займет несколько дней... а то и неделю.

  - Слушай, парень, - не выдержал сосед, - Иди ты со своей трубой... к папе! Выметайся!

  Пораженный в самое сердце такой грубостью, милый мальчик Гарик изумленно и перепугано посмотрел на Макса, на Зину, на Марину - на нее особенно изумленно и перепугано - словно призывая их всех в свидетели отвратительного хамства их собутыльника, и резко поднялся из-за стола.

  Не говоря больше ни слова, он гордо направился к двери.

  - Дима, ну зачем ты... такой хороший мальчик, - услышал он голос Марины.

  Дима ничего ей не ответил, он отправился запирать за Гариком дверь.

  Гарик отсутствовал более получаса. Всё это время Нестор сидел в состоянии прострации, не замечая кипящего чайника, и только размышлял со всё нарастающим недоумением, что можно так долго делать в соседской квартире. Ревность и зависть мешались с безысходным тупым отчаянием, Нестор почти ненавидел сейчас Гарика - за то, что Гарик мог вот так запросто пойти к незнакомому человеку и торчать в его квартире до бесконечности, а он не мог, за то, что Гарику всегда все легко и просто, за то, что он, взрослый мужик, сидит тут и смотрит в стену.

  Наконец, Гарик явился. тихо вошёл в кухню, снял с плиты чайник.

  - Ну? - спросил Нестор бесцветным голосом.

  У Гарика было такое выражение лица, будто он мучился несварением желудка.

  - Дохлый номер, - сказал он, - Извини меня, Нестор, конечно, но этот твой сосед отвратительный, тупой, грубый!.. Просто слов не хватает.

  Нестор казался совсем убитым.

  - Гарик, как ты мог? Как ты мог так поступить со мной? Что ты там вытворил?

  - Я ничего не вытворил. Я ограничился разведкой, не предпринимая военных действий. И не беспокойся, твой образ остался неопороченным. Я хотел напомнить ему о тебе, воззвать к его совести, но, уяснив, что он из себя представляет, передумал.

  - Слава Богу, - пробормотал Нестор.

  - Забудь о нём, летописец, советую тебе как другу. Ты слишком тонкая натура, чтобы общаться с подобным типажом, поговоришь с ним пять минут и впадешь в депрессию.

  - Заботливый ты мой, - Нестор ушел к окну и уставился в сумеречный мир. Закат догорел и, хотя о наступлении темноты говорить было еще рано, мягкие сумерки уже укрыли Москву прозрачным покрывалом. Нестор ушел для того, чтобы Гарик не мог видеть его лица - у него руки чесались съездить мальчишке по физиономии. Чувство было глупым, гадким, и даже логически необоснованным, поэтому всё, что хотелось Нестору - это погасить его в себе и как можно скорее. Гарик заметит что-то - опять обидится и будет прав. А объяснить ему... Гарик способен понять, что такое желание, ненависть, отвращение, но понять, что такое любовь... Нестор и сам не мог этого понять.

  Любые гариковы доводы только раздражали его, он хотел знать только одно - кто тот парень, что приехал вместе с соседом и он умер бы, но не стал бы спрашивать мальчишку об этом.