- Наконец-то ты проснулся! - обрадовался Жорка, отрываясь от плиты, - Сгоняй за водкой!.. Гарик! - это он накрыл-таки мальчишку за преступлением - он как раз выуживал из тарелки очередную помидорную дольку.

  Гарик медленно поднялся, потянувшись с вальяжностью сытого домашнего кота.

   - Шмотки бы мои перевезти не мешало, а то мне ходить не в чем.

  Он, как Пьеро, помахал слишком длинными рукавами рубашки.

  - Где же твои шмотки?

  - У приятеля одного... в основном.

  - Завтра. Сегодня некогда. Переживешь как-нибудь.

  - Переживу, - покладисто согласился Гарик, пытаясь как-то приспособить Вовкину рубашку, чтобы не сидела мешком. Ему не пришлось особенно стараться - преимущество хорошего сложения в том, что одень что угодно и будет смотреться мило.

  - Ну и когда заявится твой новый друг? - спросил Вовка Жорика.

  - Через час.

  Вовка отправился одеваться, но Гарик, обогнав его, первым шмыгнул в ванную. Вовка хотел разозлиться, но почему-то не получилось. На самом деле он был рад Гарику - Гарик отвлекал его от грустных мыслей.

  Гарик внимательно рассмотрел набор косметических средств, коими была уставлена полочка под зеркалом, пока в ванную набиралась горячая вода. Здесь не было того, что он любил, но обойтись можно и этим.

  Собственное отражение в зеркале сегодня не доставляло Гарику удовольствия. Какие-то тени под глазами, и цвет лица оставляет желать лучшего.

  Все! Неделю не выползать из дома! Только есть, спать и слушать музыку.

  Вовка явился в ванную уже одетым в джинсы, принес на вешалке рубашку с крахмальным воротничком. Он намеревался побриться, а если Гарику вдруг не понравится его общество - это уже его проблемы.

  Гарику его общество нравилось. Оценивающим взглядом он рассматривал его со спины, любуясь уверенными, исполненными скрытой силы движениями восхитительно мужественного парня.

  - Жалко, что ты не голубой...

  Вовка от изумления застыл с помазком в руке, потом повернулся к нему.

  - Чего-чего?

  - Ты странный, - Гарик погрузился в пену по самый подбородок и смотрел из белого облака глазами чистыми, как у ангелочка.

  - Почему?

  - Придумываешь себе проблемы и мучаешься потом.

  Вовка опустился на край ванной.

  - Я себя не понимаю. Пытаюсь, но не могу. Это честно, Гарик. Я уже и не уверен, что я не... голубой.

  Гарик от восторга едва не утонул.

  - Этой ночью ты наконец получил удовольствие! - воскликнул он, пытаясь заглянуть Вовке в глаза.

  - Придурок! - Вовка окунул его в пену с головой, за что оказался весь забрызган оной. - Я не нимфоман, чтобы получать удовольствие от проституции! Я с тобой серьезно говорю, а ты издеваешься!

  - Я с тобой вообще говорить не буду, - ответил Гарик обиженно, отряхивая пену с волос.

  - Слушай, Гарик, вот ты маленький еще вообще-то. Тебе шестнадцать есть?

  - В ноябре будет семнадцать.

  - Ну вот, маленький же еще. Скажи, как ты выносишь все это?

  Гарик смотрел на него непонимающе. Вовке сейчас было страшно смотреть на него - мокрый, в пене, он казался совсем маленьким и таким хрупким.

  - Больно ведь и... неприятно ужасно!

  Гарик расхохотался.

  - Дурачок, какой ты дурачок! Да лучше этого и быть ничего не может...

  Он посмотрел на Вовку и увидел неверие в его глазах.

  - Вас там учат хоть чему-нибудь в вашем... заведении? И ногти стричь больно, если рвать их щипцами.

  - Ну и что ты хочешь этим сказать?

  - Уметь надо. Парню двадцать лет, а рассуждает, как младенец, - сказал Гарик высокомерно.

  - Профессор, мать твою, - пробормотал Вовка, тут вспомнив, о чем он, собственно, собирался говорить, - Ладно, замнем для ясности... Все дело в том, друг Гарик, что я, кажется, хочу заняться любовью с одним мужиком...

  Вовка рассказал все с самого начала, о том, как пришел по вызову к своему преподавателю, о том, как они говорили всю ночь, о том, как теперь он специально ходит на сопромат, потому что встречи с этим человеком странно волнуют его.

  Гарик слушал его с явным интересом.

  - Какая романтическая история. Чего только в жизни не бывает!

  - Я и сейчас не испытываю влечения ни к кому из мужиков, а к нему... к нему испытываю что-то... Чего молчишь?

  - А что тебе сказать?

  - Ну скажи что-нибудь.

  - Нравится он тебе - действуй. Чего ты хочешь от меня?

  - Скажи, я педик или нет?

  - Педик, - сказал Гарик с удовольствием.

  Вовка глубоко задумался.

  - А если честно, то нет, - добавил Гарик. - Ты меня умиляешь, князь Владимир Ясное Солнышко, ты та-акой романтичный!

  Последние слова мальчик кокетливо протянул и брызнул на Вовку пеной.

  - Мне пойти к нему?

  - Да иди конечно, не будь дураком! У вас все может здорово получиться! Он красивый?

  Вовка пожал плечами.

  - Мне кажется, да...

  - Черт возьми, познакомь меня с ним!

  Вовка посмотрел на него мрачно.

  - Ну-ну, я пошутил. Он, наверняка, нищ как Иов, на фиг он мне? Романтические и нежные чувства в гробу я видел, если они не подкреплены солидным капиталом.

  - Ты знаешь, что ты маленькое чудовище?

  - Знаю.

  В дверь заглянул Жорка - как видно, в этом доме не принято было церемониться - спросил, злобно сверкая глазами из-под очков:

  - У вас совесть есть? До прихода гостя двадцать минут!

  Ему ничего не ответили, и он обиженно хлопнул дверью.

  - И, вместе с тем, - проговорил Вовка задумчиво, - Мужское тело не вызывает во мне никаких эмоций... кроме негативных...

  - Отстань! - Гарик полез за душем, - Я тебе что, психотерапевт? Слезай с ванны и задерни шторку!

  Звонок в дверь раздался в точно положенное время. Жорка чинно пошел отпирать. Вовка и Гарик отправились вслед за ним - гостя встречать, улыбаться, здороваться, жать руку.

  Гость оказался мужчиной лет сорока с худым вытянутым лицом и почти полностью лишенной растительности головой. Плюс ко всему, он улыбался во весь рот, демонстрируя все тридцать два великолепных белых зуба. Зрелище было потрясающее, на какое-то время полностью парализовавшее никак не ожидавших ничего подобного Вовку и Гарика.

  - Мистер Дадсен! - воскликнул Жорка с неподдельной радостью, - Добро пожаловать!

  Иностранец! Вот чего не ожидал никто!

  - Yes! - радостно воскликнул мужчина, не переставая улыбаться, - Здравствуйте!

  Такой милый легкий акцент.

  Вовка и Гарик по очереди протянули руки для пожатия - у них обоих все еще были такие лица, будто к ним в гости заглянул президент.

  Иностранец же смотрел на них сияющими неиссякаемым счастьем глазами и, самое странное, Жорка в этот момент был удивительно похож на него - он тоже улыбался и тоже светился, как новогодняя елка. Вот и говори после этого, что хорошо знаешь человека! Он вел себя в точности, как американец!

  Поулыбавшись, они вошли в гостиную (в гостиную была превращена комната Жорки как наиболее приличная), где стол ломился от кушаний. Мистер Дадсен громко повосхищался, убивая своей шаблонной американской улыбкой, и все уселись на предназначенные им места.

  Они говорили о компьютерах и только о компьютерах битых два часа и почти не пили. Гарик едва не скончался от тоски. Забыв о данном самому себе обещании, он глушил водку едва ли не больше всех. Мистер Дадсен все косился на него и, наконец, не выдержал:

  - Такой юный молодой человек не должен столько пить.

  Гарик улыбнулся ему так очаровательно, как только мог, откинув развязным движением прядь волос, упавшую на глаза.

  - Был бы я трезвым, давно умер бы от ваших терминов! Вас самих еще не тошнит?

  Мистер Дадсен воззрился на Жорку едва ли не с ужасом.

  Вовка кусал губы, чтобы не засмеяться.

  - Он шутит, - сказал Жорка.

  Мистер Дадсен улыбнулся, но уже как-то натянуто.