"Самолёты И-153 в сопровождении И-16 с бомбами и гранулированным фосфором в ВАП- ах произвели до 100 самолёто-вылетов на штурмовые действия. Обычно штурмовые и группы прикрытия после израсходования 70% боеприпасов менялись ролями – И-153 прикрывали действия И-16. После только одной такой штурмовой атаки с поливкой гранулированного фосфора на поле боя осталось до 300 обуглившихся трупов немецких солдат и офицеров." [ЦАМО, Ф.ВВС 14А, оп. 6268, д.14, л.5]
В вышеупомянутой брошюре "Тактика истребительной авиации" в отношении И-153, в частности, говорится: "Отличная маневренность "Чайки" делает её неуязвимой для неповоротливого Ме-109, если только лётчик "Чайки" хорошо осматривается кругом. И-153 всегда может вывернуться из-под атаки и встретить противника огнём в лоб. При этом часто получается, что И-153 может вести огонь по Ме-109, а тот довернуть до "Чайки" не успевает.»
Поэтому не удивительно, что в 1942 году на самом высоком уровне неоднократно поднимался вопрос о возобновлении выпуска старых истребителей типа И-16 и И-153. [22, стр.39]
Мне не понятно – почему Марданов считает, что на штурмовике И-153 при поддержке пушечного И-16 нельзя было провести штурмовку аэродромов противника? Например, аэродрома Луостари, где в течение всего лета базировалось всего 5-6 Bf 109, но тем не менее это была треть всей немецко-фашистской истребительной авиации на Полярном фронте. Для более эффективного штурмового удара можно было забросить одного-двух диверсантов, которые по рации вызвали бы наши истребители в самый неподходящий для врага момент, например, при заправке самолётов после боевого вылета.
Немцы, кстати, вопреки утверждению Марданова: "…что в первые дни войны в Заполярье противники явно недооценивали друг друга" (Стр.35), с самых первых дней, зная о подавляющем количественном превосходстве противника, активно использовали диверсантов для повышения эффективности своей малочисленной авиации. Так, в районе аэродрома Шонгуй почти с самого начала войны довольно долго действовал немецкий диверсант. Перед появлением немецких бомбардировщиков, он, подключившись к телефонной линии, давал "распоряжения из штаба 1-й САД" дежурному АП якобы о пролёте через аэродром наших бомбардировщиков. И дежурное звено, согласно указаниям "хозяина" (позывной командира 1-й САД – Ю. Р.), не взлетало при появлении самолётов, которые "вдруг" начинали бросать бомбы на аэродром.
Лётчикам 145-го ИАП помог случай. Как-то старший лейтенант Янчевский по заданию командира эскадрильи вылетел на самолёте У-2 на соседний аэродром Мурмаши. Полёт проходил на низкой высоте. Взгляд лётчика случайно отметил на одной из сопок палатку с антенной, о чём старший лейтенант доложил по возвращении на свой аэродром. Немедленно была организована поисковая группа, которая вскоре нашла эту подозрительную палатку, но задержать немецкого шпиона не удалось: ушёл буквально перед носом наших бойцов. Когда подошли к палатке, на костре закипал чайник, а к проходящей недалеко от палатки телефонной линии был подсоединён телефонный аппарат [23].
В первые недели войны в 72-м САП была чрезвычайно высокая аварийность. Самолёты получали повреждения больше на посадке и взлёте, чем от огня противника.
Ещё одним действенным способом борьбы с бомбардировщиками противника могло бы стать использование аэродромов подскока. Для этой цели вполне подходил оперативный аэродром Ура-Губа, уже упомянутый в этой статье. Поместив и замаскировав там одно звено И-16, можно было бы более эффективно перехватывать Ju 87. Надо заметить, что впервые именно истребители И-16 начали летать с другого оперативного аэродрома Пумманки на полуострове Рыбачий в 1942 г. на перехват немецких самолётов. Впоследствии, по мере расширения площадки, на ней базировались и другие типы самолётов – "Харрикейн" и Як-1.
Кроме того, до сих пор не до конца ясно, почему наши истребители И-16 и И-153 не сопровождали свои бомбардировщики, а вылетали лишь к линии фронта на отсечение "мессеров". Ведь большая часть И-16 и практически все "Чайки" могли нести дополнительные топливные баки. Если таковых не имелось в наличии, почему не наладили их производство, как это было сделано на одном из предприятий в Апатитах, когда понадобились ВАПы для гранулированного фосфора? Ведь производство подвесных авиационных баков не требовало сложного производственного оборудования…
Командир эскадрильи оберлейтенант Хорст Карганико и командир звена оберфельдфебель Хуго Дамер (Obfw Hugo Damer). Первые лётчики-истребители, ставшие кавалерами РК на Полярном фронте. Известно, что Карганико летал на Bf 109Е-3. Крышка на коке от Е-7.
На основе вышеизложенного можно сделать следующий вывод: наше командование, имея количественное преимущество в самолётах, ставило перед истребительной авиацией в большей степени задачи оборонительного характера, а не наступательного и тем самым не смогло использовать в полной мере мощный потенциал истребительной авиации, чтобы с первых дней войны нейтрализовать ударную авиацию Люфтваффе или, по крайней мере, не давать ей действовать безнаказанно.
И последнее, на что хотелось бы обратить внимание – вопрос о взаимодействии ВВС Северного флота и авиации 14-й Армии, по которому меня очень жестко критикует Марданов: "Утверждение Ю. Рыбина о том, что каждое из этих объединений выполняло задачи только в своих интересах, не выдерживает критики…"
После этого тезиса А. Марданов в одностороннем порядке, не касаясь боевой деятельности ВВС 14-й армии, знакомит читателей об их "совместных действиях" с ВВС Северного флота, против наступающих горных егерей и вражеской авиации на Мурманском направлении.
Хочу отдать должное своему оппоненту, он очень верно и точно определил, что перед флотской и армейской авиацией находился один тот же противник: на суше – горные егеря, в воздухе – самолёты Люфтваффе, а в море – Кригсмарине, то есть у них был общий враг, общие интересы, а значит – и общие задачи. Но для этого не надо ездить в архив, об этом можно прочитать в любой книге, посвящённой Великой Отечественной войне на Крайнем Севере. Однако далее наши мнения с г-ном Мардановым расходятся.
Вот что сказано в "Боевой летописи Военно- Морского флота 1941-1942 г.г.":
"Содействие флота сухопутным войскам на приморском направлении предусматривалось, но в довоенные годы отработано не было. Поэтому взаимодействие флота и армии отрабатывалось уже в ходе боевых действий." [12, стр. 24]
А как это взаимодействие проходило на практике, можно узнать из мемуаров Командующего СФ А.Г. Головко:
"Не исключено, что фашисты будут пытаться в первую очередь отрезать Кольский полуостров от остальной страны и захватить подступы к Мурманску и Полярному с моря, то есть полуострова Рыбачий и Средний, прикрывающие вход в Кольский залив. Учитывая это, прошу командарма-14 Фролова выделить часть армейской авиации, чтобы нанести совместно с авиацией флота удар по фиордам и по дороге Тана-фиорд – Киркенес, по которой доставляется вооружение и перевозятся войска противника. Увы, командарм не согласен. Армейский полк скоростных бомбардировщиков нацелен в другом направлении – на защиту Кандалакши." [5, стр. 32]
В 1941 г. в небе Заполярья не было проведено ни одной боевой операции, в которой авиация имела единый совместный план, предусматривающий скоординированные действия, армейских и флотских авиачастей. Думаю, не надо доказывать, что силы авиации, сконцентрированные в одних руках, имеют больший потенциал по сравнению с силами авиации, разделенными на две отдельные составляющие.