- Я его и так знаю. Волкова 3, квартира 20, - спокойно отозвался он.

- Ну, если я увижу тухлые помидоры на стекле… - растеряно протянул я.

Он широко улыбнулся и стал подпевать песенке, звучащей по радио, слегка потряхивая своим хохлом в такт:

- Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси…

- Капают, - я включился в процесс подпевания.

- Сладкие, - басом пропел он.

- Капают.

- Кап-кап.

- Капают прямо на копьё***, – допевали мы уже вместе, причём на всю машину, стараясь перепеть радио. Как только песня закончилась, салон машины заполнилась нашим громогласным смехом. К своему стыду, про Катьку в тот момент я даже не вспоминал.

_______________________________________________________

*Руки Вверх – Студент.

** Некрасов, отрывок из стихотворения «Крестьянские дети»

*** песня «Маруся» из к/ф «Иван Василевич меняет профессию»

Глава 3.

Я с нетерпением покачивался на табуретке. Тут на кухню, наконец, зашла Катя.

- Хочешь, супа разогрею?

- Нет, спасибо, я уже ел,- я набрал воздуха в лёгкие. - Катюх, прости меня…

Она, будто и не слыша меня, смотрела в окно пустым взглядом. Я передёрнулся, почему-то стало холодно.

- Каааать … - протянул я, проведя рукой у неё перед лицом.

Девушка вздрогнула:

- Извини, ты что-то сказал? – она поспешно подошла к буфету, достала стакан и налила воды.

- Да, я извинился за вчерашнее, - я нахмурился, внимательно наблюдая за своей девушкой. Катюха повернулась, заглядывая мне в глаза. Чёрные густые волосы были привычно заплетены в косу. Обычно раскрасневшиеся щёки сейчас были бледны. Может, она заболела?

- Ты не виноват, - твёрдо сказала Катя, - это я…впрочем, не важно… - она неожиданно замолкла и снова отвернулась.

- Что-то случилось? Ты не заболела?

Катя обернулась через плечо и вымученно улыбнулась:

- Может, блинчиков хочешь? Я сейчас, мигом испеку…

Я поднялся, табуретка надрывно скрипнула, и крепко обнял Катю, в этот раз она не сопротивлялась.

- Всё хорошо, – я поцеловал её в макушку. - Всё обязательно будет хорошо.

Только вот сам я почему-то не верил своим словам…

***

Я сидел на перемене и рисовал непонятные каракули, пытаясь хоть как-то отвлечься от уныло-депрессивных мыслей. Тут, как назло, скончалась паста. Вот чёрт! Весь мир против меня. Хотя…тут я заметил, что передо мной на соседней парте, рядом с тетрадкой лежала точно такая же ручка. Я оглянулся по сторонам – на меня никто не обращал внимания. И я, не особо задумываясь, тут же поменял пасты. В это время в аудиторию зашёл Саня и, ни с кем не поздоровавшись, направился к последней парте, небрежно снял куртку и сел, сонно хлопая глазами. Я нахмурился, взял свои вещи и направился к нему. Обычно мы с Саней сидели рядом, а тут он так явно меня проигнорировал, да ещё и на первых двух парах не был, хотя раньше, особенно на первые пары никогда не забивал. Странно…

- Ты чего сегодня так поздно?

- Всё потом, лады? – устало произнёс он, положил голову на парту и закрыл глаза.

- Баю, баюшки, баю, не ложися на краю, - прошептал я скорее сам себе, нежели Сане. – Эх…курнуть что ль?

Саня пробурчал в ответ что-то невнятное, а я прихватил куртку и вышел из аудитории. В двери я столкнулся с Александровым, но с того памятного вечера у нас был обоюдный игнор, так что он лишь недовольно посмотрел на меня, но промолчал. А я направился дальше и возле выхода так некстати встретил Машку.

- Ну что, спросил у Сергея? – она поймала меня за локоть. Я нахмурился, сначала даже не поняв, о чём говорит Константинова.

- Блин, Скворецкий, неужели забыл?

- Забыл, - медленно произнёс я.

- Вот башка то дырявая, - она постучала по моей голове.

От неожиданности я шарахнулся в сторону:

- Эй, полегче, а то вообще ничего спрашивать у него не буду…

Машка лишь хмыкнула:

- Ладно, куда направился-то?

- Курить, - буркнул я.

- Сча пара уже начнётся, пошли, курильщик ты мой, - улыбнулась Машка и потащила меня за локоть в сторону лестницы.

Мы зашли в аудиторию. Преподаватель уже начал читать лекцию. Тихо прошмыгнув между партами, пока Машка извинялась, я занял своё место. Саня по-прежнему дремал на парте. Я со скукой открыл тетрадь, а в ней на чистом листе после записанной мной лекции красовалась инородная запись: «Жизнь ничему не учит?!»

Я на автомате повернул голову в сторону. За той партой, где я взял пасту, сидел Александров…

- Бля, - уныло протянул я и стукнулся лбом о парту.

***

Есть такая пословица: «Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь». Я вот думал, что с Александровым мы всё выяснили, и решил держаться от него подальше, чтобы не вляпаться в очередное дерьмо. Ага, как же…

А самое ужасное, что он прав: жизнь, действительно, ничему меня не учит. И зачем я эту долбанную ручку схватил? После того случая он тоже мне напакостил… что-то незначительное, но я захотел отомстить. В итоге каждый день в нашей группе не проходил без каких-либо происшествий связанных со мной или Александровым. Дошло до того, что на всей следующей неделе я только и делал, что придумывал очередные пакости для него. Тогда же я понял, что заигрался, и с этим пора заканчивать…

***

Я стоял и звонил в дверь. Наконец, через минуту Саня открыл и впустил меня внутрь.

- Костя? – удивился он.

- А кто ж ещё, - я по-хозяйски скинул куртку на кресло. Тут на кухне послышалось постукивание ножа о доску.

- У тебя мать вроде на работе должна быть?..

- Это не она, - хмуро ответил Саня.

Я улыбнулся и заговорчески прошептал:

- Неужели нашёл себе девушку и меня с ней не познакомил?

- Нет, не совсем, Кость, послушай…

Я немедля зашёл на кухню и увидел там…

- Катя?

- Костя? – ужаснулась девушка.

Я растерянно посмотрел сначала на Санька, затем на Катьку. Сложить два плюс два было не сложно.

И мне почему-то стало так смешно, аж до слёз…

- Мелодрама прям, - я метнулся обратно в прихожую.

А они стояли рядышком, словно два голубка, и молчали. Вот это было самое обидное. Они не стали ничего отрицать, пытаться что-то объяснить. Им было всё равно. И сколько так они меня обманывали: месяц? Два? А может полгода?

Я поморщился:

- Желаю счастья в личной жизни. Пух, - и хлопнул дверью.

***

Поблизости от Санькиного дома находился парк. Хотя, это место и парком-то не назовёшь: три ёлки крестом да пару скамеек. И вот я, как трусишка зайка серенький, под этими ёлками скакал. И погода ещё, как назло, такая мерзопакостная была: накрапывал мелкий дождик, а я выскочил даже без куртки. Хотя, в тот момент холода я не чувствовал. Я бродил по мёрзлой, вялой траве и проматывал в голове поведение Катьки и Сани за последнее время…и самое смешное не мог вспомнить ничего, чтобы их скомпрометировало. Кроме одного – розовый медведь. Я вспомнил, что Катя хотела мне его подарить, но я тогда только рассмеялся, а игрушку не взял. А вот Саня взял…

Бля…и всё же одного я понять не могу: неужели нельзя было поговорить со мной по-человечески! Объяснить всё это дерьмо! Я пнул небольшой камень. В один день я потерял девушку и лучшего друга. Я заторможено достал из кармана джинс помятую пачку сигарет и закурил.

***

Я проснулся от холода – меня знобило. Завернувшись в одеяло, я дошёл до кухни, где вовсю суетилась мама.

- Костя, а ты чего так рано поднялся?

- Замёрз, - прохрипел я.

Мама тут же дотронулась до моего лба:

- Горячий…садись, лимона тебе сделаю.

Я сел на табуретку, отстранённо наблюдая за действиями матери.

- Ты снова в командировку?

- Да, в 7.30 поезд, - мама поставила передо мной горячую воду, в которую добавила лимонный сок. – Пей.

- Спасибо, - я отпил немного и поморщился – вода обжигала язык.

Мама тем временем сложила приготовленные бутерброды в пластиковый контейнер.

- Кость, позвони Марине.

- Зачем это? – я дул на воду.