Из-за того, какой была моя мама, она не колебалась и обняла его в ответ, будто я годами привозил его на ужин.

— Должно быть, ты Орин, — сказала она через его плечо, пока они раскачивались из стороны в сторону в крепком объятии — частью которого настоящий Орин не хотел бы быть. — Приятно с тобой познакомиться.

Я сжал губы и ждал, пока Коэн исправит её. Почему я не подумал объяснить маме больше? Я знал, что может произойти. Я дружил с Орином достаточно долго, чтобы предвидеть, что с этим ужином с незнакомцами, наверное, ему сложно будет справиться. Не удивительно, что он так твёрдо был намерен никуда не идти.

— Эмм, мам, — начал я, когда она отстранилась от Орина. — На самом деле, это Коэн.

Она нахмурилась и в замешательстве переводила взгляд между нами.

— Прости, милый, — сказала она Коэну. — У меня все мысли перемешались из-за праздников. Прошу прощения.

Как и ожидалось, Коэн и глазом не повёл от вынужденного исправления, и я полагал, что в его — их — жизни, это обычное дело.

— Приятно с вами познакомиться.

— Давайте я возьму ваши пальто. Мальчики все в гостиной. Ужин будет через полчаса.

Мы сняли своё зимнее снаряжение и отдали в протянутые руки моей мамы. Прежде чем исчезнуть в конце коридора, она посмотрела на меня вопросительным взглядом. Моя мама была резкой как кнут, и от неё ничего не могло укрыться. Её мысли не были перемешаны, и она просто вела себя вежливо до тех пор, пока не сможет спросить меня, какого чёрта происходит. Я сказал «Орин», и она услышала «Орин».

Следующей проблемой было попытаться объяснить что-то такое сложное, как диссоциативное расстройство личности, в вечер, когда мы должны были отмечать праздники, или мне следовало подождать и разобраться с этим позже?

«Почему я просто не рассказал ей раньше?»

Коэн прижался ко мне, и потому что я забыл быть разумным и сохранять дистанцию, он снова переплёл свои тёплые пальцы с моими.

— Ты сказал ей, что мы встречаемся? — открыто спросил он, без намёка на сдержанность.

Я повёл его по длинному коридору в заднюю часть дома, где была гостиная, и где собрались люди.

— Мы не встречаемся, Коэн, — я остановился прямо за дверью. Звуки игры, которая шла на большом экране телевизора в комнате, доносились в коридор, вместе с шумом голосов. Я снова вытащил свою руку из хватки и повернулся лицом к нему.

— Я не хочу вводить свою семью в заблуждение. Я сказал им, что привезу друга.

Он провёл рукой вниз по моей рубашке, разглаживая складки и играя с пуговицей. Он редко ходил без улыбки.

— Это такая плохая идея? Я знаю, тебя ко мне влечёт, и знаю, что ты давно хочешь большего, — он похлопал ресницами и в этот момент как никогда выглядел на девятнадцать — даже в двадцативосьмилетнем теле.

Моё сердце предало меня и ускорило ритм от этого контакта, несмотря на мои слова. Я мягко поймал его запястье и провёл по его руке большим пальцем. Я ненавидел, что моё тело твёрдо отказывалось отвечать на мои просьбы игнорировать флирт Коэна.

Я не знал, правильно говорить так или нет — или задену ли я его чувства — но мне нужно было, чтобы Коэн был со мной на одной волне — по крайней мере, этим вечером. То, с чем я не мог разобраться, нужно было отложить на другой раз.

— Коэн, меня влечёт к Орину.

Он посмотрел на меня с намёком на улыбку, по-прежнему заметную в лёгком изгибе его губ. Он что-то не договаривал, и это сияло в его глазах. Он погладил меня по руке и кивнул на дверь.

— Идём?

Мой папа, брат и племянник были увлечены футбольным матчем, когда мы зашли. Лукас разлёгся на диване с ДжейДжеем на коленях. У Лукаса были такие же тёмные волосы, как у меня, но намного короче. Сын был его точной копией, но его тёмные локоны отросли длиннее, и их кончики завивались над его ушами. Они оба улыбнулись мне, когда мы вошли.

Отец сидел в своём чёрном кожаном кресле. Очевидно, мама настояла, чтобы в этом году он снова надел свой уродливый рождественский свитер, и он с гордостью натянул его на свой пивной живот.

Я всех представил, и Лукас сел на диване, чтобы освободить нам с Коэном место. ДжейДжей соскользнул на пол.

С нашей близостью, Коэн положил руку мне на ногу и придвинулся ко мне, что не упустил из виду мой брат и несколько раз улыбнулся этой знающей улыбкой в нашу сторону. В этот вечер от их подозрений не скроешься, это я уже мог понять.

К тому времени, как мама и Элли позвали нас на ужин, прошла половина игры, и мы без жалоб перешли в столовую. Длинный тяжёлый деревянный стол был накрыт для праздника. На нём была красная скатерть, и поверхность была уставлена рождественскими блюдами.

Прежде чем мы сели, Коэн попросил воспользоваться уборной, так что я направил его по коридору в правильную сторону. Как только он отошёл от меня, накинулись Лукас и мама.

— Бойфренд? — с широкой улыбкой на лице спросил Лукас.

— Нет, — сказал я, не зная, как объяснить. Если бы здесь был Орин, ответ вряд ли был бы другим, особенно учитывая его нерешительность. — Просто хороший друг.

— Да, верно. А он это знает? Потому что он к тебе прилип.

Разве это была не правда? Но это был Коэн, и это было в его стиле.

— Я думала, ты сказал, что привезёшь мужчину по имени Орин, — вмешалась моя мама.

Я провёл рукой по лицу и ущипнул себя за переносицу. Пару минут, которые Коэн проведёт в уборной, и близко не будет достаточно, чтобы я всё объяснил. Едва ли это был разговор, который можно обсудить за кофе. Я разбирался с этим последние несколько месяцев и по-прежнему большинство дней ничего не понимал.

— Орин не смог сегодня прийти, мам. Эмм… Коэн… — я колебался, подбирая слова.

Прежде чем я смог придумать объяснение, моя мама отвлеклась на отца, который объявил, что закончил разрезать индейку. Как только она отошла, Лукас наклонился ко мне с усмешкой на лице.

— Завязывай, Вон, вы двое без ума друг от друга. Я это вижу. Вы ведь встречаетесь, разве нет? Ты плохо это скрываешь.

От его слов я почувствовал в груди чувство вины. Всё так и выглядело? Ну конечно. Я вздохнул и отошёл на шаг назад, глядя в коридор, в котором исчез Коэн.

— Это сложно, и прямо сейчас я объяснить не могу.

Лукас наклонил голову и одарил меня широкой улыбкой, за которой, как я знал, последует заявление, которое мне не понравится.

— Кто такой Орин? Чёрт, скольким парням ты морочишь голову? Ты разгулялся?

Ещё больше вины.

— Прекрати, — более твёрдым тоном сказал я. — Я сказал, это сложно.

В этот момент Коэн подскочил ко мне и положил руку мне на поясницу. Это рука нарисовала несколько кругов, прежде чем обвилась вокруг моей талии и привлекла внимание Лукаса. Когда мой брат снова встретился со мной взглядом, я остановил его комментарий твёрдым взглядом. К счастью, он стал уважать меня больше, чем когда мы были подростками, и закрыл рот, но я знал, что его тишина продлится не так уж долго.

Отцепиться от Коэна было невозможно. Как бы уверенно я ни объяснил ему раньше, что мы друзья и ничего большего, я слишком легко сдался и просто позволил ему прилипнуть. Глубоко внутри, несмотря на моё отрицание, мне это нравилось.

Весь ужин он наклонялся ко мне, касался моей руки под столом и постоянно прижимался ногой к моей. В отличие от Орина, он всё время болтал. В нём не было ни унции робости. Он спросил маму о соусе, и как она сделала его таким насыщенным вкусом, хваля её готовку с каждой ложкой. С моим папой он завёл разговор о футболе, открыто признавшись, что ничего не знает об игре, и позволил Лукасу и моему отцу весь вечер по-доброму дразнить его из-за этого. Он был сногсшибательным, забавным и обаятельным.

Не заботясь о мире, он уделял мне особое внимание. Ни один член моей семьи не мог бы упустить то, как кокетливо он себя вёл. К концу ужина все были расслаблены, в то время как Коэн влился в семью так, будто был в ней вечно.

По традиции, как только мы доели ужин и помыли посуду, мы вернулись в гостиную, где мой папа разжёг камин. Уже стоял большой раскладной стол, и нашего внимания ждал рождественский паззл из тысячи частей.