Зазвонил телефон. Наверно, Павел, хочет проверить, не натворил ли я глупостей. Я взяла трубку:

- Я все еще дома, а не улетела на метле развлекаться.

- Очень смешно,- раздался голос мамы. Но, слава Богу, ты и впрямь дома, а то я уже начала забывать, как выглядит моя дочь. Что у тебя за работа, сплошные командировки? Так и до нервного истощения недалеко.

Мама, как всегда, была многословна и не так уж далека от истины.

- Привет, мамуль. Я думала, Павел звонит.

- А, что, у вас с ним такая манера общения? Ладно, я вот что звоню. У Олега сегодня выставка. Раз ты свободна, собирайся и приезжай. Выставка на свежем воздухе, возле «Дома художника». Тебе прогулка пойдет на пользу, а мне – общение с тобой. Я ужасно соскучилась.

Спорить с мамой было бесполезно.

- Я приеду. Дресс – код, надеюсь, свободный?

- Ну, намечается фуршет, так что надень платье.

- Хорошо, во сколько приезжать?

- Мы за тобой заедем через час.

Часа мне хватило, чтобы вымыть голову, подкраситься, выбрать строгое черное платье, туфли, а мой кулон служил украшением. Кстати, многие задавали мне вопрос: где я приобрела подобную красоту? Я отвечала, что это ручная работа и подарок мужа. Так, я взглянула на себя в зеркало и осталась довольна. Я похудела, волосы стали длиннее, и я собрала их на затылке.

Услышав сигнал машины, я накинула легкий плащ – на дворе май – и спустилась вниз. Олег – мой любимый отчим – уже открывал мне дверцу машины. Он такой галантный.

Сказывается воспитание моей мамули. Вот уж, действительно, кровь – не самая главная штука в жизни. Вот Олег – мне не родной, кровного отца я не помню, а относится ко мне, как к дочери, хотя у нас с ним разница в возрасте всего 15 лет, он младше мамы. Но мамуля никогда не сдает позиций, и смотрятся они вместе великолепно. Мамочка у меня – поборница здорового питания, косметических процедур, спорта, поэтому и выглядит в свои 45 на 30. Нас с ней постоянно принимают за сестер.

Я села в машину, мамуля чмокнула меня в щеку, придирчиво осмотрела мой наряд и, вроде, осталась довольна.

- Так какова тема сегодняшней выставки?- спросила я.

- Значит, так,- зачастила мама,- выставка благотворительная, посвящена детям – сиротам. Все собранные средства пойдут в фонд детских домов. Название выставки – «Одинокие сердца». Олег полгода ездил по детским домам, делал наброски для вернисажа. Будут мэр с женой, несколько директоров школ и наших крупных предприятий. Последние – в качестве спонсоров. Они – главные покупатели. Ну, мэр, я думаю, тоже раскошелится.

Город у нас небольшой, хоть и считается провинцией Подмосковья, и мы быстро прибыли к месту выставки. Почти никого еще не было. Лишь несколько детей стояли с плакатами под присмотром строгой седовласой женщины. На плакатах было выведено – «Мы хотим домой!». У меня екнуло сердце, глядя на этих ребятишек. Нет, они не выглядели детдомовскими. Одежда чистая, обувь блестит, но вот глаза… А еще я заглянула им в души. Лучше бы я этого не делала. У одного мальчика, лет 10, все кипело внутри от злости и ненависти. К кому или чему? Я сосредоточилась. Сирота, родители погибли три года назад. Значит, малыш знал родительскую любовь, а таким детям – вдвойне тяжелее. Он думает, зачем все это нужно, все это бесполезно. А главное – родителей ему все равно никто не заменит. Да, бедный ребенок. Очень симпатичный: русые волосы, серые глаза, точеные нос и подбородок. Что – то шевельнулось у меня в душе. Кого – то этот мальчик мне напоминал. Но кого, я ведь не могла видеть его раньше, запомнила бы.

Мама тронула меня за рукав:

- Дана, ты не хочешь взглянуть на картины?

- Да, да, конечно,- я пришла в себя.

Мы подошли к выставленным на стендах работам. На первой была изображена белокурая, большеглазая девочка. Она сидела на оконном подоконнике мрачного серого здания. Ноги – согнуты в коленях, головка прижата к стеклу. На улице, за окном – лето, и мимо идут женщина с ребенком. Ребенок о чем- то оживленно рассказывает. На губах женщины – улыбка. Картина называется «Только не я». М – да, тот, кто купит эту картину, наверно, до конца дней будет испытывать муки совести за то, что в нашей стране столько одиноких детей. Я бы испытывала. Остальные картины были похожи. Играющие малыши, а один смотрит на открывающуюся дверь с надеждой в глазах, ну и так далее. Собрались гости. Мэр города произнес речь, и началась торговля. Цены озвучивали две девушки, они же и торговали. Но вся эта торговля была символической, потому что каждый из чиновников уже решил для себя, сколько готов выложить за картины. Дети продолжали стоять с плакатами. Женщина была похожа на статую. Директор детского дома, - прозвучало у меня в голове.

Картины раскупили на «ура». Олег и мама были очень довольны. Подъехал школьный автобус. Дети с директрисой погрузили плакаты, им помогал шофер, и сами залезли в автобус.

- Из какого они детдома? – спросила я у Олега.

- Из13-ого. Очень хороший детский дом. Находится в лесополосе, за мостом.

- А разве бывают хорошие ДЕТСКИЕ ДОМА? – я поняла, что кричу.

- Ну вот, я же говорила, тебе нужен отдых, нервы никуда, - констатировала мама. Пошли, выпьешь бокал шампанского.

- Пошли. Прости, Олег. Очень хорошие картины, я просто расчувствовалась.

Отчим обнял меня:

- Ты всегда была впечатлительной девочкой.

Всю ночь я не спала. Как только проваливалась в сон, мне снился малыш с серьезными серыми глазами. Кого же он мне напоминает? Может быть, я знала его родителей? Нужно будет узнать, как его фамилия. Решено. Завтра попрошу Павла съездить в тот детдом. Как только решение было принято, я тут же заснула.

Утром я сообщила о своем желании мужу. Сказать, что он был удивлен – ничего не сказать.

- Даночка, но зачем? Тебе станет легче, если ты узнаешь его фамилию? Только душу разбередишь, если окажется, что погибли твои знакомые. Да и мальчика потревожим.

- А как он узнает? Мы попросим ничего ему не говорить. Узнаем, кто он и, возможно, сможем чем – то ему помогать.

- Ну, хорошо, уговорила. Куда нужно ехать?

Я обрадовалась так, будто только вернулась с задания.

- Сейчас уточню у Олега.

Мой отчим тоже очень удивился, но не стал меня отговаривать.

- Проедете через мост, там дальше будет светофор и съезд с дороги в лес. Проедете прямо и увидите корпуса. Там раньше лагерь был.

- А, тогда я знаю, я же в этом лагере в детстве отдыхала, так что дорогу помню. Спасибо, пока!

- Пока, целую,- Олег отсоединился.

Я объяснила дорогу мужу, и в 10 утра мы выехали. Ехали мы около часа. Когда свернули в лес, меня захлестнули воспоминания.

Вот, меня, маленькую, со смешными бантами, мама провожает в лагерь. Мне страшно – я еду одна в первый раз.

- Не трусь,- смеется мама,- тебе там понравится. В выходные я приеду, а, если не понравится, заберу тебя домой.

Я немного приободряюсь. До выходных я потерплю, так уж и быть, а там посмотрим. Но в лагере мне действительно понравилось. У нас была замечательная вожатая Марина. Она рассказывала нам страшные истории на ночь, мы с ней играли в настольный теннис и бадминтон, разучивали разные песни. А еще у меня появилась подруга. Мы были с ней « не разлей вода», даже спали рядышком. Как же ее звали? Убей, не помню. Странно, имя вожатой помню, а подруги – нет. А ведь она спасла мне жизнь.

Однажды мы с отрядом пошли купаться. Рядом с лагерем протекала река. Вода в тот день была не слишком теплая, но мы все равно полезли купаться. Я умела плавать, потому что ходила с мамой в бассейн. Мы купались, а на берегу играли в волейбол. В какой – то момент Марину позвали в лагерь. Она приказала нам находиться на берегу и попросила ребят и вожатых из старших отрядов присмотреть за нами. Мы продолжали играть в волейбол, и вдруг мяч от чьего-то сильного броска, улетел в воду. Естественно, дожидаться Марину мы не стали и просить старших ребят достать мяч, тоже. Мы же считали себя взрослыми. Я и моя подруга кинулись в воду, крикнув: «сейчас достанем!» Зачем мы поплыли вдвоем, я не знаю. Просто мы все делали с ней вместе. До мяча оставалось протянуть руку, как вдруг я почувствовала, что у меня свело ногу. Наверно, мы были разгоряченными от игры, а вода – холодной. Я поняла, что тону, когда вода накрыла меня с головой. Как сквозь пелену я слышала крики ребят на берегу. Внезапно я вновь очутилась над водой. Моя подруга вытащила меня за волосы и потащила к берегу. Не знаю, чем бы все закончилось, но кто-то из старших ребят помог нам выбраться на берег. Прибежала Марина, на ней не было лица. Она постоянно меня ощупывала и спрашивала:

- Ты в порядке?

Я отплевывалась и кашляла. Меня завернули в одеяло и отнесли в лагерь. Да, вот такая история. Так как же звали мою спасительницу? Вроде, Лена, а, может, Света. Вот фамилию я запомнила – Воронова, потому что она напоминала мою – Воронцова. С Леной – Светой мы после лагеря переписывались, но, как это и бывает, вскоре письма приходили все реже, а потом и вовсе перестали. После того происшествия я упросила, чтобы моей маме ничего не сообщали. Она бы меня сразу забрала домой, а мне так хотелось увидеть прощальный костер!

Тем временем мы подъехали к главному корпусу. Я решила, что раз раньше там располагалась администрация, то там и осталась. Старшие дети, видимо, были на занятиях. На прогулке с воспитателями гуляли малыши. Почти все, кроме самых маленьких, обернулись, когда мы вышли из машины. Сердце у меня бешено колотилось.

- Милая, ты волнуешься?- спросил меня Павел.

- Есть немножко. Ладно, пойдем. Обратной дороги нет.

Мы поднялись по деревянной лестнице и очутились в просторном холле. Все осталось почти также, как было. Сюда меня вызывали к директору вместе с подругой и вожатой. Марине вынесли строгий выговор, и мы очень переживали, что подвели ее. Стены, по -моему, были другого цвета, и картины висели другие. В то время, когда я здесь отдыхала, все было посвящено пионерской тематике. А вот кабинет директора находился там же, где и был. Мы постучали в дверь,и, услышав «Да!», вошли. За столом сидела давешняя директриса. Она встала из-за стола и улыбнулась нам.