Оглядев сверху донизу свой трофей, Эдмир довольно осклабился: ночь обещала быть долгой и страстной. Умело привязанный парень обнимал столбик кровати, прижимаясь щекой к темному дереву. Худое, еще не полностью сформировавшееся тело сотрясала крупная дрожь. Мальчишка, поскуливая от страха, трогательно поджимал незагорелые ягодицы, часто переступая длинными ногами. Цепочка выступающих на спине позвонков прямо таки вынудила принца перецеловать их все. Вернее, попытаться…

Почувствовав прикосновения грубых от мозолей рук воина, парень отчаянно принялся лягаться, едва не угодив принцу в самое дорогое, что уже вполне готово было погрузиться в эту узкую задницу. Тут же озверев, Эдмир отвесил по крепким ягодицам мальчишки звонкий шлепок. Да такой, что отпечаталась вся пятерня. И пока строптивый щенок подвывал от боли, рывком, не заботясь об удобстве партнера, дернул его бедра на себя, сразу, без какой-либо подготовки входя на всю длину.

От воя выгнувшегося парня казалось рухнет потолок. Но принц, не обращая внимания на судорожно сжавшийся проход, продолжал со злым упрямством толкаться в пленника, причиняя этим боль как ему, так и себе. Несчастный мальчишка орал и брыкался, но Эдмир, с силой разведя покрасневшие от прилива крови ягодицы, рывками продвигался вглубь него. Пока, наконец, появившаяся кровь не облегчила проникновение. После чего принц, перехватив пленника руками за живот, притиснул его к себе, пережидая, пока тот прекратит дергаться.

Прикрыв от удовольствия глаза, Эдмир прислушался к себе, млея от того, как пульсирующе сжимаются вокруг его члена тугие стенки девственного прохода. И на какой-то миг даже забыл, где он и с кем. Так хорошо ему было только во сне, с тем сияющим незнакомцем. Но уже в следующий миг это наваждение исчезло, оставив после себя лишь тоскливое разочарование.

Зло оскалившись, Эдмир опустил вниз одну руку, захватывая в горсть вялый член паренька и его мошонку. Прикосновение к ладони нежной бархатистой кожицы несколько отрезвило. И вместо того, чтобы просто сжать, принц принялся нежно ласкать мальчишку, пытаясь расслабить его. Зубы его высочества тем временем метили спину и напряженные плечи парня.

Слизывая кровь из крошечных ранок, и ощущая металлический привкус на языке, Эдмир словно бы проваливался в какое-то небытие. Словно бы подобное уже когда-то было… словно он делал подобное с тем, кто был ему бесконечно дорог. Но никогда никто из любовников не мог заставить безжалостного воина влюбиться!..

Непонимание происходящего, невозможность вспомнить то, чего не было, в очередной раз довели принца до исступления. И он, до будущих синяков впившись пальцами в худые бедра наложника, ударил внутрь него. До звонкого шлепка, до вновь начавшегося скулежа несчастного парня. Но Эдмиру было все равно. Главным оказалось погасить память о том, чего не было. Но что сводило с ума своей несбывшейся реальностью…

Чуть позже, приняв ванну и переодевшись, принц с Лораном сидели в гостиной за ночным ужином. Парочка напротив, насытившись близостью, о чем-то тихонько ворковало, лежа в объятиях друг друга. Герцог с удовольствием уплетал поданные блюда, неодобрительно посматривая на принца, что застыл в какой-то прострации над полной тарелкой.

Наконец, не выдержав этого безмолвного укора, Эдмир зло дернул головой.

— Чем вы недовольны, герцог? — Обратился он к няньке, приставленной отцом. Мгновенно насторожившиеся Валиэль и Дез тут же притихли, с опаской посматривая на друга: в отличие от Лорана они не понаслышке знали о бешеном нраве наследника престола. — Не убудет от той шлюхи! Подумаешь, немного порвал. На такой случай у здешнего хозяина есть маг. К утру все заживет!

— Неужели вам так нравится, когда под вами стонут от боли, а не от страсти? — С нарочитой вежливостью вопросил герцог, разглядывая в вино в чаше. — Не замечал за вами ТАКИХ пристрастий. При дворе о вас как о любовнике идут совсем иные слухи…

— Я внимателен к своим партнерам, — угрюмо отозвался Эдмир, наконец, принимаясь за порядком остывший паштет. — Но этот сопляк вывел меня из себя. Ничего, на будущее будет умней! Нет бы просто лечь и расслабиться!..

Лоран не стал спорить, только покачал головой. «Чего же вы ищите, мой принц?.. — подумал он. — Чего… или кого?..»

— Не стоит на меня так смотреть, — сквозь зубы произнес Эдмир. И герцог вскинул на наследника удивленный взгляд. — Так, словно хоронишь, — криво усмехнувшись, пояснил его высочество. — До праздника Начала лета я вполне себе свободен. Да и потом… муж — не рабский ошейник. Можно и в сторону подвинуть.

— Вот только до праздника всего ничего, — лениво потягиваясь, промолвил Валиэль. — Не переживайте, принц! Все наладится.

— Очень надеюсь на это!.. — прошипел Эдмир.

…Завтрак в семейной столовой дворца традиционно накрывался в час Петуха. Довольно рано для любящих поспать аристократов. Но его величество в данном вопросе был весьма консервативен. Исключение делалось только для единственного и любимого сына короля, который, частенько прокутив с друзьями целую ночь, предпочитал выползать из спальни лишь к обеду.

Но сегодня Эдмир почтил своим присутствием семейное сборище.

— И где же ты был всю ночь, сынок? — Поинтересовался король Сорондо, стоило непутевому сыну появиться в Аметистовой столовой. За сравнительно небольшим овальным столом, накрытым вышитой разноцветными шелками скатертью, уже восседали все тетушки принца и его двоюродный брат Айрэ Келлиадир — сын покойной, самой старшей сестры короля. Кузен носил фамилию правящего дома, но принцем не являлся, так как его отец (тоже погибший), был всего лишь удачливым искателем приключения, сумевший заполучить любовь принцессы Мэлмэ. Царственный дядя, который обожал всех своих сестер, дал мальчику титул графа и воспитывал с самого рождения, как будущего младшего. Впрочем, юноша и не проявлял никакого рвения к военной стезе, как его кузен-принц, предпочитая возиться с цветами и книгами.

Плюхнувшись в предназначенное для него кресло, его высочество хмуро оглядел великолепие стола. К его удивлению, сегодня в столовой не было ни одного из советников отца, только члены семьи.

— Праздновал с друзьями трагическое окончание холостяцкой жизни, — хмуро ответил, наконец, Эдмир, оправляя на запястьях манжеты белоснежной рубашки и размышляя, что же ему съесть, чтобы прошла унылая тошнота, отравившая начало утра.

— Теперь тебе придется забыть о ТАКОМ поведении, — поучительно проговорил король, постукивая серебряной ложкой по краю глубокой фарфоровой чашки с бульоном. — Твоему младшему супругу это явно не понравится. И постарайся не слишком выставлять напоказ свои любовные похождения на стороне.

— Отец, у нас ведь чисто политический брак с этим… блондином, — скривился Эдмир, принимая из рук слуги бокал с освежающим травяным отваром. Второй слуга поставил перед его высочеством тарелку со сладкими пирожками: о любви принца к сладостям при дворе рассказывали анекдоты, правда, с оглядкой. — Неужели думаете, что я его полюблю? Я намерен искать любовь на стороне. Или хотя бы привязанность.

— Ну да, ну да, племянничек, — пробормотала себе под нос одна из трех достопочтенных тетушек Эдмира принцесса Лаурэ. Дама была весьма примечательная во всех отношениях, включая достаточно стервозный характер. Бросив весьма ироничный взгляд на племянника из-под длинных ресниц, ее высочество величественно качнула пышными пепельными локонами, забранными в высокую прическу с переплетением жемчужных нитей. Серые глаза искрились от смеха. Лаурэ обожала племянника, но никогда не упускала возможности его поддразнить.

Красивая, статная принцесса, как и ее сестры, до сих пор была не замужем, что порождало при дворе массу слухов, вплоть до того, что три сестры поклялись Богине-Земле хранить безбрачие. И только племянник знал, что у каждой давно есть на примете избранник сердца. И что Лаурэ глубоко в душе лелеяла надежду на ответное чувство. Ей были понятны и близки душевные порывы племянника, но она не одобряла его разгульного образа жизни и такого количества любовников. Принцесса была сторонница стабильности. И потому обрадовалась, узнав, что Эдмиру предстоит остепениться.