Тирри кивнул:
— Раз приглашаю — значит, увидим. За тем и идем!
Без проблем, конечно, не обошлось. Узнав, кого я хочу провести, Службы контроля устроили мне настоящий допрос. И после каждого ответа сверялись со своими записями. У меня создалось впечатление, что они собрались отследить всю твою родословную!
— Зачем?
Ну, наверное, просто отказать было дли них недостаточно. Они хотели убедиться, что ни один твой предок до седьмого колена не имел права даже приблизиться к Музею! Но я-то знал, как устроена эта бюрократическая машина, и припас неотразимый довод. Представь, как у них вытянулись лица, когда я заявил, что собираюсь жениться на тебе!
Разумеется, после этих слов Зага пришла в изумление.
— Ой! — Она остановилась, словно забыв, куда шла, и смущенно опустила голову. — Раньше ты никогда…
Я даже не… Это что, предложение?
— Предложение еще будет! — заверил ее Тирри. — Я такими словами не бросаюсь. А то, что немного поспешил… На тех буквоедов мог подействовать только железный аргумент. Невеста Посвященного — это статус!
Он решительно увлек ее за собой. Несколько минут Зага молчала — видимо, уже плавала в радужных мечтах, представляя себя супругой важной особы. Но долго молчать было не в ее характере.
ОЙ, Тирри, совсем забыла тебе сказать… На Фабрике ведь сегодня особенный день, прямо-таки праздник.
Представь, мы освоили новый вид биомассы! Пока, конечно, выпустили опытную партию, совсем маленькую.
Правда, вкус у этой новинки… Странный какой-то — по мне, так на очень большого любителя. Но наши технологи просто на седьмом небе! И главный дегустатор ходит такой довольный, будто его к награде представили. Говорит: пусть только все распробуют эту штуку как следует — потом никого за уши не оттащишь!
Тирри знал из хроник, что много лет назад, задолго до его рождения, биомасса представляла собой нечто малоаппетитное. А говоря откровенно — тошнотворное месиво. Не хотелось бы ему жить в те времена…
— Молодцы, многого добились, — похвалил он подругу. Но тут же об этом пожалел: Зага, обрадовавшись, принялась развивать любимую тему…
— Да, да! — с жаром заговорила она. — То, что Фабрика выпускала вначале, и едой-то можно было назвать условно. Так, первичная основа… Сегодня бы ее никто и в рот не взял, но тогда выбирать не приходилось. От плохой пищи многие болели, кое-кто умирал. Зато теперь… Все любят вкусно поесть, но никто не задумывается, каких трудов это стоит. Знаешь, сколько операций проходит начальная смесь, чтобы от одного взгляда на готовые продукты слюнки текли?..
Любую другую жительницу нижних ярусов, вздумай она так долго молоть языком, Тирри перебил бы не раздумывая. Но этой очаровательной болтунье был готов простить что угодно. А потому деликатно кивал, делая вид, что слушать ее безумно интересно. Оставалось надеяться, что потом, когда Зага переселится к нему, она не будет с утра до ночи описывать стадии фабричных техпроцессов. Но ничего, у него будет время расширить ее кругозор. Иначе какой же он Посвященный?
Продолжая кивать, а иногда создавая видимость диалога какой-нибудь дежурной фразой, Тирри довел Загу до Музея. Уже одни его двери огромные, массивные — вызывали жгучее любопытство у тех, для кого они были вечно закрыты. Когда-то Тирри, еще маленький и не допущенный в святая святых, любил фантазировать, что за ними скрыт сохранившийся с незапамятных времен смертоносный арсенал. Даже был слегка разочарован, когда много позже узнал, что это не так…
Уладив формальности с охраной, они вошли внутрь.
И Зага застыла в шоке.
Посреди квадратного зала стояли четыре гигантских скелета. Какими же были эти монстры во плоти, если даже их древние кости внушали ужас! Черепа ктуллов возносились на такую высоту, что захватывало дух. Они скалили устрашающие желтые зубы, способные запросто перекусить каждого пополам. Смотреть в черные провалы пустых глазниц было невыносимо. Казалось, в них, спрятавшись от всего мира, обитают какие-то кошмарные твари. И только выжидают момента, чтобы испепелить сверху жертву страшным лучом…
— Что скажешь? — выдержав долгую паузу, спросил Тирри.
— Жуть… Просто жуть… — Голос у Заги дрожал. — Даже представить не могла… Конечно, я много слышала о ктуллах, но это было… как сказка. В сказках много всяких чудовищ, их не боишься, потому что никогда не встретишь. А тут… — Она поежилась. — Наши, фабричные, много бы дали, чтобы взглянуть хоть одним глазком… Слушай, а почему в Музей нельзя ходить всем?
— Ну-у-у… — многозначительно протянул Тирри. — Видишь ли, правда бывает разная. Порой она настолько ужасна, что многим лучше бы ее не знать. Разве что избранным, способным перенести все. Согласна?
— Пожалуй, — неуверенно ответила Зага. И стала обходить чудовищную ступню ктулла — медленно, стараясь держаться от нее на приличном расстоянии. Словно боялась, что гигант оживет: заскрипев костями, поднимет ногу и раздавит кроху, посмевшую нарушить его покой!
Описав круг, Зага вернулась к Тирри.
— Вижу, а поверить не могу, — подавленно произнесла она. — Значит, то, что мне еще в детстве рассказывали, — правда? Неужели этих громадин когда-то было множество и они водились во всех помещениях Дома? А потом Великий Творец разом уничтожил их, чтобы дать дорогу нам?
— Да, — ответил Тирри. — Их было очень много.
— Но осталось только четверо. Где же остальные?
Творец… Дай вспомнить… Творец излил на них чашу гнева и уничтожил без следа?
— Творец проявил свое могущество и прервал их жизни. Но «уничтожил без следа»… Не надо понимать так буквально — кое-что оказалось под силу нам самим. Насколько мне известно, когда-то Дом был буквально завален трупами ктуллов. Могла разразиться эпидемия, и нашим предкам пришлось по очереди отправить их в утилизатор. Оставили только эти скелеты — для Музея…
Зага, насколько могла, запрокинула голову и смерила взглядом ближайшего исполина. Она не могла представить, как ктуллы вообще ходили, умудрялись сохранять равновесие.
— Слушай, Тирри, если это правда, то правда и другое… В древних сказаниях говорится, будто бы ктуллы умели мыслить. Только это был недобрый разум.
Тирри кивнул:
— Еще какой враждебный! Но сами они были уверены, что непогрешимы. И даже — ты только вообрази! — считали разумными себя, а не нас. Об этом гласят их записи. Дико, правда?
— Ктуллы оставили записи?!
— Великое множество — письменные, звуковые, видео… И все расшифрованы. Но не каждому дозволено об этом знать. Их даже в Музее нет — они находятся в специальном хранилище. И попасть туда могут лишь Посвященные с высшей формой допуска.
— Жаль. Так интересно, что они могли насочинять!
Я бы почитала…
— Ты прочтешь их, Зага! — торжественно произнес Тирри. — Как только станешь моей женой. Обещаю!
Я выхлопочу для тебя допуск, они не посмеют мне отказать.
Зага с восхищением смотрела на своего героя. Вот это мужчина! Никаких преград не боится, а потому пойдет далеко. Так далеко, насколько можно представить. И ее, свою избранницу, которую фабричные частенько обзывают пустоголовой куколкой, вознесет на самую вершину…
«Да уж, мне точно не откажут, — думал между тем Тирри. — Ты узнаешь все, Зага. Вернее, почти все. Есть одна запись, которую я не открою даже горячо любимой жене. Нельзя! Так будет лучше для твоего душевного спокойствия. Мне — можно, я сильный…»
Сам он прослушал эту запись столько раз, что выучил наизусть. И до сих пор содрогался, вспоминая свое смятение, когда ознакомился с ней впервые.
Вот что надиктовал перед смертью один из ктуллов:
«Это конец. Шансов выжить нет. Обиднее всего причина. Не отказ метеоритной защиты, не взрыв реактора… Даже атака крейсера злобных инопланетян казалась бы правдоподобнее того, что случилось на самом деле. Да, такой нелепости не предвидел никто!
Отправляясь в полет, мы прихватили кое-какую живность, включая лабораторных крыс для опытов. И вот из-за разгильдяйства одного олуха они вырвались на волю. Мы, идиоты, ограничились взбучкой тому болвану, а на пропажу махнули рукой. Тем временем крысы прошмыгнули в главный продовольственный склад.