Его так и тянуло обернуться и проверить, собираетсяли Рикс стрелять. Но Льюберт запретил себе даже думать об этом. Только добежавдо леса, Льюберт посмотрел назад. Но Рикса у ограды уже не было.

…Воспоминания были такими яркими, что Льюбертзаскрипел зубами. Мутная вода, которую он горстями подносил ко рту, пахлаболотной тиной, а на вкус была соленой, словно кровь. Этот противный, ржавыйвкус преследовал его весь вечер и всю ночь - с того момента, как он наблюдалпогром деревни, спрятавшись за деревом. Он видел, как из горящего лазаретабросились наружу все, кто еще мог держаться на ногах. И как шэддеры без особоготруда справлялись с ранеными, большая часть из которых даже не имела при себеоружия. Глядя на это, Льюс так сильно стиснул зубы, что из прикушенной щекипотекла кровь, и во рту сразу стало гадостно и солоно.

А потом он еще раз увидел Рикса. Встрепанного, ввыпачканной копотью рубашке, со сбившейся повязкой на руке. Пастух обогнулполыхающий, будто костер, амбар, и вылетел из-за него как раз наперерез такийцув островерхом шлеме с белым гребнем. Тот только что поджег свой факел отгорящих досок ветхого амабара, и намеревался бросить его на все еще незанявшуюся крышу соседнего дома. Увидев мальчишку, выскочившего буквально подкопыта его лошади, такиец бросил факел и рванул из ножен меч. Клинок он обнажилбыстрее, чем Дарнторн успел моргнуть - наверное, и в самом деле был хорошимвоином.

Заметив взведенный самострел, такийец попыталсяподнять лошадь на дыбы и заслониться от выстрела, но Рикс опередил его.

Должно быть, Пастуху нечасто приходилось стрелять изарбалета. С непривычки рука энонийца дернулась и, вместо того, чтобы пробитьнагрудник шэддера, стрела вошла под полукружья шлема нагорийского вельможи.

Когда такиец конвульсивно дернулся и запрокинулсяназад, уздечка, которую он продолжал по инерции сжимать в руке, наверное, едване порвала рот его лошади. Тяжелые копыта поднятого на дыбы коня мелькнулипрямо у "дан-Энрикса" над головой. С такого расстояния Дарнторн неразличил, куда пришелся сам удар, но видел, что южанин вскинул руки к голове,нелепо пошатнулся и упал, словно подрубленный.

А конь размашистой рысью помчался прочь от деревни,бросаясь из стороны в сторону и взбрыкивая, как любая лошадь, которая хочетизбавиться от наездника. Убитый Риксом шэддер еще некоторое время болтался вседле, пока после очередного дикого прыжка черного жеребца не рухнул на траву.Льюберт следил за всем происходящим с каким-то тупым и мрачным безразличием,пока не осознал, что конь бежит в сторону леса, и, вне всякого сомнения, долженбудет остановиться у опушки. Дарнторн еще никогда не видел лошади, которая подоброй воле стала бы ломиться через заросли барсучьей ягоды и тысячедорожника.

В голове Льюберта мгновенно возник план - пойматьконя, повернуть в лес и ехать в сторону Сокаты, где должны были встать лагеремимперские войска. Изловить лошадь оказалось даже проще, чем он думал, но забытьувиденное не помогли даже несколько часов в седле. Дарнторн уже в который разспросил себя, жив ли сейчас «дан-Энрикс». А если все-таки жив, то смог ли онспастись или угодил в плен к такийцам. Вспоминая то, что рассказывали о«Горностаях», впору было пожелать Пастуху легкой смерти в схватке за деревню. «Llex elvien donv mes val’-enor are» - пробормоталЛьюберт старую молитву Всеблагим. Ллекс элвиен донв… если «дан-Энрикс»непременно должен умереть – пусть он, по крайней мере, умрет быстро.

Сначала они двигались бесшумно и осторожно, как двекрысы, в любой момент готовые нырнуть назад в свою нору. Но потом,удостоверившись, что рядом нет ни одного живого человека, мародеры осмелели.Они постепенно продвигались в его сторону, разгребая головешки и переворачиваянеподвижные тела. Теперь они переговаривались, даже не пытаясь приглушать своиголоса.

- Тут еще котелок, только совсем обугленный. Думаешь,брать?..

- Бери. Отчистим - пригодится. Эй, смотри-ка, мертвый"Горностай". Даже с оружием. Я возьму меч, а ты снимай с него все этитряпки.

Через несколько минут, ограбив труп, они двинулисьдальше, причем в темноте один едва не наступил на Рикса.

- О, да тут еще один! - сказал он удовлетворенно,ткнув южанина носком сапога. - Нога почти такая же, как у тебя. И сапогихорошие, так что бери. Если совсем окоченел, я тебе помогу.

Крикс почувствовал, как кто-то тянет его за ногу.

- Нет, не окоченел. Он… Мэлтин! Он еще живой, -ответил второй мародер, нагнувшись над "дан-Энриксом" и проведяладонью по его лицу.

- Кто, "Горностай"?

- Какой там "Горностай". Это имперец…совсем еще мальчик. Жалко его так бросать.

- Ну хорошо, добей его, только быстрее. Хочешь, дамсвой нож?

Крикс почувствовал, как чьи-то пальцы прикасаются кего лицу, приподнимают голову и ловко, с большим знанием дела ощупывают краяраны. Энониец попытался приоткрыть глаза, но ничего не разглядел - тольконеясный силуэт сидевшего на корточках человека. Его собеседник, предлагавшийпервому свой нож, был где-то за спиной у Рикса. Наклонившийся над энонийцемчеловек нетерпеливо возразил:

- Да нет же, Мэлтин, ты не понял. Он не умирает,просто ранен. Заберем его с собой.

- Ну нет. Хочешь его забрать - тащи сама.

"Сама?.. - подумал Рикс. - Это что,девушка?"

В голосе первого прибавилось металла.

- Астер захочет допросить этого парня, когда он придетв себя. Может, он даже знает, где теперь искать Эзара и его гвардейцев. Так чтохватит ныть и поднимай его.

Второй человек что-то проворчал и, наклонившись над"дан-Энриксом", закинул его к себе на плечо.

- Раз я тащу этого доходягу, забирай все остальное, -сказал он своей напарнице.

Пока они шли по ночному лесу, человек, который нес"дан-Энрикса", обращал на него примерно столько же внимания, как еслибы тот был мешком с мукой. Ушибленная голова болела так, что перед глазамиРикса то и дело вспыхивал режущий белый свет. В конце концов, когда оруженосцукоадъютора стало казаться, что эта пытка никогда не кончится, между деревьевнеожиданно забрезжил свет, и через несколько минут они вышли на широкую поляну,где горел костер, сложенный так, чтобы давать как можно меньше дыма.

Мародер наклонился и стряхнул лаконца на траву, в товремя как его товарищ направился в сторону сидевших у костра людей.

- Эй, Пчелоед, у нас тут раненный имперец. Подойдисюда, посмотришь.

Сидевший на бревне мужчина встал, хотя и без большойохоты.

- Раненый? А с чего вам в голову взбрело тащить егосюда?

- Вот я ей то же самое сказал, - встрял мародер,который нес "дан-Энрикса". Он все еще пытался отдышаться.

Крикс вяло подумал, что надо хотя бы попытатьсявстать. Или, по крайней мере, высвободить оказавшуюся у него под боком руку,уже начинавшую неметь. Но при одной лишь мысли о том, чтобы что-нибудь делать,на южанина мгновенно накатила слабость и такое безразличие, что, вероятно, дажепод угрозой немедленной смерти он остался бы лежать на земле в том же неудобномположении.

Мужчина сам перекатил его на спину и ощупал голову,потом небрежно оттянул ворот рубашки и взглянул на грязную повязку, на которойснова расплылось кровавое пятно.

- Хм, это уже будет посерьезнее разбитой головы, -пробормотал он про себя и разогнулся - Так чего вы от меня хотите? Чтобы я егоперевязал?.. Ну хорошо, берите за руки и за ноги и несите к огню. Попробуемчто-нибудь сделать.

Распоряжение нести "дан-Энрикса" к огню егоспасители восприняли слишком буквально, так как положили его чуть ли не вкостер. Крикс ощутил идущие от огня волны жара, от которого волосы началипотрескивать на голове южанина. Целитель подошел к нему, присел на корточки ипринялся разматывать повязку, брызгая водой из своей фляжки на присохшие бинты.

- Похоже, рана чистая. Счастливчик ты, малыш… Дажене загноилось, - бормотал себе под нос мужчина, которого называли Пчелоедом. -Ставлю асс, что это была не обычная стрела - эвон как тут все разворочено. Новытащили ловко, спору нет. Знал бы я хоть чуть-чуть по-вашему - спросил бы, ктотебя лечил.