К сожалению, человек, чаще всего выбирал и продолжает выбирать - Хлеб.
7
Как палит корсиканское солнце! И как приятно сидеть в это время дня под тентом случайного кафе, потягивая белое вино и запивая его минеральной водой со льдом. Народ на Корсике, хотя и горячий, но дружелюбный, улыбчивый, всегда расположенный к застолью и собеседованию.
К моему столику подсаживаются двое. Оба лет тридцати, поджарые, мускулистые, в рабочих, заляпанных раствором комбинезонах. Заказывают аперитив и тут же поворачиваются ко мне:
- Месье - иностранец? - радушно улыбаясь, спрашивает тот, что сидит напротив меня. - Я угадал?
- Совершенно верно.
- Наверное, немец?
- Нет, русский.
- Вы здесь на вакансах?
- К сожалению, эмигрант.
Продолжая улыбаться, он сокрушенно покачивает головой:
- И кто только вас сюда звал, ехали бы лучше в Америку, там вас скорее поймут, они привыкли, у них там сброд со всего света. Если уж вам в Советском Союзе было плохо, то и здесь вас ничего хорошего не ждет. Вы скоро увидите, каково живется простому человеку в капиталистическом раю.
- Увы, в социалистическом еще хуже.
- Это страшные сказки для маленьких детей.
- Надеюсь вы слышали про ГУЛаг, со временем у вас может случиться то же самое.
Его улыбка становится все шире и дружелюбнее и только уши мешают ей раздвинуться еще шире:
- И чем скорее, тем лучше, мы станем тогда надежными надзирателями для таких, как вы. Вот и все.
8
Из газет: По сообщению „Вашингтон пост" „Сенатор Фулбрайт считает, что радиостанции „Свобода" и „Свободная Европа" являются сеятелями недоверия, вражды и ненависти и призывает американское правительство закрыть эти источники дезинформации времен холодной войны".
От русского слушателя в „Вашингтон пост": „Уважаемый господин редактор! Недавно, в еженедельнике „За рубежом" мы прочитали перепечатанную из Вашей газеты статью сенатора Фулбрайта. Выступления этого убеленного сединами государственного мужа ценятся у нас наряду с трудами таких маститых советских международников, как Юрий Жуков, Николай Грибачев и Валентин Зорин. Но, к сожалению, в его публикациях порою проскальзывают нотки оппортунизма, а то и прямого капитулянтства. Красноречивым тому свидетельством может служить и вышеозначенная статья.
Господин Фулбрайт, к примеру, пишет: „Известие о том, что Россия организовала радиостанцию „Освобождение Америки" с целью демонстрации наших недостатков и разжигания недовольства в нашей стране, едва ли было бы встречено в Соединенных Штатах с удовольствием".
Эта, прямо скажем, безответственная гипотеза равносильна обвинению нас в классовом отступничестве и ревизионизме. Очень жаль, но мы должны поправить господина Фулбрайта: такая станция у нас существует и носит вполне недвусмысленное название „Мир и прогресс". Ее многочасовое вещание на всех основных языках мира, в том числе и на английском, с отдельной американской редакцией, известно прогрессивной общественности во всем мире. Мы никогда не прекращали и не прекратим беспощадной идеологической борьбы с американским империализмом, судом Линча, угнетением и нищетой негритянского рабочего класса в Америке. Мы призывали и будем призывать трудовой народ США к свержению ненавистной ему власти империалистического капитала, ибо, как справедливо писала газета „Правда": „Борьба между пролетариатом и буржуазией, между мировым социализмом и империализмом будет идти вплоть до полной и окончательной победы коммунизма в мировом масштабе".
Прекращение такой борьбы, на наш взгляд, было бы изменой нашему интернациональному долгу, вечной правоте дела Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, освобождению человечества от гнета пресловутой буржуазной демократии. Так что напрасно господа рокфеллеры, маккормики и прочие херсты пытаются усыпить нашу классовую бдительность своими финансовыми посулами. Торговля торговлей, а идеология врозь. Мы начеку, мы на страже, мы во всеоружии!
Если бы не эти досадные и, смеем надеяться, случайные промахи в выступлениях господина Фулбрайта (возраст, видимо, берет свое), то он со спокойной совестью мог бы представлять интересы нашей страны в Вашингтоне.
С уважением
Имярек ".
От себя:Прошу сообщить мне номер счета господина Фулбрайта с тем, чтобы я мог перечислить туда те, примерно, семь центов (пятачек по официальному курсу), которые он, как налогоплательщик, ежегодно и с таким понятным мне отвращением отдает на содержание разного рода сомнительных радиостанций, клевещущих на его кремлевских друзей.
С уважением В. Максимов
9
Она смотрит на меня, прищурив близорукие глаза и выговаривает, словно отсчитывает доллары в крупных купюрах:
- У нас на Западе так не пишут, это некорректно и грубо, у нас на Западе…
Она настолько русская, что даже приходится внучкой одному из наших классиков по прямой линии, но, родившись в эмиграции, изо всех сил старается вытравить из себя все, напоминающее ей о ее настоящей родине и норовит выглядеть передо мной, как говорится, святее Папы. „У нас на Западе" она произносит так, будто Запад - ее личный огород при их фамильной усадьбе.
Я слушаю ее и мне хочется кричать благим матом: ратуйте, добрые люди, караул!
ИЗ ПЕРЕПИСКИ
1
Многоуважаемый Владимир Емельянович!
Недавно мы с Вами встретились в Риме и долго разговаривали, стараясь выяснить наши общие точки зрения и наши разногласия. Тогда Вы мне предложили опубликовать в „Континенте" даже самую острую критику, ибо такая критика могла бы принести пользу и повести к взаимному уяснению наших точек зрения и к углублению проблем, которые нас более всего интересуют.
Когда я прочитал во втором номере „Континента" ответ Александра Солженицына на критику Сахаровым известного „Письма вождям", мне пришло в голову, что, возразив критически на этот ответ, мне, может быть, удалось бы выразить, по крайней мере частично, некоторые противоположные тезисы, касающиеся, как я думаю, не только одного этого документа, но и общей позиции определенного круга советских инакомыслящих, к которому, по правде говоря, я думаю, принадлежите и Вы, Владимир Емельянович.
Как я уже говорил Вам в Риме, меня - и не только меня - более всего беспокоит и огорчает трудность начать диалог между двумя крылами - так сказать, левым и правым - критиков советской модели социализма, диалог, который, я думаю, был бы очень полезен для обеих сторон. Вообще, сегодня обе стороны обвиняют друг друга в трудностях такого диалога.
Конечно, нельзя отрицать, что европейские левые вообще относились глухо к проблемам социалистических режимов и недостаточно понимали их, тем не менее самая характерная черта в ответе Солженицына Сахарову, по-моему, это очевидный отказ от диалога и желание только повторять свои собственные мнения, как окончательные и неизменные, при явной конфронтации с чужими мнениями.
Оставляя в стороне обвинение, которое Солженицын бросает в адрес „западной критики", когда пишет, что она даже не прочитала его „Письмо", обвинение, которое, на мой взгляд, содержит этот самый отказ от диалога, но которое трудно опровергнуть из-за его общего и крайнего характера, я буду сразу говорить лишь о том, что сам Солженицын считает главным пунктом расхождения между ним и Сахаровым, то есть: до какой степени важна „Идеология" в Советском Союзе?
В своем ответе Сахарову Солженицын долго уговаривает нас, что Идеология играет очень важную роль в СССР и, следовательно, Сахаров неоправданно считает ее - Идеологию - только выгодным фасадом для утверждения неограниченной власти вождей. По-моему, совершенно очевидно, что Солженицын не понимает - или не хочет понять, - что идеология, о которой он говорит, и идеология, о которой говорит Сахаров, не имеют ничего общего между собой. В основе разногласия между ними лежит тот факт, что Идеология советской модели социализма, по мнению Солженицына, совпадает с марксизмом, а по мнению Сахарова, она является только маскировкой и искажением истинного марксизма. Это, по-моему, и есть главный пункт, который нужно глубоко изучить, чтобы найти общий язык для плодотворного взаимного обмена мыслей.