Он покачнулся и едва не упал. Очки свалились с его носа, звонко упали на пол и разлетелись на части. Антон смотрел на них тупо, сверху вниз.

  - Иди лучше домой, дорогой, и проспись. Утро не лучшее время для развлечений... Ненавижу когда наступает утро, - с философским спокойствием сказал ему Гарик, думая о том, напрасно он провел эту ночь столь бездарно или Нестору удалось-таки затащить своего любимого в постель. В это, честно говоря, Гарику верилось с трудом.

  Гарик справедливо не любил когда наступает утро - утро безжалостно к нашим ночным безумствам, даже самый слабенький, самый серенький дневной свет изгоняет призраков ночи безнадежно и грубо. Где пляска огней, где музыка, чей ритм сливается со стуком сердца? Ты вспоминаешь всё это, морщась от горьковатого привкуса во рту. Неужели это я был настолько безумен, неужели я вытворял ТАКОЕ?! Жуть, теперь друзьям стыдно в глаза смотреть будет... Но как же здорово было!

  Ты пытаешься подняться, и тут же легкий призрак счастья ускользает окончательно - всё тело ломит, раскалывается голова (а не переехал ли меня вчера поезд?) и ты, отчаявшись отыскать тапочки, шлепаешь босиком в ванную, вяло пытаясь придумать, что бы такое выпить, чтобы не было так мучительно больно?..

  Дима почувствовал себя странно сразу, как только проснулся. Еще до того даже как заработала голова и первая мысль "где это я?" посетила его, он уже чувствовал себя странно. Искажение реальности - все равно, как открываешь кастрюлю и видишь в ней кишащих червей вместо супа или замечаешь зловещий оскал у склоняющейся к твоей подушке матери. Этого не бывает на самом деле, но Дима испытал ужас, соответствующий чему-то подобному, когда обнаружил в своих объятиях крепко спящего Нестора.

  Оба они были раздеты... совсем... то есть абсолютно обнажены, и они лежали обнявшись в чудовищно смятой и залитой водкой постели.

  Дима был в шоке. Одно мгновение... два... три... потом он вскочил, яростно сбросив со своей груди голову Нестора. Тот проснулся и, от внезапности пробуждения, изумленно смотрел на Диму, изумленно и непонимающе на его какое-то жалобное лицо и... Боже мой, слезы в глазах?!

  Потом искра понимания внезапно сверкнула в его голове. Он посмотрел на себя, на Диму, панически разыскивающего свою одежду, и взгляд его ударился об опрокинутую бутылку водки на ковре у кровати. Ковер набух и потемнел от пролившейся жидкости, горький запах спирта делал воздух тяжелым и спертым.

  Дима пнул эту бутылку, ударил пальцы на голой ноге и невнятно выругался. Оставляя на паркете мокрую дорожку, бутылка, жалобно гремя, укатилась под шкаф. Нестор проследил за ней взглядом, чувствуя, что сейчас сойдет с ума.

  Самое смешное, что он не помнил ничего, что было с момента выхода их из такси, даже момента выхода не помнил. Последнее, что хранила его память, были проносящиеся огни и мочка Диминого уха...

  Громовой хохот Дьявола ударил Нестора по воспаленным мозгам: он провел ночь с любимым мужчиной - ночь, которая грезилась ему мучительными бессонными ночами на вот этой самой кровати и... НЕ ПОМНИТ НИЧЕГО!!!

  Нужно вспомнить... необходимо... сладкие губы, руки, которые ласкали тебя... Нестор вспоминал. Сначала вспомнил то, как ему было хорошо, потом... даже голова закружилась. Сейчас. От одних только воспоминаний. И - как удар кинжалом в сердце - голос Дьявола в голове: Эти смутные воспоминания - единственное что тебе останется от Димы на всю твою вечно проклятую жизнь. Посмотри на него и осознай, что у вас с ним уже никогда и ничего не будет. НИКОГДА И НИЧЕГО.

  Его нужно спасти. Его и себя... Никогда и ничего? Но ведь ему нравилось, по всему было заметно, что ему нравилось! Он получил не меньше удовольствия, чем ты, Нестор! Так в чем же дело?! Похоже, что именно в этом...

  - Дима, но ведь не было ничего... разве не так? - спросил Нестор несчастным голосом.

  Дима остановился внезапно, застыл в наполовину надетой рубашке и повернулся к Нестору. У него были глаза, как у ребенка, беспомощные и испуганные, сейчас в них сверкнула робкая надежда.

  - Не было?.. Ты ничего не помнишь?

  Стиснув зубы, Нестор покачал головой.

  - Я тоже не помню... Значит ничего не было?!

  Дима рухнул на пол и истерически расхохотался, он схватился руками за голову, вцепившись побелевшими пальцами в волосы и, уткнувшись лицом в колени, хохотал, как сумасшедший.

  Нестор смотрел на него и криво улыбался - ему было совсем не смешно.

  - Черт, Нестор, а я уж думал!..

  Дима поднял голову, его глаза уже не были беспомощными, они стали немного насмешливыми и высокомерными... как всегда.

  Нестор отвернулся от него, завернулся в простыню и принялся искать глазами тапочки. Разумеется, тапочек не было!

  "Мне нужна горячая ванна, - подумал Нестор, - И еще ведро водки. И пусть я сдохну. ПУСТЬ Я СДОХНУ!"

  Дима чувствовал его мысли кожей, чувствовал невероятно остро, и понимал их так хорошо, будто свои собственные. Все-таки родила эта ночь какую-то невероятную близость между ними, провела какую-то нить, которая звенела сейчас, натянувшись, и от этого обоим делалось больно.

  - Нестор!

  Нестор стоял к нему спиной и не собирался оборачиваться, потому как не мог смотреть ему в глаза. Посмотреть - значит выдать свою ложь. Ложь о том, что не помнит.

  Приятное облегчение, которое испытал Дима от слов Нестора снова сменилось болезненным напряжением. Ну что, что не так?! Почему он такой?! Что он хочет сказать этим своим молчанием?! Надо встать и уйти, оставить его, забыть и вернуться к жизни. Ах, если бы действительно не помнить ничего!.. Так ведь помнит. Слишком хорошо. Так стоит ли задавать вопрос, на который ответ точно известен, стоит ли выяснять всё до самого конца, когда можно оставить и так? И так будет легче обоим - оба все понимают, и оба делают вид, что ничего не произошло. Какая славная игра!

  Итак, почему бы действительно не уйти?.. Сказать: "Пока, Нестор, увидимся завтра на работе!" И уйти! Вместо этого:

  - Что с тобой?

  "Почему ты спрашиваешь?"

  "Потому что мне, кажется, так же больно сейчас, как и тебе. Да-да, я знаю, что тебе больно, я чувствую, что тебе больно. Что-то с нами не так, с тобой и со мной. Почему мне не наплевать на то, что тебе больно?"

  - Со мной? Ничего. Перепили мы вчера здорово.

  - Я не об этом. Даже не о том, что тут... как мы... спали. О том, что ты говорил вчера. Это-то я помню... О том, как ты смотрел... Не совсем же я дурак, Нестор!

  - Вчера значит только заметил?

  Зачем же таким злым голосом? Ты еще смеешь обвинять в чем-то?! Или просто потому, что лучшая защита - это нападение?

  - Да перестань ты!!!

  Нестор медленно повернулся и сел на край кровати. Повернулся всего лишь профилем - не спиной и не лицом, так можно говорить и быть избавленными от муки смотреть друг другу в глаза.

  Дима хотел его ударить, и он ударил, не подходя близко, это можно было сделать и от шкафа - с другой половины комнаты. Нить разорвалась, и ощущение мистической близости исчезло. Вместо этого - раздражение и омерзение непонятно к кому, к себе или к нему - не важно!

  - Ты педик?

  Он готов был взять свои слова обратно, произнести их как-то по-другому, но было поздно - он сказал. И, сказав, понял, что омерзение он испытывает к себе, именно к себе и ни к кому больше.

  До этих слов Нестор почти уже решился сказать ему, что он его любит, он пытался найти нужные слова и даже почти нашел их, но теперь... Этот кинутый ему вопрос не просто уничтожил их, он смешал их с грязью, он сделал их пошлыми до тошноты.

  Нестор сам себе стал противен. За эти глупые слова, что собирался произнести, за мысли свои, за желания, за саму свою суть - грязную извращенную суть. Любовь? Нет никакой любви. Кто посмел поставить рядом слова "любовь" и "педик"?! Педик - это грязная похоть, а любовь... Любовь святое чувство. Нежное, трепетное, благородное. Любовь - это Ромео и Джульетта, это Тристан и Изольда, Мастер и Маргарита, наконец. Мужчина и женщина кидаются друг другу в объятия - и у вас слезы умиления на глазах. Любовь! А если вы вдруг видите двоих педиков? Ага, сейчас один другому подставит задницу и... Тьфу! Мерзость! Интересно, почему у вас не возникает мысли при виде той первой сцены: ага, сейчас она раздвинет ноги?.. Можете не отвечать, вы не найдетесь, что ответить, просто потому что образ вашего мышления совсем не такой, как у меня. Я могу понять вас - вы никогда не сможете понять меня, но, на самом деле, я от вас этого и не требую. И вы и я - мы правы по своему.