Тем временем нас поджидал еще один маленький фарс, и я заподозрила, что это только прелюдия к тому, что нам предстоит увидеть в ближайшие дни.

Роберт подвел королеву к арене для турниров, где ее встретил огромный, свирепого вида детина в шелковой тунике и с дубиной в руке.

— Кто посмел войти во владения могучего графа Лестера? — громовым голосом заревел он, размахивая дубиной, и несколько дам притворно вскрикнули от страха.

Роберт вышел вперед.

— Мой добрый слуга, разве ты не видишь, кто среди нас?

Детина поднял глаза на королеву и, словно ослепленный исходящим от нее сиянием, закрыл их рукой. Он пал на колени перед Елизаветой и протянул ей ключи от замка.

— Открывайте ворота! — рявкнул он. — Этот день в Кенилворте никогда не забудут!

Ворота отворились, и мы вошли. На стенах стояли шесть трубачей в длинных шелковых одеяниях, представляя собой внушительное зрелище, ведь их трубы были по пять футов длиной. Трубы заиграли, приветствуя королеву, которая от удовольствия захлопала в ладоши.

Далее нас ожидало еще более удивительное зрелище. В центре озера, на искусственном островке, стояла красивая женщина, у ног которой возлежали две нимфы. Вокруг живописной толпой расположились мужчины и женщины с высоко поднятыми пылающими факелами.

Фея озера звонким голосом принялась восхвалять королеву. Елизавета была в восторге.

Но это было только начало. У входа в цитадель нас ожидала группа людей, одетых в римских богов. Бог леса Сильван протянул ей ветви и цветы, а богиня земледелия Церера — кукурузный початок. Встречали нас и вооруженный Марс, Бахус с виноградом, Аполлон с музыкальными инструментами, воспевавший любовь народа к королеве, и другие.

Королева похвалила искусство актеров и восхитилась их красотой.

Лестер шепнул королеве, что у него есть еще много чего, чтобы удивить королеву, но она, вероятно, устала после дороги и хочет отдохнуть. Должно быть, ей также хочется пить, и уж здесь-то, в замке Кенилворт, точно найдется эль ей по вкусу.

— Я позаботился о том, чтобы ничто не вызвало неудовольствия Ее Величества, как это произошло в Графтоне, где вам подали слишком крепкий эль. Я привез пивоваров из Лондона, так что, думаю, вы останетесь довольны.

— Я была уверена, что мои Глаза позаботятся обо мне, — с чувством сказала королева.

Во внутреннем дворе королеву приветствовал пушечный залп. Прежде чем пригласить Елизавету в ее покои, Роберт обратил ее внимание на роскошные часы одной из башен замка, башне Цезаря. Их циферблат был нежно-голубого цвета, а цифры и стрелки на них, сделанные из чистого золота, сияли на всю округу, потому что часы было видно издалека. Граф Лестер попросил королеву чуть подождать, чтобы увидеть, как золотые стрелки часов остановятся.

— Это означает, что пока Ваше Величество в Кенилворте, время останавливается.

Елизавета была просто счастлива. Как она обожала всю эту помпезность и церемонность! Как она обожала лесть! И как она обожала Роберта!

Некоторые полагали, что во время этого визита в Кенилворт королева наконец даст согласие на брак с Робертом. Похоже, он тоже на это надеялся.

Те дни в замке Кенилворт навсегда запомнились не только мне, что вполне объяснимо, но и всем, кто был там. Думаю, еще никогда не было и вряд ли будет такой прием, который устроил Роберт для своей королевы.

Фейерверки, итальянские акробаты, травля собаками привязанных быков и медведей, и, конечно же, разнообразные турниры. Где бы ни находилась королева, там непременно устраивались балы, на которых она без устали танцевала до глубокой ночи.

Поначалу Роберт все свое время уделял королеве. Да и позже он тоже не имел права отлучаться надолго. В редких случаях, когда Роберт танцевал с другой дамой, Елизавета пристально, не скрывая раздражения, наблюдала за ним.

Однажды она поинтересовалась:

— Надеюсь, лорд Лестер, вы хорошо провели время.

Видно было, что она здорово разозлилась. Но Роберт что-то прошептал ей на ухо, Елизавета снова заулыбалась, и к ней вернулось хорошее настроение.

Просто трудно было поверить, что они не любовники.

Могло показаться, что я мечтаю о невозможном, если бы я несколько раз не заметила, как его глаза обегают танцевальную залу, и поняла, что он высматривает меня. Когда он наконец находил меня взглядом, между нами как будто пробегала искра. Я знала, что наша встреча неизбежна, только надо быть терпеливыми и осторожными.

А пока я готовила себя к этой встрече. Больше никаких поспешных любовных утех за быстро захлопнутой дверью, мой дорогой Роберт. Или: «Леттис, давай встретимся сегодня ночью, если королева отпустить меня». Он, разумеется, попробует уговорить меня. О, это он умел! Но теперь я готова и буду настороже. Я стала мудрее.

Мне доставляло удовольствие думать о том, что мы с Елизаветой соперницы. Она была, что и говорить, достойным противником, с ее властью и обещаниями величия… и с ее угрозами. «Не воображайте, что мои милости касаются только вас!» Точно, как ее отец. «Я вознес вас к вершине, но так же легко и сброшу на самое дно», — Генрих Восьмой говорил это своим фаворитам — и женщинам, и мужчинам, тем, кто был предан ему: кардиналу Уолси, Томасу Кромвеллу, Екатерине Арагонской, Анне Болейн, бедняжке Катерине Ховард. Катерина Парр была бы следующей, если бы он вовремя не умер. Генрих когда-то любил Анну Болейн так же, как королева любила Роберта, но это не спасло ее. Сам Роберт наверняка не раз думал об этом.

Что же будет со мной, если я вызову гнев королевы? Но опасность только добавляла куража в мои планы.

И наконец настал момент, когда мы с Робертом остались наедине. Он взял меня за руку и заглянул в глаза.

— И что же вы хотите от меня, милорд?

— Ты знаешь, — нетерпеливо ответил он.

— Здесь хватает женщин, милорд, а я замужем.

— Но ты единственная, кого я хочу.

— Тише, тише, милорд, — с притворным испугом перебила я. — Это же государственная измена! Не дай Бог, ваша госпожа услышит.

— Мне все равно, но мы с тобой должны быть вместе.

Я покачала головой.

— На самом верху западной башни есть комната, куда никто не ходит, — настаивал Роберт.

Я отвернулась, но он схватил меня за руку, развернул к себе и обнял. Безумное желание, которое только он мог разбудить во мне, вспыхнуло с новой силой.

— Я буду ждать тебя там… в полночь, — прошептал он.

— Ждите… милорд.

На лестнице послышались чьи-то шаги, и Роберт мгновенно отпрянул от меня. «Боится, чтобы не увидели», — раздраженно подумала я.

Я не пошла той ночью на башню, хотя мне и трудно было удержаться от соблазна. Я утешалась тем, что представляла, как он нетерпеливо ходит по комнате, ожидая меня.

В следующий раз он не стал ждать, пока мы останемся наедине, а просто на несколько мгновений задержался около меня и, делая вид, что болтает о пустяках с гостьей, тихо сказал:

— Нам нужно встретиться. Мне столько хочется сказать тебе.

В его глазах я увидела упрек.

— Если только поговорить, то я, может, и приду.

И я пошла.

Он сразу схватил меня и попытался поцеловать, но я заметила, что вначале он тщательно запер дверь.

— Нет, — попыталась протестовать я. — Подожди.

— Да! — почти прорычал он. — Сейчас! Я так долго ждал, что не могу ждать ни секунды дольше.

Да, рядом с ним я была слабой женщиной, и стоило ему коснуться меня, как я уже безумно хотела его. Сопротивляться было бесполезно. А поговорить можно и потом.

Он торжествующе рассмеялся. Я тоже торжествовала, поскольку знала, что мое отступление временное. В конце концов я добьюсь своего.

— Леттис! — самодовольно заявил он после того, как мы отдышались. — Мы так нужны друг другу.

— Я восемь лет прекрасно обходилась без тебя, — напомнила я, понимая, что, несмотря на уступку Роберту, мне нужно твердо придерживаться намеченной стратегии.

— Восемь лет, потраченных впустую, — вздохнул он.