Цвета изменились, фурия адекватно посинела, мысли зашевелились с нормальной скоростью. Ну, вот, два первых пункта программы межмирового визита мне и выполнять-то не пришлось. Фурия их сама легко осилила. Неплохое начало.

Теперь я вполне горизонтально стою… болтаюсь. В каком-то коконе. Видеть его не вижу, но чувствую. И этот кокон — явно теткиных синих рук дело. Или не рук?

Третий пункт: надо что-нибудь сказать. Но и тут меня опередили:

— Ты откуда взялась, мерзкая тварь!? — Зарычала фурия, и меня встряхнуло вместе с оболочкой.

Интересно, когда яйцо трясут, цыплёнка тоже внутри так сильно болтает? Забавная у них магия.

Короедово тело меня пока не совсем слушалось. Даже глаза не очень двигались. Всё что я видела, ограничивалось прямым обзором. Почти прямым. Удавалось ещё только чуточку вниз глянуть. А там — манишка. Или это жабо? Короче — сплошные кружавчики. Какая у Короеда девчачья одежда-то, хи! Может, это его ночная рубашка? Кстати, меня обозвали. Оригинально здесь посылки встречают. Ещё более оригинальный вопрос: а я по адресу попала? Вдруг это чужое тело? Не Короеда, а какого-нибудь чужого больного в коме? Где-нибудь в соседнем доме?

Со второй попытки мне удалось кхекнуть. Потом и гмыкнуть. И даже проморгаться. Так, отлично. Процесс пошёл. Попробую что-нибудь сказать. Что там у меня спрашивали? А… тётка обзывалась!

— Никакая я не тварь. — Уххх, как на родном языке заговорила! Звуки только какие-то неприлично-визгливые получилсь, и голос — скрипуче-хрипучий. Совсем не мой тембр, ну ладно. — Я — посылка. Извещение… я. От Короеда. Караена, то есть. Таль ниир Караен. Знаете такого? — Речь пошла бодрее, а ещё очень захотелось пить. — Если Вы Караена не знаете, срочно ищите его родственников. Племянника. Племянник точно должен где-то быть… У меня не так много времени. Мне назад надо!

М-да. Обратно захотелось прямо-таки со страшной силой. И кстати, что-то я никаких крыльев у синей дамы не наблюдаю. Странно. А это нужный мир-то?! Ой, что будет, если меня не туда послали?

Фурия чуть не раздавила моё тело, а заодно и душу, сжав невидимую скорлупу кокона. Лихо стиснула.

— Что ещё ты знаешшшь о моём внуке?!

Хорошо синяя гражданочка шипит. Качественно. Натуральная гадюка. Так, внук, значит… Как там его бабушку звали? Таль… Кран… Тэльфер… Крантэльфер… Крындец-ырбуц… Ухх, хурлак, драмзец-его-бабушку, я же помнила! О! Вспомнила!

— Карнэль! Гм… Здравствуйте, бабуля!

Хватка кокона ослабла, и у меня подогнулись коленки. У тела подогнулись. Ой, как неудобно висеть вприсядку. Ладно, можно немножко и потерпеть. Но синюшная тётка шипеть не перестала:

— Мой внук отправил в своё тело низшшшего духа? Кого ты хочешь обмануть, тварь?! Отпусти его душу. Дай возродиться после смерти! Говори, чего ты хочешь взамен?!

Ырбуц! Полный и нетипичный! Какие-то низшие духи, м-да. И, кажется, меня почти просят. Бабуля и впрямь расстроена. Насчёт возрождения… может, у них вера такая? Как же успокоить буйную тётеньку-то? О! Совсем забыла: надо её взгляд ловить. Начнём…

И кончим… Как со стенкой пободалась. Обманул, гад короедский! Не получилось у меня ни ловить, ни внушать.

А бабушка-то вконец озверела:

— Ты с кем решшшила потягаться, тварь?

Ну, всё! Я, конечно, уважаю старших, но не до такой степени.

— Сколько раз повторррять?! — Ха! Радость-то какая: уже и орать могу, и даже рычать назло врагам. Басом, м-да… Сейчас скажу! Всё скажу! Держись, синюшная! — Я — не тварь! Я — жертва своего дяди-учмага, озабоченного экспериментами на всю голову, и Вашего внука, такого же учмага, хурлаком деланного. Он (внук, а не хурлак) не может влезть обратно в свою синюю шкуру в этом мире, потому что у него — любовь, чтобы этой любви провалиться вместе с его ушастой виверной! Гад синебрюхий, ырбуц волосатый! Наообещал, что я в чью-то-там память легко засуну всё, что он мне в мою запихал, и сразу вернусь назад. Лжец! И что теперь делать? Всё сначала рассказывать!? Устно? Щаззз попробую! — Синяя бабушка даже на шажок отступила. Ещё бы — я страшна в гневе… и в короедовом теле. Жуть, как страшна. Ну, держись, Короедовна! Излагаю:

— Однажды два мага-идиота решили между мирами пошляться. Попаданцы доморощенные! Ваш «кабыздох» сам пошёл в «мир иной», а мой родственничек подложил ему моё тело, чтобы никчёмное добро зря не пропадало. — Короедова бабушка зашипела почти как чайник с магосвистящей сигнализацией. Понятно. Она же не понимает, как именно меня дядя подложил. Мне не жалко, я и подробностей добавлю: — Подложил… как гостиничный номер предложил. Для заселения. Задаром и со всеми удобствами. Душ, туалет, трёхразовое питание, обзорные экскурсии — полный комплект, не вылезая из вместилища. Из меня, то есть. — Уфф. Лихо я себя обозвала. Вместилищем. Самой стало обидно, даже больше, чем было раньше. А бабушка, кажется, начала сходить с ума. Внешне она — не старше Яси, а вот ручки-то уже трясутся. Мелкой дрожью. Бедненькая…

— Конкретизирую: дядя мне мозги умными речами запудрил, дал выпить какой-то бурды, и Ваш внучок ырбуцевый оказался в одно непрекрасное утро у меня в голове! — В финале эмоциональной части доклада мне даже удалось задействовать руку и постучать себе по лбу, указав на то место, в котором жил Короед. Зря. Не хотела я видеть короедовых ручонок, а теперь увидела. Ужас. — Короче, бабушка, любовь к Ясе цепко держит Вашего внука в нашем мире. И меня сюда попали… послали, чтобы об этом сообщить, а то Вы можете случайно подумать, что Ваш внучок уже умер. Не дождётесь! Он сегодня женится. Его виверна… невеста ушастая страшно счастлива. Присоединяться к всеобщей радости будете? Решайте быстрее. Я домой хочу!

Тётка скисла и замерла. Даже руки трястись перестали.

Несмотря на резко ослабевший кокон, на пол мне съехать не довелось, потому что под меня попыталась влезть, прискакав из-под стола, резвая меховая табуретка! (Ножки гладкие, а сверху — вся в шерсти. Бррр! У табуретки — ножки гладкие). От шерстяного кошмара я убежать не смогла, хотя и попыталась подпрыгнуть. Безрезультатно.

— Что это!?

Экий мурлаг ыртытевый! Я даже забыла переживать по поводу синего тела и напрочь нетипичных ощущений. Живая табуретка всяко нетипичней любых драмзерхов, включая ырбуцевых.

— Стоять, — страшно спокойно приказала короедова бабушка, и я застыла, где почти подпрыгнула. — Реакции у тебя, как у живого существа… — размышляла вслух не очень-то-и-старушка.

А потом её прорвало на вопросы: «кто такая Яся», что значит «внук не может», как мы «живём» в моём теле с его любовью, и почему он решил связать свою судьбу «со страшным зверем виверной».

Понятненько: жуткая бабушкина душевная травма — внук-зоофил. Кажется, я наговорила лишнего.

Как рассказать-то? Какой толк в вопросах, если я всё равно не смогу объяснить, что конкретно сотворили мой дядя и Керосин-внук-синей-бабушки? Технологию межмировых брожений после стканчика компота я совсем не понимаю, потому что — не учмаг.

Что ж делать-то? Бабуля-фурия вряд ли мне просто на слово поверит. «Эльф, заклятие разделения, гномы, переселение внука»…Не-а. Я бы и сама не поверила. Пускать меня в свой разум родственница Короеда не собиралась, сколько глаза-в-глаза не пялься, но сама она, наверняка имеет возможность влезть в чужую память, как и её внучок. Лгун, ыртыть его через две горы и в колодец! Вот, вернусь и…уххх, что с ним сделаю!

Для начала я перестала сопротивляться настойчивому желанию табуретки дать мне присесть. Всё равно с ума сходить, так что пусть радуется. Мягкая, зараза.

Села, (я села, а не зараза-табуретка) вздохнула, посмотрела на размер «своей» ноги. Пошевелила синими пальцами. Ужаснулась. И пальцам, и размеру ноги. Дала бабушке отмашку «кончать вопросы».

Так… Начнём ещё раз сначала, но с другого конца. Главное — успокоиться.

— Уважаемая Карнэль из дома Короедов… прошу прощения, Караенов. Времени у меня мало. Если не я — к Вам в голову, то может, Вы — в мою? Быстро и просто. Сразу всё и узнаете.