«На моторе АШ-82ФН… имел место крупный дефект – перегрев головок цилиндра, на самолете Ла-7 из-за нарушения заводом №21 технологии лопались лонжероны. Это приводило к катастрофам и гибели летчиков во время боевой эксплоатации. Максимальные скорости самолета в серийном выпуске были ниже заявленных гл. конструктором и утвержденных решением Правительства…, по причине существенного отличия серийного самолета от эталона, прошедшего государственные испытания. Самолет имел ряд конструктивных дефектов, снижающих летно-технические данные, например – высокая температура в кабине летчика, доходящая до 50-60 градусов, высокая температура винтомоторной группы, приводящая к перегреву головок цилиндра и масла, попадание выхлопных газов в кабину летчика, переохлаждение масла на крейсерском режиме полета, неудовлетворительная работа регулятора смеси и насоса непосредственного впрыска, наконец, течь масла через уплотнения мотора».
«Завод №21 допускал нарушения при производстве самолета… не выдерживал теоретические сечения по капоту мотора, крыльям, фюзеляжу, хвостовому оперению. Герметизация капота, фонаря пилота, щитков шасси и др. выполнялась плохо. Плохое прилегание предкрылков и волнистость по нижней кромке, неудовлетворительная наружная отделка самолета приводила к потере скорости. Кроме того имелся и ряд других производственных дефектов, например, нарушение технологии изготовления лонжеронов. Агаджанов, директор завода №21, достаточно опытный директор для того, чтобы понимать, что при тех условиях, когда по этому самолету было специальное решение Правительства о технологических недостатках, следовало бы решительно провести в жизнь необходимые практические мероприятия для устранения в короткий период отмеченных решением Правительства дефектов и представить самолет на повторные государственные испытания. Однако, завод №21 затянул это дело на продолжительный период времени. В итоге, до сего времени самолет повторных госиспытаний не прошел и завод находится в явном банкротстве – прекратил выпуск продукции и рабочим нечем оказалось платить зарплату».
«По заводу № 381 были значительные отклонения профилей от теоретических обводов сверх допусков…, причем эти отклонения у крыла были 3-6 мм, у зализов до 24 мм. Недостаточная герметизация капота мотора, отход щитков шасси, грубая отделка поверхности самолета.
Завод №381 и его директор Журавлев отличались явно небрежным выполнением своих обязанностей по качеству выпускаемой продукции и докатились до преступных деяний. Другой квалификации дать этим фактам нельзя. До настоящего времени обстановка на заводе № 381 продолжает оставаться нетерпимой и мы вынуждены будем ставить вопрос о жестких мерах по отношению к руководству завода, а Журавлева отдать под суд».
Вот так, ни больше, ни меньше. Да, факты указанных деяний налицо и документально подтверждены, но каковы их причины? То, что на коллегии выставили как «небрежность», могло быть вызвано простой боязнью сорвать график поставки самолетов фронту. Заваренная «каша» дорого обошлась многим, включая А.И. Шахурина, который всю войну руководил авиапромышленностью. Директору завода № 381 грозила тюрьма за плохое качество «его» Ла-7, а между тем за перевыполнение плана по количественным и качественным показателям в период с января по июль 1945 г. именно этому предприятию ежемесячно присуждали 1-е место в соцсоревновании авиазаводов НКАП и переходящее Красное знамя ГКО. Но от сумы да тюрьмы не зарекайся…
В послевоенный период в СССР началась новая волна репрессий против руководителей промышленности и видных военных. После 1956 г. большинство обвинений признали необоснованными, и осужденных реабилитировали. Но это все было потом…
«Трехточечный» Ла-7 выпуска 1945 г. Воздухозаборники системы всасывания мотора закрыты заслонками
Из-за потерь на синхронизацию стрельбы с вращением воздушного винта истребитель Ла-7 с двумя пушками ШВАК уступал «трехточечному» Як-3 с мотор- пушкой СП-20 (ШВАК) и двумя синхронными пулеметами УБ-12,7 по секундному залпу на 0,39 кг/с (24%), а по дульной мощности – на 239 л.с. (37%). Неудивительно, что задача усиления вооружения истребителей Лавочкина оставалась крайне актуальной. В июле 1944 г. начальник 7-го главного управления НКАП доложил о готовности легкой пушки Шпитального Ш-20, предложив принять ее на вооружение вместо Б-20. Но на поверку и это орудие оказалось весьма «сырым». Следующая попытка провести испытания Б-20 была предпринята летом. Летчик Добросконин сделал пять полетов, выявив попадание гильз на стабилизатор и ненадежную работу самих орудий. В результате подготовленный НИИ авиавооружения отчет № 225 от 30.07.44 г. не позволял заменить вооружение в серии.
В августе 1944 г. на Госиспытания вновь был предъявлен Ла-7 с тремя улучшенными Б-20, но и эта попытка оказалась неудачной. Лишь осенью удалось получить более-менее сносные результаты, и 10 октября вышло Постановление ГКО № 6681, утвердившее акт о положительных результатах испытаний. Но НКАП отреагировал только 26 октября, выдав приказ № 635сс, предусматривавший выпуск первой полусотни Ла-7 с тремя пушками Б-20 на заводе № 381 в ноябре 1944 г., а в следующем месяце еще по 50 таких самолетов должны были дать 381 -й и 21-й заводы.
Тем же приказом были утверждены новые данные Б-20. Стендовый темп стрельбы удалось увеличить с 697 до 820 выстр./мин, но начальную скорость снаряда пришлось ограничить с 750-815 до 635 м/с, и дульная мощность упала.
Теперь трехточечный Ла-7 превосходил Як-3 со смешанным вооружением по секундному залпу на 26%, но уступал на 23% в дульной мощности. Правда, козырем нового вооружения Ла-7 оставалось более мощное разрушающее действие самих 20-мм снарядов по сравнению с 12,7-мм пулями.
Лавочкин был обязан закончить передачу серийной документации на новую пушечную установку с общим боекомплектом 450 снарядов (на два ШВАКа их было 340) к 1 ноября. Это ставило серийщиков в довольно сложное положение, т.к. от конструкции, созданной весной 1944 г., мало что осталось.
На Госиспытания новый трехточечный Ла-7 № 38100358 поступил только 25 января 1945 г., но до 7 февраля В.Г. Чернавский смог выполнить на нем только 2 полета. 22 февраля испытания возобновились на машине N9 38105758, но также не дали ожидаемого результата. В Акте зафиксированы не только дефекты оружия, но и падение скорости по сравнению с «эталоном 1944 г.» на 26 км/ч у земли и на 18-38 км/ч по высотам. Последняя цифра Заказчика удовлетворить не могла, и «добро» на массовый выпуск Ла-7 с усиленным вооружением он не дал.
С 26 марта по 6 апреля 1945 г. прошли специальные испытания серийных «трехточечных» Ла-7 №Ng 38102660 и 38108459. И снова неудача. Девятого июля закончились специальные испытания Ла-7 № 38102663 с фильтрами на всасывающих патрубках ПЦН, улучшенной вентиляцией кабины и новой трехточечной пушечной установкой с уменьшенным боекомплектом 390 патронов – итог тот же. Не принесли положительного результата очередные стрельбы, состоявшиеся в сентябре: пушки Б-20 «горьковских» Ла-7
№№45214414,45214415 и 45214416 дали в среднем на машину по 3275,3222 и 3155 выстрелов вместо 5000, установленных в документации на орудие.
В апреле 1945 г. начались поставки Як-ЗП с тремя улучшенными пушками Б-20М/С с повышенной начальной скоростью снаряда. Он превосходил трехточечный Ла-7 по залпу на 15%, а по дульной мощности – почти вдвое. К тому же батарея «Яка» работала лучше из-за меньшего уровня вибраций и температуры в зоне установки вооружения. Но Лавочкин не оставлял попыток «обойти конкурента».
Еще в начале 1944 г. закончились стендовые испытания новой пушки НС-23 конструкции Нудельмана и Суранова из КБ-16 НКВ. Она имела меньший патрон, чем ВЯ-23 (23x115 против 23x153Б у системы Волкова-Ярцева при аналогичном снаряде), была меньше и почти вдвое легче – 37 кг против 66-ти. Ее параметры идеально подходили для истребителя, и по личному указанию Сталина на один Ла-7 была смонтирована одна пушка НС-23 и одна Б-20. Но Госиспытания, проводившиеся с 20 по 31 июля 1944 г., пушка не выдержала. 2 октября она была предъявлена повторно – и снова неудачно. Ее удалось довести только к 1947 г.