– Люди считают, что лжешь ты, потому что создаешь вокруг лжи суету.

– Это безумие.

– Это история на одни сутки. Она забудется, если мы не заглотим наживку.

– Но ведь это сойдет ему с рук.

– Это высшая лига, Алисия. Надо привыкать.

– И вы хотите, чтобы я не сдавалась?

– Да, еще ненадолго.

Я против разделения закона и политики. Вы, надеюсь, все понимаете? Мне нужно отойти.

Я знаю, что ложь может обойти полмира, пока правда обуется.

– Одна из опасностей отсутствия практики – это пойти по наклонной.

– С тобой?

– Ты хочешь, чтобы я остался в твоей жизни?

– Да.

– Тогда прекращай упрямиться.

– Никакой личной жизни.

– Правило мафии?

– Мы можем преследовать друг друга, но не семьи.

– Ты просто нечто.

– Я стараюсь.

Я выбрал кампанию, которой я управляю, но не консультирую.

– Ты не выглядишь счастливым.

– Да? В моем кабинете, где есть комиксы и фикус? Чего еще желать?

Тебе пора подрасти и играть роль мученицы. Вы здесь, как и я, только из-за денег.

Нельзя предвидеть, что скажет и как будет себя вести отчаявшийся человек.

– Мы не может взять дело, потому что вступим в конфликт интересов.

– Не согласна. Мы и так вступим в 50 конфликтов, когда просто дойдем до лифта.

Главный преступник города в одной переговорной вместе с влиятельным судьей города. Это я называю неразумно составленным расписанием.

Мне просто не нравится, когда говорят, что я действую политически разумно, когда я так и делаю.

Когда мы стали старой ссорящейся парой?

– Я не сделал ничего такого.

– Это Патрик Руни не сделал ничего такого и провел 20 лет в тюрьме.

Думаю, адвокаты не проявляют усердия, пока сами не попадут в неприятности с законом.

Вы не платите мне, чтобы я был вашим клиентом. Я плачу вам. Я плачу, чтобы не было сюрпризов.

– Расскажите о своей жизни.

– По существу, у меня нет жизни. Я живу юриспруденцией.

Я уважаю, как вы пошатнули этот мужской мир ради нас. Извините, если звучит как подхалимство. Но я ваш фанат.

– Мы встречались год. Я думала, мы поженимся. Но вы же знаете мужчин.

– Да. Я приношу извинения за весь наш пол.

– Ты мне не сказал.

– Я хотел, но забыл.

– Ты хотел узнать, будет ли мягким приземление?

– Он платил мне.

– Он платил деньгами?

– Нет. Он организовал встречу с моей девушкой. И это того стоило.

– Я с ней встречаюсь.

– Не хочу вмешиваться. А ты не мог бы уже держать свои штаны застегнутыми?

– Стыдно сказать, но я была заядлой курильщицей.

– Стыдно сказать, но я до сих пор такой.

– Вы этого не делали?

– Нет.

– Значит, нам нужно указать пальцем на кого-либо еще.

– Вы – адвокаты защиты. Вы прогрызаете дыры в обвинительных заключениях. Играем в игры с правдой.

– Когда вы вернетесь на свое место, вы сможете возмущаться снова. Но до этого нам нужно защитить вас.

– Что думаешь?

– Не вмешивайся. Рассосется само собой.

– Отличный парик.

– Я работаю в сфере недвижимости. Это производственная необходимость.

– Как вы думаете, дьявол существует?

– Нет.

– Я тоже так думал. Но когда я столкнулся с адвокатами, я передумал.

Нам нужен «смазочный фонд» для неподотчетных расходов. Чтобы ублажать клиентов. Это не первый мой опыт теневой экономики. Безошибочный ход, чтобы уберечь бизнес от вылетания в трубу.

Иногда я понимаю правила игры. А потом наступаю такие моменты, когда я думаю: «Что я здесь делаю?»

Я не могу усвоить одну вещь. Люди – лгут. А люди, которые судят – лгут больше всех.

– Я не лесбиянка.

– ???

– Ты спрашивала.

– Два года назад.

– Я хотела ответить. Я не лесбиянка. Я гибкая.

У меня редко не бывает слов. Но сейчас их у меня нет.

Я не пытаюсь канонизировать наше прошлое.

Извините, я писал смс своему адвокату. Смешно, что у адвокатов есть свои адвокаты. У него, наверное, тоже есть адвокат. Мы все бываем в геометрической прогрессии, как матрешки.

У тебя ребенок для обложки журнала «Материнство сегодня».

Вашей компании не нравится получать иски? Так пусть она не выпускает продукцию, которая не калечит людей.

– Элай Голд?

– Мне сказали, что вы здесь.

– А вы не в синагоге?

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо.

– Тогда я не буду винить себя за то, что скажу сейчас.

Мне снилось, что я умираю. Все просто делали то, что обычно. Им было все равно.

Если закон и научил меня чему-нибудь, так это не доверять хромым людям.

Мы шли по краю весь год. Это закрытая информация.

Они накрыли стол. Значит, все серьезно.

– Ты хочешь им это сказать?

– Нет. В подобных мерзостях ты лучше меня.

Мы здесь не для того, чтобы договориться. А чтобы уничтожить вас. Мы словно Буч Кесседи и Санденс Кид, а вы – отряд супер-полицейских.