— Жуй и здоровей! — улыбнулся Братец Опоссум, исчезая за железной дверью.

Клавка-картавка громко сглотнула голодную слюну.

— А они из мяфа? Нафтояфие? Не как на витрине?.. Не деревяфки?..

Взвыла сирена. С бестолковой поспешностью заухали зенитки.

Заметались по двору старухи, на ходу подхватывая ребятишек. Одни через проходной двор бросились к бомбоубежищу, другие, вопя, посыпались в щель, вырытую тут же, во дворе, под старыми тополями.

Сергей обернулся и увидел удиравшую Клавку-картавку. Клавка мчалась с небывалой для нее скоростью, унося… Сергеевы САРДЕЛЬКИ!..

В ту нахлынувшую небывалой теплынью весну их стали вывозить на каменную террасу сразу же после майских праздников…

В мертвый час Сергея разбудил приторный запах духов. Он приоткрыл глаза, увидел Машу в нескольких шагах от себя. Веткой цветущей рябины она отгоняла комаров от лица Федора. Рядом с Машей на перилах террасы сидела кудрявая молодая женщина. Белый халат небрежно накинут на плечи, на голове ни повязки, ни шапочки. Женщина примеривала Машины босоножки.

— Если мне их под синюю юбку надеть? Как думаешь? Или под нее обязательно лодочки нужно?

— Тебе видней… тише говори, — попросила Маша, испытующе посмотрев на Сергея.

Сергей прикрыл глаза.

— Да спят твои без задних ног, — услышал он голос женщины. — Между прочим, Корнеев завтра в восемь нас на день рождения ждет. Не забыла? Он такой набор пластинок отхватил! Новый Козин, Изабелла Юрьева…

— Завтра я с вечера дежурю.

— Господи! Неужели отпроситься хоть разок не можешь? — в полный голос возмутилась женщина. — Я вообще на тебя поражаюсь! Я понимаю, от здоровых детей заходиться можно. А эти… Когда спят, и то оторопь берет.

— Не могу, — тихо сказала Маша.

…Нет, он даже глаз не закрывал. И поезд хода не сбавил. И все-таки, все-таки… Перемещение произошло. Помимо его воли. Сергей почувствовал холод в затылке. Тот самый… Его ни с чем другим не спутаешь. Холод в затекшем затылке, который родился на исходе ТОГО октябрьского дня… Из тяжкого, ядовитого тумана стали выползать распотрошенные, клочкастые звуки… И самым первым воскресло, впилось в мозг неистребимое чувство вины…

Если бы он подул ЕЙ на ресницы!.. Но он струсил. Не осмелился попросить, не осмелился… А ведь только он один мог спасти ЕЕ тогда. Но он не смог даже заговорить. Молчал. Молчал, переполненный страхом. ОНА лежала так близко, так близко, когда его проносили мимо…

Задыхаясь от напряжения, Сергей пытался растащить слипшиеся обрывки воспоминаний. Восстановить цепочку последовательности с того момента, как очнулся… Он себя не щадил теперь…

…Где-то совсем рядом с монотонной настойчивостью отбивали лопаты о рельсы. В остановившихся сумерках вяло передвигались мешковатые силуэты, изредка перемигиваясь подслеповатыми фонариками. Пахнуло мертвящей сыростью разворошенной земли… И снова провал, обрыв в бездну…

Чуть высветлился далекий край ватного неба. В рыхлой сердцевине его зависли одинокие кривые черточки молчаливых ворон. Скреблись о брезент обглоданные ветром лозины. Ворочалась, цепляясь за дно носилок, облезлая осока…

И еще. Ноги в расквашенных ботах, что чавкали по ржавым лужам, перед его носилками. Как тогда хотелось Сергею выпить хоть глоток из тех загустевших луж с синеватым инеем по краям. Но он даже и этого не смел. Не смел остановить тех, кто нес его носилки через гнилую луговину… Хлюпали, чавкали боты, плыли носилки с Сергеем над промозглым полем неведомой сечи…

Он и не заметил, как земля превратилась в лишайчатый череп старого великана, вбитого в землю по самую маковку чьей-то могучей палицей… Боты шли среди бурых сбившихся колтунов, выбирая гладкие места, выбитые дождями ложбины на еще не тронутом временем черепе… И чем дальше уносили Сергея от того места, тем яростнее вгрызалась в затылок его непоправимая вина.

— Я самый быстрый бегун на свете! — хвастливо вопил Гурум, перекрикивая галдящую, взбудораженную палату.

— Посмотрим, посмотрим. — Маша раздавала мальчишкам и девчонкам аккуратно обклеенные по краям теплой фланелькой неровные кусочки красного и синего стекла величиной с карманное зеркальце.

— Я же — Братец Лис! А ты мне синее стекло дала! — недовольно басил Федор.

— Ты прав. Держи красное. Давай твое синее, — торопилась исправить ошибку Маша. — Итак. Братцы Лисы, покажитесь!

Вспыхнули, засветились на потолке три красных солнечных глаза.

— Вы, значит, Братцы Кролики? — «уточнила» Маша, задрав голову к потолку.

— Мы Братцы Лисы! Братцы Лисы мы! — заголосили, протестуя, Гурум и Федор.

— Верно-верно! — тут же отозвалась Маша. — Братцы Кролики, ваш черед прыгать на потолок!

Заплясали, закружились на белом поле-потолке десять голубых Братцев Кроликов.

— А не расскажет ли нам Катерина, что надо Братцу Кролику сделать, чтобы победить Братца Лиса? — обернулась к мрачной Катьке Маша.

— Можно, я расскажу? — поднял руку Марик.

— Нет уж! Фиг! — возмутилась Катька. — Я сама знаю! Надо два круга по потолку пробежать. По самому краю. И не сталкиваться. Еще на стену залетать нельзя.

— И это все?

— Да, конечно, нет! — замахала на нее Катька. — Главное, чтобы Лис не осалил, — спешила объясниться девчонка. — Потом, когда пробежишь, надо тютелька в тютельку вон по той черте спуститься, где они соединяются…

— Кто соединяется? — «не поняв», переспросила Маша.

— Пол и потолок! — выпалил Гурум.

— А ты молчи, Лис проклятый! — напустилась на него Катька. — Я сама знаю! Вон по тому углу, где койка пустая, вниз бежать надо!

— Верно, Катерина! — похвалила девчонку Маша. — Дальше про Кроликов нам Гюли расскажет.

— Ой!.. Я знаю… Только еще вспомню немножко.

— Я, я, можно? — снова опередил всех Марик.

— Говори! — согласилась Маша.

— Надо еще круг пронестись и по линии, где стенка со стенкой над Олиной койкой сходятся, вниз от Лиса удрать!! — отрапортовал на одном дыхании Марик.

— Правильно! А где Братцу Кролику можно отдыхать? — уточняла Маша. — Где Лис не имеет права трогать Кроликов?

— В каждом углу!

— В углу! В углу! — заорали, перекрикивая друг друга, все Братцы Кролики.

— А Братцы Лисы что делать должны? — переждав первый шквал выкриков, спросила Маша.

— Ловить и салить Кроликов! — зарокотал бас Гурума.

— За три круга успеть! — подхватил его Федор.

— Кто больше всех собьет — тот самый быстрый! Это буду я! — вновь вырвался вперед Гурум.

— А что запрещается? — едва поспевала за ними Маша.

— На локтях приподниматься!

— Ныть и… фиксаторы расслаблять!

— Обзываться!

— Злиться друг на друга!

— Переспоривать!

— Жухать!

— И еще! — Маша подняла обе руки, призывая палату к вниманию. — Раз уж вы выбрали меня судьей — не обижайтесь. Слушаться беспрекословно. Спорщиков будут сразу снимать с игры. Договорились?

— Да!

— Договорились!

— Ну, держитесь, беляки проклятые! — замахал кулаками Федор.

— Сами вы беляки! — не стерпев, попыталась приподняться на локтях Катька.

— Катерина! — погрозила ей Маша пальцем. — Мы же условились…

— Вот увидите, кто быстрее всех носится! — перебил Машу Гурум.

— Все! Тишина! — вышла на середину палаты Маша. — Начинаем по счету «три». Братцы Кролики — на середину! Так… Братцы Лисы — в углу!.. Федор, перейди в угол над Олей… Хорошо. Внимание… Раз… два… три!

Брызнули на потолок, завихрились визгливые красно-синие осколки солнца!

Взбрыкивая и гогоча, раздвинули, перекроили слепящими зигзагами лепной потолок палаты.

Выпрыгнули из зрачков азартные звери!

— Зацепила! Зацепила!! — заливисто визжала Галина.

— Нет! Нет!! — хрипато негодовал Вовка.

— Сергей сбит! Сойди! — объявляла Маша.

— Это не я! Не я! — злился Сергей.

— Я сказала — сойди!.. Следующая тройка на потолок!

— Сбил! Сбил!!! — радовался Гурум.

— Я сама наткнулась!! Это не считается!!