Наступило тягостное молчание. То, что они услышали, их ошеломило, тем более, тесть с шаманом знали – я говорю правду.

– Что ты предлагаешь? – осведомился хан.

– Нам удалось осуществить наши задумки. Булгарию и ногайцев мы завоевали, теперь в тыл никто не ударит. Осталось главное: разгромить орду Батухана. Причем не просто победить, а истребить полностью.

– Почему? – вырвалось из них одновременно.

– Да потому, что если мы этого не сделаем, они через некоторое время припрутся снова и устроят «детский крик на лужайке», в общем, всем плохо будет. Вы что, хотите двести пятьдесят лет дань платить? – разозлился я. – Мне выпала редкая возможность помочь Руси, а заодно и всем вам. Значит, нужно повернуть ход истории в нужном направлении.

Долго длилась наша беседа. Их интересовало все, что и как там, в будущем. Как мог, рассказал, конечно. Многое они не поняли, но, главное, ход моей мысли уловили. Любому государству нужно развиваться. Всякое торможение прогресса худо скажется на его будущем. Правда, до конца, свой план не открыл – рановато. Наши затянувшиеся посиделки закончились с положительным результатом – я заручился их поддержкой в войне с монголами. Продолжить разговор решили завтра. Утром я более детально обрисовал будущее нападение монголов.

– Летом орда придет с двух сторон. С юга заявится сам Батухан, он начнет с Булгарского ханства. На Башкирию пойдет Шейбанихан со своими туменами.

Нужно подумать, с кого начинать. Я думаю, с весны наша разведка должна патрулировать границы нашей территории. Дорога с юга нам известна, она упирается в ИтильВолгу. Если на Русь нападут зимой, значит, монголы пойдут по замершим рекам по льду. В другом месте лошади по снегу не пройдут.

– Да, хитро придумано, – одобрил хан.

– У булгар уже была с ними битва шесть зим назад, и они победили монголов, – заметил Карчи.

– Сколько туменов у Шейбанихана? – спросил тесть.

– Точно не помню, но не меньше пятишести туменов.

– Я думаю, мы можем значительно увеличить наше войско. У булгар и ногайцев с монголами старые счеты.

– Верно говоришь, Толгатхан, тричетыре тумена можно организовать.

– Владимир, ты займись булгарами, с тебя три тумена, а я – ногайцами. Двадцать тысяч воинов из них точно наберу. Сейчас придут темники, будем держать совет.

Совещались до вечера, прикидывали различные варианты предстоящих военных действий. Всем жестко приказали держать язык за зубами. Началась подготовка к большой войне. С тестем стали встречаться гораздо чаще – решали насущные дела. Както, засидевшись за большой картой, подкинул тестю идею построить столицу ханства. Показал на автомобильном атласе расположение Уфы, на слиянии трех рек.

– Хан, ставь здесь городкрепость, не прогадаешь. Да и другие города и села нужно строить. Сразу будет видно, что у тебя государство, а не толпа кочевников в юртах.

– Ты сначала свою столицу построй, – парировал хан.

У, холера ехидная. Я больше не заикался о столице и забыл про этот разговор. Но через пару недель тесть сам напомнил:

– Ты был прав, Владимир, я много думал, с Карчи советовался. Он тебя поддержал во всем. Мне раньше и мысли такие в голову не приходили, видимо, пришло время менять старые порядки и обычаи.

– Я рад, хан, что ты все правильно понял. Ты достойный правитель своего народа. Но ответь на один вопрос: наши историки не упоминают о крупном войске башкир. Расскажи о своем народе.

– Мой народ называется башджары. В нем много племен: карагаткипчаки, гирейкипчаки, каратабынцы, сыгинцы, бурзянцы. Раньше все кочевали, сейчас много оседлых.

– А чем промышляют?

– Да кто чем – охота, рыбалка, бортничество. Ну и воюют, само собой.

– А войско большое откуда взялось?

– Мой дед пришел в эти края с неполным туменом и взял под свою руку большинство племен. Он ввел закон: с каждой семьи один сын хану, ну, и рабы, конечно. Ай, хватит языки чесать, пойдем кататься! – предложил хан.

Достал он меня с мотоциклом.

– Извини, Толгатхан, не могу, дел много.

Мы вышли из шатра, здесь его поджидал личный экипаж – лошадка, запряженная в мотоцикл. Бензинто кончился. Уморительное зрелище.

– Чисто дети, – пробормотал я и отвалил в свой шатер.

Там я застал своеобразную картинку. Ванюшка оседлал лежащего тигра и, ухватившись за его ухо, чтото лопотал. Сынок в ответ мурчал и щурился.

– Ты, Марьяша, никак Сынка в няньки определила?

– Да пусть играются, – беспечно махнула она рукой.

Я прилег на кошму, нужно было коечто обмозговать. Вопервых, послать гонца в Болгар, пусть Тахир срочно комплектует три тумена. Уверен, мой наместник справится. Вовторых, я хотел съездить во Владимир, своими глазами глянуть на княжество, пообщаться кое с кем. Добраться проще всего водным путем, сначала до Камы, затем Волгой по Оке до самого Владимира. Придется строить большой речной струг, да не один.

* * *

Задумал я, конечно, неплохо, да только в результате полный облом. Строить некому. Придется переправляться на плотах, а там на лошадках. Устал я от верховой езды, задница болит до сих пор. Хорошо, есть трофейная карета, но езда в ней не комфортная. В свое посольство беру три сотни гвардейцев, сотню спецназа и десятку охраны. Выпросил у тестя Карчи с толмачем и писарем. По прибытии во Владимир решил походить в простых гвардейцах, до определенного момента. Лично занялся отбором даров для владимирского князя, его супруги и двух сыновей, подарков епископу Серапиону и пожертвований церкви. Даров набралось две повозки, одна из них с пушниной. Для князя приготовил скакуна арабских кровей. Марьяша хотела составить мне компанию в поездке, пришлось добавить металла в голосе. Рисковать женой и сыном не собирался, мало ли, как все повернется. Не на пикник еду. На повозки велел поставить пару замаскированных пулеметов, всем воинам карабины упрятать в закрытые чехлы, а пистолеты – под полой кафтана. Халатов мои гвардейцы не носили.

Сынка беру с собой, он последнее время от меня не отходит. Интуиция у него, воистину, звериная. Наконец, в середине августа, наше посольство тронулось в путь. Перед отъездом тесть предупредил: кочевье уйдет к слиянию Белой и Уфы. Там оно и будет нас ждать. Попрощался с семьей, поцеловал Марьяшу и сына. Вскочил на коня и махнул своим гвардейцам: вперед! Рядом со мной трусил Сынок, мой конь опасливо косился на него – никак не привыкнет к тигру. Дошли до реки Вятки, переправились и двинулись вдоль Волги до Ветлуги. Через Ветлугу переправились вечером. Не отходя от реки, встали на ночевку. Слуги, раскинув шатер, готовили ужин. Я, расстелив на кошме карту, принялся размышлять. После Владимира неплохо было бы заглянуть в Рязань, но, боюсь, не получится. Пойдут осенние дожди, фиг выберешься. Вышел из шатра, у входа чавкал Сынок, сегодня ему выделили полбарана, значит, ночная охота отменяется. Подоспел ужин, на него я пригласил Карчи, он интересный собеседник. Наблюдателен и умен от природы.

За чаем я поинтересовался:

– Карчи, я заметил, у вас нет своей письменности. Занялся бы ты на досуге, а я помогу. Даже моя ханская грамота написана писаремуйгуром.

– Ты прав, хан, как ты выражаешься, на все сто. Мы раньше никогда не задумывались о своем письме, жили по старым обычаям, как наши предки. Ты правильно говоришь, народ должен идти вперед к знаниям. Я, между прочим, второй месяц составляю башкирский алфавит.

– Ну, вы с ханом даете, вот тихушники!

– Что такое «тихушник»?

– А, потом объясню.

Допил чай и решил прогуляться на берег реки.

Уселся на принесенное телохранителем седло, стал смотреть на звезды и слушать тишину ночи.

Здесь и произошла знаменательная встреча с весьма интересным субъектом, много объяснившая в случившемся со мной провале во времени. Гдето через полчаса слева от меня, шагах в десяти, я заметил голубоватую дымку, переливающуюся в свете костра. Уже больно знакомой она мне показалась. Мелькнула неяркая вспышка, и появился человек. Он прошел сквозь завесу дымки и неспешно направился ко мне. Я понял, кто передо мной, ведь я сам год назад пришел через эту дымку, прежде чем очутился в тринадцатом веке. Свистнул телохранителю, велел принести седло и предложил незнакомцу сесть. Тот поздоровался и, сев, представился: