- Откуда у тебя этот шрам на животе?

  Надо же, углядела!

  Гарик задрал майку, потер ладонью живот - след от бритвы под ребрами был едва заметен.

  - Был ранен в боях за свободу отечества, - сказал он, пряча улыбку.

  Вера Ивановна опустилась на стул, почему-то вдруг подкосились ноги. Будучи женщиной впечатлительной и не страдающий отсутствием фантазии, она легко и во всех живописных подробностях представила себе, как ее мальчика...

  - Игорь, пока еще не поздно... - начала она.

  Гарик внутренне застонал.

  - Мать, тебе на работу не пора?

  - Не смей так разговаривать со мной! Я твоя мать! Я забочусь о тебе!

  "Сейчас она заговорит о психушке" - смиренно подумал Гарик.

  - Я знаю, что во многом моя вина в том, что с тобой происходит, но, к счастью, еще не поздно все исправить! Я долго думала, и я приняла решение, которому ты вынужден будешь подчиниться!

  Острое чувство "дежа вю" повергло мальчика в тоску.

  - Не на столько же ты дурак, чтобы не думать о том, что с тобой будет дальше? Ты бросил школу, таскаешься по ресторанам! Я понимаю, что тебе все это нравится, но невозможно прожить так всю жизнь! Ты думал о том, что с тобой будет через несколько лет, когда ты перестанешь быть красивым мальчиком и уже не будешь нужен этим?..

  Гарик швырнул вилку в тарелку.

  - Ты добьешься, что я никогда больше не появлюсь в этом доме!

  - Что такое? Правда глаза колет?

  - Не лезь в мою жизнь! Я устал от твоего вечного нытья! Оставь меня в покое!

  - Я никогда не оставлю тебя в покое! Кто еще позаботится о твоей судьбе?

  - Я сам позабочусь о своей судьбе! А ты лучше позаботься о своей! Посмотри, на кого ты стала похожа! Приведи себя в порядок, найди себе любовника, что ли! Смотреть на тебя страшно!

  - Не уводи разговор в сторону!

  - Я не собираюсь разговаривать с тобой, дашь ты мне пожрать спокойно?!

  - Не ори!

  - Сама не ори!

  Аппетит пропал окончательно и бесповоротно. Гарик поднес вилку ко рту - пальцы дрожали - и кинул ее обратно.

  - Добилась, чего хотела, - пробормотал он с ненавистью, - Вывела из себя!

  Вера Ивановна смотрела на него с кривой улыбкой.

  - Ты ненормальный! Тебя надо лечить!

  - Вот! Так я и знал! Это так ты заботишься обо мне - хочешь запихать в психушку! Тоже мне мать!

  - Только там тебе и место! Проститутка малолетняя...

  Она знала, чем все кончится - она не могла не знать.

  Гарик побледнел так, что даже губы стали белыми, глаза его потемнели от ярости.

  В том, что мальчик ее не такой уж беззащитный ребенок Вера Ивановна убедилась в тот же момент - почти молниеносным движением Гарик вывернул назад ее руку и вцепился пальцами в волосы с такой силой, что женщина вскрикнула от боли.

  - Если бы ты не была моей матерью! - прошептал он сквозь зубы, - Я убил бы тебя!

  Сделав над собой неслыханное усилие, Гарик отпустил ее и, пнув невесть откуда появившегося кота, хлопнул входной дверью с такой силой, что осыпалась штукатурка с потолка.

  Не дожидаясь лифта, мальчик спустился пешком по лестнице, молнии сверкали в его голове, и он не видел ничего кроме их ослепительных вспышек, какое-то время блуждая по городу словно во сне.

  Когда он немного пришел в себя, то остановил такси и назвал внезапно всплывший в памяти адрес...

  Вера Ивановна не пошла-таки в этот день на работу. Позвонив подруге, она сказалась больной и, напившись валерьянки, пролежала весь день в постели.

  Перепуганный насмерть кот, общавшийся с Гариком впервые, а потому еще не успевший привыкнуть к нему, провел этот день под шкафом, лишь под вечер отважившись выползти на свет Божий и робко помяукать у холодильника.

  Таксист неприязненно косился на своего странного пассажира, весьма жалея уже, что остановился перед ним - мальчишка, без сомнений, был под кайфом - безумие темное, как ночь, лежало на дне его зрачков.

  Черт побери, да он еще и босиком!

  - Надеюсь, у тебя найдется чем расплатиться, парень, - сказал таксист с деланным равнодушием.

  Гарик презрительно покривился и кинул ему на сидение между ног кольцо с пальца.

  - Вот тебе залог.

  Машина остановилась около ободранного дома типа "башня", чьи стены были густо покрыты рисунками милых деток. Именно здесь снимал квартиру случайный Гариков знакомый Вовка со своим приятелем. До сегодняшнего дня Гарик очень смутно представлял себе, что когда-нибудь воспользуется его приглашением, но случай действительно был крайний.

  - Подожди здесь, - велел Гарик таксисту, - Сейчас принесу тебе деньги.

  Его шатало из стороны в сторону, когда он шел к подъезду. Старушки на лавочке, крайне охочие до подобных зрелищ проводили его такими жадными взглядами, будто хотели проглотить - на пару дней разговоров хватит. Самое ужасное, что ко всему прочему, дом был еще и кооперативным.

  Таксист повертел в пальцах золотой перстень с анаграммой, разглядел пробу и подумал, что вряд ли мальчишка запомнил номер его машины.

  Он не долго колебался - включил зажигание и убрался восвояси.

  Покатавшись по этажам, Гарик отыскал нужную квартиру и нажал на кнопку звонка. Открыл ему упитанный юноша среднего роста в очках. Юноша жевал яблоко.

  - Здравствуйте, - сказал он, поправляя очки, сползшие на кончик носа, - Вам кого?

  - Я Вовкин друг, он сказал мне, что я смогу здесь пожить...

  Юноша только раскрыл рот.

  - Дай мне тридцатник расплатиться с таксистом.

  - Заходи, пожалуйста, - юноша окинул Гарика критическим взглядом, - Я, пожалуй, сам расплачусь с таксистом, а ты подожди меня здесь. Как тебя зовут, кстати?

  - Гарик. У него мое кольцо, я оставил ему залог... Забери.

  - Что?! Ну как же можно так опрометчиво поступать!

  Юноша кинулся к лифту. Гарик остался ждать его сидя на пороге.

  Юношу звали Жорик - Гарик вспомнил бы его имя, если бы постарался, потому что Вовка упоминал его в разговоре неоднократно, при этом у него всегда было такое странное выражение лица - вымученно-смиренное.

  Жорик относился к тем редким людям, которых даже старушки на лавочке именуют "положительными", поэтому они встретили его очень благожелательно и, разумеется, тут же сообщили номер машины ворюги таксиста.

  В который раз сетуя на людскую беспринципность, Жорки вернулся и пообещал мальчику непременно вернуть его перстень.

  Гарик только махнул рукой.

  - Да хрен с ним - все равно не признается! Дай мне аспирина, башка раскалывается.

  Напившись лекарств, Гарик уснул в постели Вовки. Во сне он брел куда-то в бесконечную даль, окруженный вечными серыми сумерками, сожравшими звуки и цвета, было ему пять лет, и он был один, совсем один в этом мертвом мире...

   4

  В голове крутился глупый шлягер, от него уже тошнило, но делай что хочешь, думай о чем хочешь - он никуда не денется и будет сидеть в голове, пока не свихнешься. Этот шлягер крутился в магнитофоне омерзительнейшей в мире бабенки, чьи желания Вовке пришлось исполнять сегодня. Сказать честно - бабенка была ничего себе, ухоженная, подтянутая, но она была клиентка, она пользовалась великолепным, красивым и талантливым Вовкой как вещью, как какой-то непонятной органикой, не видя в нем человека.

  Чувствуя себя так, что хуже и быть не может - как обычно после напряженной рабочей ночи - вернулся Вовка домой. Хотелось удавиться, особенно когда в памяти возникала ослепительно-белоснежная улыбка Панфилова, его последние слова, перед тем, как им расстаться утром на пороге его квартиры: "Я буду ждать, когда ты придешь ко мне. Знаю, что не придешь - и все-таки буду ждать. Должен быть смысл в моей жизни".

  Вовка сам был уверен, что не придет никогда, и это почему-то мучило его. Хотелось сделать что-нибудь странное - купить огромный торт-мороженое для Жорки, поздороваться со старушками на лавочке, сыграть с ребятней в футбол, мерзко хихикая, написать на стене матерное слово.