— Вот-вот! — смеется в ответ Бахарев. — Чувствуете, как шар требует себе места в наших теориях? В какой из них ему найдется местечко, а, Федор Платоныч?

— Вы догадываетесь, откуда шар взялся? — поворачивается к Бахареву президент.

— Каждый из нас догадывается— и каждый по-своему! — уклончиво отвечает Бахарев. — О своем предположении я… не решаюсь сейчас сказать, оно слишком… невероятно. Кстати, мы приехали.

Машина останавливается.

Эти бурные сутки исследователи загадочного шара воспринимали как нечто нереальное. Каждый из них в отдельности и все вместе то впадали в задумчивость, строя всевозможные предположения, то начинали бурно спорить.

Так было и сейчас.

Загадочный шар в руках молодцеватого и по-военному подтянутого профессора. Он осторожно кладет шар под жерло мощной «кобальтовой пушки». Остальные участники «чрезвычайного совещания» наблюдают за ним через большое смотровое окно из другого помещения. У всех возбужденное состояние. Все настороженно ждут чего-то неожиданного, невероятного.

— Попробуем гамма-лучами! — говорит молодцеватый профессор, выходя к остальным. Он садится за небольшой пульт перед смотровым окном. — Для «кобальтовой пушки» шар окажется прозрачным, как хрусталь, и мы увидим, что в нем есть. Полторы тысячи грамм-эквивалентов радия! Сейчас эти «полторы тысячи грамм-эквивалентов радия» что-то приоткроют в загадке шара…

Профессор переводит пластмассовый рычажок, и тотчас на его пульте вспыхивает маленький красный глазок. Слышится легкое гудение.

— Радиоактивный кобальт из бункера транспортируется в пушку! — говорит профессор.

Зеленая лампа над пушкой в этот момент мигает и гаснет. Вместо нее вспыхивает красная лампа.

Нервное напряжение туманит лица ученых.

— Просвечивание началось! — объявляет профессор.

Кинооператор снимает пульт, пушку, шар под ее жерлом… Крутятся катушки магнитофона. Звукооператор записывает малейший шорох, который сопровождает это необыкновенное «совещание».

Карандаш Алимкулова лихорадочно скользит по листкам блокнота.

Мажид и Лешка, захваченные всем происходящим, скромно притулились на одном стуле.

Профессор берется за рычаг, собираясь прекратить облучение. Стрелка хронометра на пульте завершает минутный круг.

— Удвойте экспозицию, профессор! — тихо просит его президент.

— Помилуйте! — обижается профессор. — В природе нет вещества, которое оказалось бы непрозрачным для гамма-пучка такой мощности!

Однако он ждет, пока стрелка хронометра сделает еще один минутный пробег.

Вместо красной лампы над пушкой опять вспыхивает зеленая.

— Проявите пленку, — распоряжается профессор.

Лаборант в белом халате несет кассету с пленкой в проявочную.

— Если в шаре что-то есть, мы сейчас увидим! — уверенно обещает профессор.

Открывается дверь лаборатории. С мокрой пленкой в руках входит лаборант.

Профессор — руководитель института — первым глядит пленку на просвет.

— Пожалуйста, — не совсем уверенно говорит он, протягивая пленку Бахареву.

Пленка. На засвеченном непроницаемо-черном фоне фотопленки — четкая белая «тень». Так что же это: шар или ядро? Есть что-нибудь внутри?

— Нашлось в природе вещество» непроницаемое и для гамма-лучей, — улыбается президент руководителю Института радиоактивных веществ.

— Фантастика! — соглашается тот.

Пленка идет по рукам. Слышатся разочарованные возгласы.

— А не пора ли, товарищи… вспомнить о моем институте? — спрашивает в это время молодой ученый, который из скромности не сказал до сих пор ни слова.

— Ускоритель на сто миллиардов электрон-вольт? — говорит президент, глядя на Забродина, Бахарева и Градова.

— Поехали! — машет рукой Градов.

Машины длинной вереницей мчатся по ночным улицам дорога. В небе сияет Луна. Летят поперек извечного движения звездной сферы «фонарики» искусственных спутников. Их теперь много — новых планет, изготовленных на заводах.

Спор не прекращается и в машинах.

— Определенно в шаре что-то есть! — кричат из одной.

— Устали глаза — вот мы и начинаем видеть, что нам хочется! — возражают из другой.

— А что нам хочется видеть? Вы знаете?

Темнеет силуэт большого здания, в котором разместился «ускоритель». Вереница машин останавливается у его подъезда.

Нетерпеливой студенческой толпой ученые проходят через двери с тамбуром, идут по глухому длинному коридору. Все одеты в белые халаты и прозрачные пластикатовые полукомбинезоны…

Двойные двери. Видно, как толсты стены помещения.

* * *

_{… Рис…}

_{Все, что творилось в доме Белоручкина в эти три дня, покрыто страшной тайной и мраком неизвестности… (См. стр. 40.)}

* * *

Молодой и застенчивый руководитель института сидит перед небольшим смотровым окном с очень толстыми свинцовыми стеклами. Он подает сигнал на пульт управления «ускорителем». В ответ согласно мигают многоцветные огоньки.

Мажид разгоревшимися глазами заглядывает в смотровое окно. Через толстые стекла видны горячая камера и металлические «лапы» манипулятора» которые свешиваются в камеру откуда-то сверху.

Нажимается кнопка.

Под «лапами» в камере появляется наш загадочный шар. Руководитель установки продевает пальцы в кольца рычагов манипулятора.

— Разрешите начинать? — обращается он к президенту. — Я готов.

— Да, да, Владимир Николаевич! — кивает ему президент. — Вы здесь хозяин, мы гости.

Руководитель установки производит руками движения, которые со стороны кажутся странными, даже магическими. Через смотровое окно видно, как оживают «лапы» горячей камеры. Одна из них хватает рычаг, торчащий из стены, и двигает его в сторону. Открывается круглое отверстие. Тотчас же на противоположной стене камеры засветилось голубое яркое пятно. «Лапы» берут шар и устанавливают его в голубом луче. В середине голубого пятна на стене появляется прозрачная тень шара. И на ней отчетливо видно…

Шар полый! И в нем что-то есть!

Ученые еще плотнее сбиваются у смотрового окна. По краю тени шара светится более прозрачный ободок, а в середине темнеет четкий силуэт какого-то продолговатого предмета.

— Внутри шара еще один шар, — бормочет Градов, — а в том шаре что-то лежит.

Работают руки ученого. Движутся рычаги манипулятора.

Движутся металлические «лапы» в камере, поворачивая шар в мощном голубом луче.

Вдруг из недр камеры слышится щелчок, и возникает легкое шипение. Владимир Николаевич окидывает тревожным взглядом приборы… Нажимает рычаг…

В камере пропадает голубой луч, но шипение не прекращается. Оно даже усиливается.

— Что случилось? — спрашивает президент.

— Не знаю. Я уже остановил «ускоритель»…

— Это он шипит! Шар шипит! Он дрожит! — восклицает Мажид.

— А вдруг это бомба! — шепчет Лешка, оттаскивая товарища от смотрового окна.

Мажид вырывает руку. Однако на некоторых участников «совещания» замечание Лешки производит впечатление. Они начинают отходить от смотрового окна.

«Лапы» манипулятора расходятся в стороны и выпускают шар. Он действительно дрожит… потом начинает дымиться.

— Горячая камера находится под землей, в бетонированном колодце, — поясняет Владимир Николаевич малодушным, — мы заглядываем туда через перископ.

Но… теперь только он сам, президент, Вахарев, Забродин, Градов и Мажид остались у смотрового окна.

Тесно сдвинув головы и прижавшись носами к стеклу, они жадно глядят и ждут… ждут того, что называется чудом.

С резким шипением шар вдруг выбрасывает из себя струю голубых мелких искр. Люди невольно закрывают глаза, отшатнувшись. А когда открывают их…