И сокамерником у меня был, или что более очаровательно в описании моей ситуации, сожительствовал с находящемся в соседнем отделении гниющим трупом, явно доставляя удовольствие заместителю, сегодня утром обвинившего меня в совершении убийства. И поэтому я расстроен и разгневан и мне думается в этот момент, выместить все это на вашем ухе!

– Если бы я был на вашем месте, Леди, вместо того чтобы разрушать свой ёбаный разум, я, возможно, подумал бы о других способах проводить свое свободное время.

– Я не помогу, но замечу, что отсутствие в наличии вашей китайской дури не отражено в нашем соглашении.

Я под кайфом, и планирую не сворачивать с этого пути, не говоря уже о простой жизни.

– Если ты отпустишь мое ухо, я был бы счастлив узнать, что ты имеешь в виду.

– Я имею в виду, что если ты продолжишь продавать ей дурь, я на хуй тебя убью.

– Отлично, я согласен.

Думает, что моя лояльность объясняется отсутствием морали, словно у уличной девки.

Как это она говорит: «Нет-нет, меня удовлетворят пять „быков“ и один цыпленок». Ёбаный деревенский юмор.

Мудрый человек – тот кто знает свои собственные пределы. Теперь пошел вон, сынок.

Ебать тебя по всякому, Эл, за то, что не отличаешь фигуру речи от руководства к действию, ты, глупая сука.

Я теряю терпение с пёздами, игнорирующими возможность самосовершенствования.

– Объясни мне, что тебе нравится?

– Отвращение к золоту, и любовь к праведности я хочу видеть в моем мальчике

– Сторонись золота, имей мужество противостоять его власти

– Либерия…свобода

– Свобода? Дерьмо.

Американские ниггеры обворовывают африканских, пока англичане надувают и тех, и других

– Где тут у вас конюшня?

– Вы, я вижу не в состоянии отличить лево от права, иначе я бы сказал.

– Обоссаться на могиле своего лучшего друга и человека, которым все всегда восхищались, разве это не причина бить сраную тревогу?

– Библия учит нас, что когда представители двух разных рас возвращаются с кладбища вместе, это дело надобно отметить ликером.

Когда убиваешь гиганта, стоит прикинуться карликом.

– Теперь они вооружились, и бодрствуют, не представляя себе для чего их на хуй наняли.

– Да-а, и когда я почувствую, что дерьмо подступает, я не забуду снять штаны.

– Очевидное перечисление достоинств.

Вы не знаете, что за хуйню я несу, потому что вы не знаете людей.

– Я пробил дыру в этой стене. Замкнутое пространство нервирует меня.

– Сами для себя создаёте уют

– Разве я не должен присутствовать как новый владелец конюшни?

– Хостетлер никогда не присутствовал.

– До того как он сдул свою ёбаную голову, Хостетлер был чёрномазым, а я до сих пор белый!

– Ликёр, который я чую, ты когда-либо употреблял?

– Я пил его иногда раньше, сэр.

– До того, как стал дьяконом Третьих Баптистов Монровии, или после?

– Я думаю, что и до, и после.

За десять долларов я куплю постановление, которое докажет, что в твоей жопе есть чистая руда, Оделл.

– Я хотел бы, чтобы ты не курила здесь.

– А я хотела бы, чтобы ты во время сна не храпел, и, блять, не пердел.

– Я не могу контролировать эти поступки

– Если я и погашу эту ёбаную сигарету, то только об твой сраный лоб!

Я показал ему надёжный, сраный подход с намёком на то, что нужно этой женщине, и я был похож на дерьмо, на которое летят мухи.

Золото – это перспектива для каждого человека. Почему я привожу такой аргумент? Потому что каждый изъян в человеке, имеет место быть и в других, наш аргумент, что золото превыше всего, даёт нам силу подняться выше.

Я ненавижу это место, Оделл, потому что правда, которую я знаю, обещание, которое я даю, потребности, которые я готов принять, делают меня изгоем.

Будучи свободными людьми, которые столкнулись с серьёзными проблемами, мы хотим быть оптимистичными.

Это конец, Джек, и он так близок. Я чувствую её ледяное дыхание, я слышу её шёпот в ухе: «Забудь своё имя, мы идём во тьму».

– Могу я разбудить её своей бородой?

– Она будет очень рада, если ты сделаешь это.

– Меня это несколько озадачило, ведь я одобрил это

– Озадачило, Эл, объявить по закону вне закона человека, который сам по себе творит закон?

Каждую ёбаную ночь я могу резать глотки, но я всего лишь сплю, а потом встаю с шестой сраной попытки, и пытаюсь выдавить из себя хоть каплю мочи в горшок, и спрашиваю себя, когда же я успел настолько состариться?

– Я не могу понять, если меня в общем-то это не волнует, почему должно волновать тебя?

– Потому что я беспокоюсь по иной причине, нежели ты.

– Тогда извини, что верю в то, что только тебе это дано.

– Я бы хотел угостить вас обоих сраной выпивкой.

– Скажу "да", чёрт возьми, за нас обоих.

– Это я, Джейн. Можешь прилечь на кровать, я ухожу.

– Не надо беспокоится насчёт меня. Я, блять, всё-равно сплю на полу.

Если ты только что услышала, как я пёрнула, то извини меня.

Вероятно, ты спустился вниз, потому что подумал, что можешь быть партнёром в сраном бизнесе, дать имя фирме, как человеку, но Бог создал человека повелевать ебанными тварями!

– Бандиты, так исторически сложилось, не работают в этих холмах, кроме как с моего разрешения.

– Если твои слова – правда, то это объясняет, почему я, блять, заинтересован тем, что ты говоришь.

Уши прижались к затылку, не фыркнул нос, сраная скромность.

– Я применяю к себе менее высокое требоавние: я журналист, который держит своё мнение при себе.

– Вы менее истинный нейтрал, потому что прячете свою трусость за моральные нормы?