— Орин?

— Привет, — робкий голос спутать было невозможно. Когда я услышал его, всё моё тело избавилось от горы стресса, которую я носил с собой всю неделю. — П-п-прости.

Он заикался сильнее, чем обычно. Простое извинение, которое ему не за что было произносить, разрывало мне сердце.

— Тебе не за что извиняться. Ты в порядке? Я переживал за тебя, — не было смысла врать, беспокойство в моём голосе было очевидным, и я не мог его скрыть.

— Эмм… Д-да, — он сделал паузу, и в моих мыслях забегала сотня вопросов.

— Орин, я был у тебя дома. Рид, он… он сказал мне выметаться и оставить тебя в покое. Твоя рука. Что произошло?

Он переместил телефон в руке, на краткое мгновение заглушая звук, прежде чем вздохнул.

— Я н-не хочу г-говорить об этом по т-т-телефону. Хочешь в-встретиться со мной после моего занятия в понедельник?

Я отчаянно закивал от шанса увидеть его.

— Да! Да, пожалуйста. Когда заканчивается твоё занятие?

— В восемь тридцать. Ты п-приедешь ко мне домой?

— Может, я заеду за тобой? Можно забрать тебя из колледжа?

— Хорошо, — его голос был мягким и тихим, и между нами воцарилась тишина.

Я не хотел вешать трубку, но если он не хотел говорить по телефону, мне не хотелось давить.

— Орин, пожалуйста, скажи мне, если ты не в порядке. Я могу приехать через пять минут. Даже если тебе просто нужна компания.

— Я правда в порядке, — заверил он, его голос всё ещё был лёгким и едва слышимым. — П-прости, что не отвечал на твои звонки и с-сообщения. П-просто… Я просто…

— Я понимаю. Всё нормально. Увидимся в понедельник?

— Спасибо.

Когда звонок завершился, я едва мог выносить острое желание поехать к нему. Больше всего на свете мне нужно было увидеть его своими глазами и самому убедиться, что с ним на самом деле. Глубоко внутри, растущая часть меня жаждала притянуть его в объятия и держать до тех пор, пока не успокоится его тревога и внутренняя паника. От осознания, что этого может никогда не произойти, и что это, наверное, вечная часть его жизни, боль в моей груди только умножалась.

Время до вечера понедельника тянулось вечность. Работа испытывала моё терпение на каждом шагу, и в результате я отстал, и пришлось задержаться. К тому времени, как я приехал к колледжу, мои волосы были всё ещё мокрыми от душа, так что я немного поправил их пальцами, ожидая, когда отпустят класс Орина.

Он отправил мне сообщение, заверяя, что сидит на лекции, и пока ждал, я отправил ему сообщение в ответ, давая знать, где припарковался.

Как раз после восьми тридцати из входных дверей показалась толпа студентов, рассыпаясь по парковке. Выпрямившись на сидении, я искал взглядом Орина. Только когда толпа стала реже, он вышел, прижимая учебник к груди и глядя на землю, с сумкой на плече. На нём была майка с длинными рукавами, как обычно, так что повязка, которую я видел раньше, была спрятана.

Дойдя до ступенек, которые вели к дороге, он впервые поднял взгляд и осмотрел парковку. Заметив меня, он снова опустил голову и продолжил свой путь. Я завёл двигатель и с тяжестью в груди наблюдал, как он подходит. Опущенные плечи и мёртвая хватка на учебнике говорили о его тревожном состоянии. Это было именно так, как он описывал. Бедный парень жил в постоянном состоянии страха.

Когда он сел на пассажирское сидение и повернулся ко мне с тёплой улыбкой, все поры моего тела заполнило облегчение. Всепоглощающее беспокойство за него, с которым я ходил прошлую неделю, слегка ослабло от вида Орина, а не альтера.

— Привет, — поздоровался я. — Как прошло занятие?

Он пожал плечами и пожевал губу, не в силах удержать мой взгляд.

— Нормально. Мне не особо нравятся эти лекции.

Выехав с парковки, полагая, что мы едем к его дому, я спросил:

— Почему так? Я думал, креативное письмо получше.

Он заёрзал, кончики его ушей порозовели, и появилась его робкая улыбка.

— Потому что... — он бросил на меня быстрый взгляд и сжал свои джинсы, нервно ёрзая. — Тебя... тебя там нет, так что там одиноко. Н-никто со мной не разговаривает. Они много говорят обо мне... за моей спиной, но я не т-тупой.

От этого признания я почувствовал несколько вещей. Меня раздражало, что люди могут быть такими жестокими и избегать кого-то, кто немного от них отличается, кого они даже не знают — особенно в возрасте, когда драматичные подростковые годы позади. Ещё это заявление согрело меня так, как я не ожидал. Знать, что Орин находил комфорт в моём присутствии, было победой, на которую я надеялся.

— Их потеря, — сказал я, сохраняя выражение лица мягким, в надежде помочь ему расслабиться. — Жаль, что занятие было не особо весёлым.

Он пожал плечами и посмотрел в окно, продолжая мучить свою штанину. Когда я припарковался на его подъездной дорожке и заглушил двигатель, я развернулся на месте и кивнул на дом.

— Я предположил, что приехать сюда нормально. Да?

Он бросил взгляд в мою сторону, затем опустил глаза на свои руки, сложенные на коленях.

— Мне так у-удобнее. Это ничего?

— Абсолютно нормально.

Мы вышли, и Орин забрал свою сумку, больше ничего не говоря. У входной двери он открыл замок, а я оставался в нескольких шагах позади него. Когда я находился рядом с ним, в воздухе витал свежий аромат древесного цитруса, и мне требовался весь самоконтроль, чтобы не сделать шаг вперёд и не вдохнуть этот запах.

Он оглянулся через плечо, толкая дверь внутрь, и робкая улыбка появилась и исчезла, прежде чем он снова отвёл взгляд. Я прошёл за ним в комнату и устроился на том же месте, где сидел всегда, когда приходил. Орин бросил сумку на пол возле стола и переминался с ноги на ногу, указывая на кухню.

— Т-тебе принести выпить или что-нибудь ещё?

— Конечно. Подойдёт любое, что у тебя есть.

Его взгляд опустился на пол, когда он пошёл на кухню. Вскоре вернувшись, он принес две кружки, полные дымящегося горячего напитка. Из кружек торчали маленькие коричневые палочки, и мне потребовалась минута, чтобы понять, что это палочки корицы.

— Горячий яблочный с-сидр. Это подойдёт? Тео к-купил его в магазине сегодня днём. Наверное, у них сейчас много всего с-сезонного к осени.

Тео? Я не стал спрашивать.

Я взял кружку и вдохнул сладкий, но пряный запах.

— Это идеально. Не помню, когда я последний раз пил сидр.

Он улыбнулся с ноткой гордости и опустился на колени на полу перед кофейным столиком. Я и раньше замечал, что ему удобнее там, и он часто устраивался на полу, а не на самом диване.

Он обвил руками кружку и сосредоточился на поднимающемся дыме, нахмурив брови, будто подбирая слова, прежде чем озвучить их.

— Я… По в-вторникам и четвергам у меня терапия с доктором Дельмаром. И-иногда это проходит нехорошо. Прогресс может быть… эмм… — он на минуту задумался, явно борясь с тем, что хотел выразить. Тяжело вздохнув, он встретился со мной взглядом. — Бывает много сопротивления, — его взгляд опускался вместе со звуком его голоса. — Коув не ладит со мной и… — прошептал он. — Иногда из-за этого между нами всё становится хуже.

Оставив своё место на диване, я присоединился к нему на полу, чтобы находиться на его уровне. Колеблясь, я скользнул рукой через стол к его руке. Когда я приблизился, он отпустил кружку и наблюдал за мной с опаской в глазах. Левая рука, которая была забинтована под длинным рукавом, лежала ближе, и я взял эту руку в свою свободной хваткой, достаточно, чтобы он мог отстраниться, если не захочет прикосновения. Он не двигался. Повернув руку, чтобы поражённая область под рубашкой лежала лицом вверх, я надавил кончиками больших пальцев на его ладонь, нежно массируя, надеясь его расслабить. Его напряжение заметно увеличилось; его плечи сжались, и кадык подскочил, когда он тяжело сглотнул.

— Можно? — спросил я, кивая на руку, прося разрешения посмотреть, что произошло.