Нельзя сказать, что эта деятельность не встречала никакого противодействия. Так, самолеты, летавшие на малой высоте, время от времени обстреливали из стрелкового оружия пограничники (10 апреля, 7 и 23 июня 1940 г.). Правда, наносимый нарушителям вред был незначительным. На перехват разведчиков советское командование неоднократно поднимало истребители, но японцам часто удавалось уходить. Например, лишь в 1940 г. неудачные попытки пресечения полетов нарушителей отмечены 18 и 23 мая, 7 и 23 июня. Интересный факт: одно из нарушений произошло 7 декабря 1941 г., в день нападения на Пёрл-Харбор. Тогда границу в Приморье пересек одиночный самолет, опознанный как Р-97 (т. е. Ки-15). На его перехват были подняты три И-16, но, пока они набирали высоту, на которой летел японец, тот разогнался на снижении и ушел в сторону Маньчжурии.
Порой советской ПВО сопутствовал успех. Например, вечером 11 февраля 1940 г. одиночный Ки-15 нарушил границу в районе г. Спасск, но прожектористы тут же поймали его лучами. В 19.57 полуослепленный летчик совершил вынужденную посадку на советской стороне Амура. При этом самолет зацепил колесами высокий берег, клюнул носом, искорежил винт, носовую часть, а при дальнейшем «пробеге» у него оторвались двигатель и консоли крыла. В кабине находился только один член экипажа — молодой летчик, который совершал, очевидно, тренировочный полет и заблудился. На его машине не обнаружили ни вооружения, ни фотооборудования. Обломки Ки-15 забрали для изучения специалисты 25-й авиабригады. Судьбу пилота нам проследить не удалось.
Серьезных успехов дальневосточники добились в июне 1941 г., сбив либо принудив к посадке три самолета-нарушителя. 5 июня на И-16 вылетел по тревоге летчик 168-го резервного ИАП мл. л-т И.В. Тимофеенко — в районе Хабаровска границу нарушил и вел фотографирование одного из укрепрайонов японский самолет, опознанный как разведчик типа Р-96 (по всей видимости, произошла ошибка идентификации: это был или Ки-15, либо, скорее всего, Р-98, он же Ки-36). Тимофеенко перехватил нарушителя и, как тот ни пытался уйти, догнал его и поначалу намеревался принудить к посадке — на дальневосточной границе также действовал пресловутый приказ «не поддаваться на провокации». Японский экипаж, естественно, не собирался «принуждаться» и уходил в сторону Маньчжурии. Советский летчик решил не дать нарушителю уйти и открыл огонь на поражение. У самой границы ему это удалось, и противник упал на советской территории. Японцы спаслись на парашютах и были захвачены на земле пограничниками.
По возвращении на аэродром Тимофеенко посадили на гауптвахту за нарушение упомянутого приказа. Однако вскоре доводы разума возымели верх: летчика освободили, а командующий ВВС Дальневосточного фронта Герой Советского Союза комкор А.С. Сенаторов наградил его золотыми именными часами. После начала Великой Отечественной войны Тимофеенко убыл на фронт. В июле 1944 г. он был удостоен звания Героя Советского Союза. К концу войны на его счету значились 21 лично сбитый самолет противника и 6 в группе.
Полет второго нарушителя удалось прервать спустя четыре дня. В 9.57 в 65 км юго-западнее г. Ворошилов-Уссурийский воздушное пространство СССР со стороны Маньчжурии нарушил японский двухмоторный самолет. На его перехват был поднят И-16, в кабине которого находился летчик 40-го ИАП мл. л-т М.П. Кондик. Заметив опасность, экипаж нарушителя развернулся и, снизившись до высоты 400 м, начал уходить в сторону границы. Советский летчик дважды подавал сигналы японскому самолету на посадку, однако тот никак не реагировал. Тогда Кондик дал две предупредительные очереди, но нарушитель еще сильнее прижался к земле и на бреющем полете тянул к Маньчжурии. Видя, что японцы продолжают упорствовать в своих действиях и полностью игнорируют его сигналы, советский летчик отстал и прицельно обстрелял японский самолет. Лишь после этого его экипаж совершил посадку на советской территории, в 18 км от линии границы. На часах было 10.20.
Об этом инциденте вспоминает ветеран 40-го ИАП Георгий Литвин: «Наш полк имел на вооружении самолеты И-16 с двумя пушками ШВАК калибром 20 мм и двумя пулеметами ШКАС калибром 7,62 мм, а также реактивные снаряды… Служба на неспокойной дальневосточной границе была трудной. Одиночные японские самолеты неоднократно нарушали границу, нагло пролетали над нашими аэродромами. В полку постоянно дежурило звено истребителей, которое в таких случаях немедленно вылетало, но нарушитель обычно уходил на территорию Маньчжурии, а перелетать границу нам не разрешалось. Командованием полка организовывались также засады одиночных истребителей вблизи границы.
В конце мая 1941 года наша эскадрилья перебазировалась в летние лагеря на полевой аэродром. Примерно за две недели до начала войны наблюдательные посты сообщили на командный пункт, что вдоль реки Суйфун в направлении Николоуссурийска летит нарушитель границы. Дежурный летчик Михаил Кондик вылетел наперехват и попытался предупредительным огнем принудить двухмоторный самолет произвести посадку, но японец старался уйти. Тогда Кондик дал две очереди по моторам. Летчик был вынужден посадить самолет. На его борту находилась группа офицеров, которые через переводчика объяснили, что они вылетели из Харбина инспектировать укрепрайоны Квантунской армии, но экипаж, мол, потерял ориентировку и случайно нарушил границу. Инцидент был вскоре урегулирован».
Как и Тимофеенко, Кондик вскоре после начала войны с Германией попал на фронт. До конца 1941 г. он совершил 50 боевых вылетов и сбил 1 Не-111. В конце 1942 г. погиб.
Еще об одном эпизоде того лета скупо свидетельствуют воспоминания советских очевидцев, в т. ч. известного в будущем аса Е.Г. Пепеляева. Из них следует, что днем в воскресенье 15 июня нарушивший в Приморье воздушную границу японский самолет углубился в пределы СССР. С аэродрома Покровка (в 30 км от г. Никольск-Уссурийский) на его перехват ушел дежурный И-16. Нарушитель («моноплан без опознавательных знаков») попытался уйти за границу, прижался к самой земле, что затруднило прицельную стрельбу по нему. Тем не менее, летчик «ишачка» смог сбить «самурая» недалеко от границы. Японец упал на советской территории. По уже сложившейся традиции, после возвращения на свой аэродром героя дня посадили под арест, однако вскоре выпустили. Разбираться на аэродром Покровка прилетел сам командующий войсками Дальневосточного фронта генерал Апанасенко, который объявил летчику благодарность. Правда, имя виновника торжества так и осталось неизвестным!
Всплеск активности японской разведывательной авиации был отмечен летом 1945 г., когда на границе с Маньчжурией Советский Союз стал концентрировать огромную массу техники и живой силы. Конечно, японцы пытались вскрыть места сосредоточения войск и разобраться в планах советского командования.
Как вспоминает Герой Советского Союза бывший начальник политотдела 20-й гвардейской танковой бригады Т. Шашло, один из самолетов-разведчиков был перехвачен в первых числах августа 1945 г. в небе Монголии, в районе горы Модон-Обо. На большой высоте нарушителя «взял в оборот» летчик 12-й ВА ст. л-т Ф. Самченко. Бой длился около двадцати минут, противник попался опытный и умело уходил от огня, постепенно снижаясь на малую высоту. В конечном итоге, Самченко смог подловить японца и сбить его. Горящий самолет упал в степи, вражеский летчик не выжил. Надо сказать, что судьба оказалась неблагосклонной и к победителю — он погиб на третий день войны. Шашло лично знал Самченко еще до войны: он был школьным учителем у будущего летчика.
Имели место также инциденты, когда со стороны океана в советское воздушное пространство заходили японские истребители, преследовавшие американские самолеты. Например, 12 июня 1944 г. пара И-16 из 888-го ИАП (аэродром Озерное) принудила к посадке самолет (по всей видимости, Ки-43 из 54-го сентай), поврежденный в воздушном бою с «Вентурой». 24 июля того же года они спасли от верной гибели подбитую «Вентуру», отогнав японские истребители и сопроводив американца на аэродром у Петропавловска-Камчатского. Также есть данные о том, что 1 августа 1945 г. летчик 6-го ИАП Тихоокеанского флота Александр Голтвенко перехватил и таранил нарушителя, опознанного как Мицубиси А6М «Зеро».