— Кстати, а где мы? — эльф недоуменно огляделся по сторонам. — Последнее, что я помню, как на меня налетел Гром… И крик Нарвэ. Не понял, чего она кричала.

— Кричала? — в груди защемило. Душу скрутила досада на себя, даже кажется подступало чувство вины. Я вопросительно глянул на Эжону, но девушка старательно избегала моего взгляда, делая вид, что её что-то заинтересовало под ногами. — Я не слышал… точнее слышал, но во сне. Или нет, я не знаю… и вообще, почему я оправдываюсь? Я спас кого смог.

— Ты прав, Гром, — тихо ответила дракониха. — И спасибо тебе… за все, но я тоже слышала голос Нарвэ.

— Может, хоть кто-нибудь расскажет мне, что тут произошло? — терпеливо спросил эльф у ночного неба. — Я немного был не в себе… ничего особенного, всего лишь пара сломанных ребер, — Эжона вздрогнула и встревожено метнулась к мужу. Эрлиниэль высокомерно отмахнулся от девушки, впрочем весьма довольный, что слова попали в цель: — И пропустил немного событий…

— Да ничего особенного, — я присел на голую землю, приготовившись к повествованию, — по сравнению с твоим фейерверком все пустое…

— Чем? — опешила Эжона.

— Да, устроил твой муж представление во славу дамы сердца, — хихикнул я. И, отбиваясь от Эрлиниэля, который постоянно порывался заставить меня замолкнуть, поведал девушке о героизме её избранника.

Потом, в полной мере насладившись красными ушами смущенного эльфа и благоговейным восторгом драконихи, осторожно спросил девушку:

— Ты ведь знаешь, что это было?

Эжона сразу померкла, сжавшись в беспомощный комочек, но в глазах её опять зажглась та ненависть, которой мне уже довелось любоваться в процессе сомнительного приключения.

— Хорошо, — после продолжительного молчания ответила девушка, — я расскажу, ведь мы обязаны тебе очень многим: этих тварей не так-то просто убить. А ты уничтожил один из кланов…

— Один клан? — насторожился я. — Значит их в нашем мире еще больше?

Эльф молчал, настороженно поглядывая на жену. Драконы скрытны и чужих до своих тайн не допускают… И возможно, оно и к лучшему, поскольку еще неизвестно, что принесут с собой в твою жизнь эти самые древние тайны…

Ночное небо добавляло трагизма ситуации. Три фигурки на абсолютно голой земле напоминали горные цветы, невесть каким способом умудряющиеся все-таки распускаться там, куда с трудом долетают наши карликовые дракончики. Нежные, абсолютно бесполезные и постоянно подвергающиеся камнепадам…

Что-то я расфилосовствовался, но все вокруг навевало мысли о бренности собственного существования: пустые глаза Эжоны на бледном личике, неестественно прямая и напряженная поза эльфа, старательно сдерживающегося, чтоб не бросить обеспокоенный взгляд на жену. Гладкая, ровная, как искусно обработанный драгоценный камень, черная земля и огромное, мерцающее, непостижимое и прекрасное в своем величии, небо.

— Садись, Эрл, — я похлопал рядом с собой. Земля отозвалась глухим звуком, словно была пустым сосудом с тоненькой стеночкой. Вздрогнув, я отдернул руку и попытался себя убедить, что показалось.

Эльф проигнорировал мое приглашение, делая вид, что очень увлечен рассматриванием своих изящных кистей… а может так оно и было, эти светлые все время собой любуются.

Девушка молчала. Она села поодаль и нервно сцепила исцарапанные руки. На светлом, заостренном личике менялись выражения страдания и ужаса. Видимо, своей просьбой, я разбудил воспоминания, которые ей безумно хотелось оставить в прошлом и возвращение их доставляет физическую и душевную боль.

— Эжона, — тихо позвал я, — если так тяжело, я наступлю своему буйному любопытству на горло, чтоб больше не вякало, и забудем об этой истории.

— Не получится, — девушка нервно хихикнула. По щеке поползла слезинка. — Это судьба. К тому же, раз тебе удалось один раз, быть может ты довершишь…

Дракон захлебнулась эмоциями, не в силах завершить фразу. Мотнула головой, рассыпав посеребренные луной пряди волос по плечам, и посмотрела на меня так яростно, что я почувствовал ужас, царапающий мой затылок. Сколько ненависти и жажды чужой смерти, сколько решимости пойти на все, чтобы еще раз увидеть поверженного врага.

— Одержимость, — прохрипел эльф. Прокашлявшись и нервно поежившись, он опасливо подсел к жене. — Одержимость ни к чему хорошему не приводит, милая. Ты же знаешь Грома — уж чего-чего, а исполнять свои планы с его помощью просто верх неосмотрительности. Это все равно, что играть в прутву на гномьих взрывающихся шарах.

— Что еще за игрушки? — я презрительно скривился, но меня это и правда заинтересовало: эльфы играют в игры?

Эрлиниэль примирительно погладил по тонкой руке девушки, которая начала было выражать возмущение: мне — за смену темы, эльфу — за рухнувшие планы, ночи — за холод, а жизни — за несправедливость…

— Очень просто: нужно на гладких шарах, величиной с голову взрослого эльфа, прокатиться определенное расстояние, стараясь сбить с других шаров своих соперников. Нельзя хватать других руками, нельзя сходить с шара… тем более падать.

— И все? — я пытался сообразить, зачем эльфам это безобразие. В голове картинка выходила какая-то уж очень гротескная.

— Да, — высокомерно ответил эльф. — Игра проводится ежегодно перед праздником открытия школы. И тот, кто победит — получает право зайти первым.

— Хм, и много эльфов соревнуются? — я с трудом сдерживал смех, но едкое хихиканье уже просачивалось из меня в мир.

— Все учащиеся, — отрезал эльф. — Но тебе, Гром, этого не понять. С твоей посещаемостью и полным отсутствием рвения к познанию, я удивляюсь, как вообще тебя сумели чему-то научить! Видимо, у вас есть гениальные преподаватели…

— У нас есть гениальный закон: я делаю, что хочу! — я гордо задрал подбородок, словно я был выше эльфа и его жены, вместе взятых.

— Тогда понятно, почему тебя выслали из родного города, — ощетинился Эрлиниэль. — Видимо, твой отец понимал, что стань ты Повелителем, и горы обрушатся на землю в первый же день! Вот только он зря не подстраховался: надо было еще и убийцу нанять для верности!

— Не мели чушь… это в тебе зависть говорит: не судьба народом своим повелевать, так на других отыграться! — я в бешенстве вскочил на ноги.

— У меня была возможность, — эльф перешел на повышенные тона, — я сам добровольно отказался от этого!

— Ага, — гадко усмехнулся я, — в добровольно-принудительном порядке и по совету добренького старичка Магистра!

Светлый сжал кулаки и рванулся ко мне.

Оскалившись, я приготовился к схватке, чувствуя во всем теле пробуждающуюся радость от приближающейся драки. Давно хотел намять бока этому прилизанному франту. Он выше, но это можно обыграть в своих интересах. Собственно, это у дроу в крови: столько уже приходилось пользоваться преимуществами своего роста. И вообще: чем больше эльф, тем громче падает!

— Гром! — истошно заорала Эжона. А я то тут причем? Это её муженька надо тисками оттаскивать — вон как замахивается!

Только я на мгновение отвлекся на девушку, как почувствовал ужасную боль в виске. Мир засверкал тысячами увеличивающихся звезд, земля разверзлась под ногами. Грохот разрывал слух.

Только не это! Если я отключусь сейчас, то светлый будет всю жизнь кичиться тем, что одной левой уложил преемника! А ведь он и правда бил левой… ужас какой. Я замотал головой в надежде, что это поможет сохранить сознание. Но почувствовал, что лечу. Совсем худо, видимо я уже давно в отключке… или вообще… того. Раз думаю и рассуждаю при этом. В прошлых своих приключениях мир просто выключался и включался, когда ему приспичит.

— Гром! — истошный крик драконихи раздавался в ушах снова и снова…

Пока я не понял, что это на самом деле её крик. Попытался поймать девушку в фокус. Вроде получилось, вот только она размытая какая-то, словно тряпка, которая полощется на сильном ветру.

— Гром, ну очнись же! — кричала она. — Мы падаем!

— Куда? — удивился я. Ящерицей извернувшись в воздухе, увидел стремительно приближающуюся землю, на которой, как и положено, росли деревья, кусты, и прочая колкая гадость. Через несколько мгновений мы будем похожи на витиеватые украшения, что раньше носили великаны. Я очень четко представил сейчас это уродство, что хранилось в нашем дворцовом музее. С грубыми дырами и неровными кровавыми камнями, тускло поблескивавшими шершавыми гранями, словно окаменевшие куски плоти…