- Ты конечно совершенно прав, - мягко улыбнулся Нестор в ответ, - Но неужели в этом деле нет абсолютно ничего такого, что бы могло тебя заинтересовать? Подумай, ведь сейчас условия диктуешь ты...

  Магаданский ласково провёл пальцами по нежному фарфору, поставил чашечку на блюдце:

  - Ты хочешь что-то предложить мне?

  - Смотря по тому, что ты у меня попросишь, - кокетливо стрельнул глазами Нестор, он, кажется снова обрёл свободу в общении с Магаданским, - Я сделаю абсолютно всё, даже невозможное, - засмеялся он, хотя оба они знали, что он не шутит.

  - А знаешь, это предприятие действительно начинает интересовать меня, - в глазах Магаданского загорелся опасный огонёк, - Но только ты же знаешь как я занят, почему бы тебе не заняться им самому? Я буду помогать тебе...

  - Как скажешь.

  - Прекрасно. Тогда позвони мне... сегодня вечером. Ты приедешь ко мне и мы всё с тобой обсудим.

  Магаданский встал, ясно давая понять, что аудиенция окончена. Они распрощались и расстались... до вечера...

  Поскольку, как говаривал Магаданский, две черты несторова характера были неизменны - истеричность и пунктуальность - Нестор стоял перед дверью Магаданского минута в минуту в назначенное время.

  Когда-то от этой двери у него был ключ, который в своё время он конечно же швырнул Магаданскому в лицо, разумеется, с различными патетическими возгласами.

  Магаданский встретил его более чем любезно.

  - Здравствуй, мой ясноглазый! - он взял его двумя пальцами за подбородок и чмокнул в губы, - Наконец-то я удостоился чести принимать тебя в своём доме. Чьё могучее перо способно описать мой восторг и благодарность за эту несказанную милость?!

  - Я думаю могучее перо Зигмунда Фрейда вполне справилось бы с этим, - старательно хмурясь, пробормотал Нестор.

   - Какая дерзость! - засмеялся Магаданский. Его рука легла Нестору на талию и он легонько потянул его за собой, - Пойдём, мой хороший...

  Нестор проклял себя: он настроился на то, что идёт приносить себя в жертву и никакого удовольствия получать не должен, чтобы не предавать самого себя и свою любовь к Диме, но стоило Магаданскому обнять его, как весь этот вечер превратился в милое любовное свидание и весь тщательно нагнетённый трагизм ситуации бесследно улетучился.

   Нестор снова запутался в своих чувствах, как всегда когда пытался в них разобраться. Может тут и разбираться нечего? Просто приятно чувствовать сквозь ткань эту руку и всё? Такое объяснение Нестора устроило и он махнул рукой на свои безнадёжно запутанные чувства.

  - Я надеюсь мы сначала поговорим о деле? - Нестор освободился из объятий Магаданского и сел в кресло, указывая ему на кресло напротив. Всё-таки не хотелось так сразу и навсегда терять уважение к себе. Стоило хотя бы немного посопротивляться своим желаниям.

  Магаданского поведение Нестора развеселило несказанно. Он сел на подлокотник кресла, обнял Нестора за плечи и насмешливо проворковал ему на ушко:

  - Об этом деле я могу сказать тебе коротко следующее: я не собираюсь им заниматься. Для этого мне не обязательно пересаживаться в другое кресло.

  - То есть как? - Нестор растерянно поднял на него свои серые глаза.

  - А вот так, - Магаданский взял его лицо обеими руками и поцеловал сначала один глаз, потом другой, - Разве я не говорил тебе об этом ещё в Москве, не говорил сегодня утром? Повторяю: не буду, не хочу и не буду. У меня полно других дел.

  - Олег, но ведь ты обещал! - Нестор схватился за его рубашку.

  - Оставь это дело, - внушал Магаданский, целуя его пальцы, - Я могу предложить тебе десяток других, гораздо более выгодных...

  - Олег! - Нестор послушно подставил своё лицо под его поцелуи, замирая от его горячего дыхания, - Пойми, мне не надо других, - прошептал он, закрывая глаза и позволяя его руке скользнуть между своих бедер, - мне надо всего лишь это...

  - Если это предприятие чем-то тебя держит, скажи чем, - настойчиво произнёс Магаданский.

  Нестор испуганно открыл глаза и встретил его пристальный, холодный взгляд. Своим смятением он выдал себя с головой, если до сих пор Магаданский ещё в чём-нибудь сомневался, теперь он мог сказать, что знает наверняка.

  - Почему ты молчишь? - Магаданский зарылся лицом в его волосы, целуя их и прижимаясь к ним щекой.

  Разумеется он обо всём догадался и стоило ли сомневаться, что Димино дело теперь дохлый номер. Нестор слишком хорошо помнил злосчастного Генриха, из-за которого лишился семьи и работы.

  Ну что всё-таки этот человек с ним делает, чего он от него хочет вообще? Любит он его в конце концов или нет?! Какие же у него необыкновенные руки...

  - А может мы пойдём в постель? - еле слышно проговорил Нестор, находя губами его губы. Непослушными пальцами он стал расстёгивать рубашку...

  Наутро Нестор был так обессилен, что даже мысли не шевелились в его голове. Под глазами синяки, в голове шум - но зато никаких желаний, никаких страстей! Впервые за много дней.

  - Олег, ты меня любишь? - меланхолично спросил Нестор.

  Голова его покоилась у Магаданского на плече, а пальцы чертили на его груди какие-то знаки.

  - Люблю, лапочка, конечно люблю, - усмехнулся Магаданский, - Если тебе так хочется непременно услышать это слово!..

  - Опять ты смеёшься! - поморщился Нестор, - Да, я хочу услышать это слово! Я хочу слышать его каждый день, но, во-первых, не от тебя, как ты легко можешь догадаться, а во-вторых...я всё равно тебе нужен только для того, чтобы потрахаться!..

  - Ты забыл сказать "н-ненавижу", - рассмеялся Магаданский.

  - Да! Не-на-ви-жу! - гордо продекламировал Нестор и впился зубами Магаданскому в плечо.

  Когда-то Нестор был существом невинным и целомудренным и любовь представлял чем-то чистым, возвышенным и бесплотным, как тающий в воздухе звук скрипки, как трель соловья, Магаданский показал ему нечто принципиально отличное от этого идеала, нечто чувственное и страстное, но Нестор был неисправим. После каждой бурно проведённой с Магаданским ночи он, вяло натягивая одежду, чувствовал себя обиженным, обманутым и несчастным. Он по-прежнему желал любви светлой и прекрасной, а Магаданский - проклятый Магаданский! - не носил его на руках, не вздыхал ночью под балконом и не говорил ему слов трогательных и нежных.

  Все эти унылые мысли снова мелькали в его голове, когда он смотрел из машины Магаданского как мимо проносятся автомобили, как останавливаются перед гостиницей такси, как по тротуарам, ослепительно белым от жаркого солнца, идут люди. Нестор смотрел и не видел, в уши его в это время вливался голос Магаданского - властный, глубокий, от которого дрожь пробегает по спине...

  - Я серьёзно предлагаю тебе остаться. Сколько можно жить так как живёшь ты? Я понимаю, что тебе на это наплевать, и мораль читать я тебе не собираюсь, но тем не менее сделай небольшое усилие и решись наконец. Пойми, что именно сейчас я могу предложить тебе хорошую работу, а это значит, что у тебя будет нормальная жизнь. А о том, зачем ты приехал сюда забудь...

  - Стоит мне заикнуться об этом, ты всё время говоришь нет. Ответь мне на один вопрос - почему?

  - Потому что ты чего-то не договариваешь, - сухо ответил Магаданский.

   Нестор, конечно, и сам прекрасно знал, что чего-то не договаривает, поэтому от слов Магаданского у него вспотели ладони - он был не готов к откровенному разговору.

  Магаданский на ответе не настаивал. Выдержав паузу, он поинтересовался:

  - Ну что ты решил?

  - Ничего, - честно ответил Нестор.

  - Могу я узнать о чём ты думаешь?

  Нестор повозил пальцем по сиденью, как это делают маленькие дети, когда смущаются или хотят что-то скрыть.

  - Скажи...тот последний раз, когда мы виделись в Москве - зачем ты тогда вернулся?

  - На этот вопрос ты можешь ответить и сам. Не за Гариком же!

  - Но ведь перед тем мы распрощались, кажется, навсегда? И я ясно сказал, что не люблю тебя...