Дверь открылась. Макс замолчал, потому что в комнату вошла Мэриджон.

— Как она? — встрепенулся Джон. — Спрашивала обо мне? Она в порядке?

— Спит. Я дала ей две таблетки снотворного.

Мэриджон подошла к юноше в углу.

— Джастин, дорогой, ты выглядишь совершенно изможденным. Почему ты не ложишься?

— Я… — Он запнулся и посмотрел на отца. — Я пытался себе представить, что будет, если вызвать полицию…

— Полицию? — глухо переспросила Мэриджон. Она повернулась к Джону. — Полицию?

— Мэриджон, скажи ему, что он сошел с ума.

— Послушай, Макс…

«Опять все сначала, — думал Джастин в оцепенении. — Еще доводы, еще разговоры. Звать полицию или не звать полицию, что говорить, что не говорить, смерть Майкла или его бегство, и что предпринимать в связи с этим. А я так ужасно устал…»

Он на минуту закрыл глаза. Голоса стали тише, а потом вдруг кто-то остановился над ним, обнял его за плечи, и он почувствовал холодный ободок стакана у губ. Он глотнул, поперхнулся и открыл глаза — жидкость обожгла ему горло.

— Бедный Джастин. — сказал голос, который он так любил десять лет назад. — Пойдем, тебе пора в постель. Выпей остаток бренди, и поднимемся наверх.

Опять огонь в горле. Тяжесть в руках и ногах, казалось, немного уменьшилась. Он смог с помощью отца встать и пойти к двери.

— Теперь я уже в порядке, — услышал он свой голос. — Простите, что доставил вам лишние хлопоты.

— Я пойду вместе с тобой наверх.

Джастину показалось, что ступенек больше, чем всегда. Бесконечное восхождение к отдаленной вершине благополучно закончилось на лестничной площадке. Наконец они оказались в спальне, кровать была мягкая и пружинистая, и он благодарно нырнул в нее.

— Я в порядке, — автоматически повторял он. Потом с него сняли рубашку, а в следующую минуту к коже прикоснулась прохладная пижама.

— Послушай, — услышал он голос отца. — Я вел себя как последний эгоист — не сказал тебе ни слова благодарности. Да и на Флэт Рокс вел себя не лучшим образом. Не до вежливости было.

— Это… это неважно. Я понимаю.

— Я никогда не забуду, что именно ты спас Сару. Я хочу, чтоб ты это знал. Если бы Сара погибла этой ночью…

— Но с ней же все будет в порядке, правда? Ей ведь уже лучше?

— Да, — сказал Джон, — ей уже лучше.

Простыни были восхитительно белыми, подушка потрясающе мягкой. Джастин откинулся назад, натянул одеяло на грудь и потонул в тумане комфорта и покоя.

Он не слышал, как отец ушел из комнаты.

Когда Джастин проснулся, было еще темно. Кто-то открыл дверь комнаты, и свет с площадки упал ему на ноги.

— Кто это? — пробормотал он сонно.

Над ним склонилась Мэриджон. Он перевернулся в постели, чтобы лучше ее видеть.

— Что случилось? — спросил он, неожиданно совершенно проснувшись. Голова была удивительно ясной и чистой. — Вы вызвали полицию?

— Нет. — Она села на краешек кровати, и он на мгновение подумал, что Мэриджон собирается его поцеловать, но она только коснулась его щеки кончиками пальцев. — Мне жаль, что я тебя разбудила. Я не хотела тебя беспокоить. Джон только что ушел спать, а Макс все еще внизу — допивает свою последнюю порцию виски. Мы говорили почти три часа напролет.

Он сел в постели.

— Вы что-нибудь решили?

Она посмотрела на него. Ему показалось, что она чуть-чуть улыбнулась, но источник света был за ее спиной, и ему было трудно рассмотреть ее лицо.

— Вы уезжаете завтра — ты, Сара и Джон, — сказала Мэриджон. и юноша услышал странные, неизвестно откуда взявшиеся тусклые нотки в ее голосе. — Вы поедете прямо в Лондон и улетите в Канаду первым самолетом. Мы с Максом будем разбираться с полицией.

Он тупо уставился на нее.

— Как? Что вы собираетесь им сказать?

— Совсем немного. Макс собирается перегнать машину Майкла за ферму и бросить ее на пустоши рядом с аэропортом. А завтра или послезавтра я позвоню в полицию и скажу, что очень беспокоюсь из-за Майкла, не покончил ли он с собой. Что мы с Максом нашли брошенную машину Майкла на пустоши. Но это уже после того, как вы уедете в Лондон. Наша легенда будет заключаться в следующем: Майкл приехал сюда в надежде убедить меня вернуться к нему, а когда я отказалась — навсегда и окончательно, — произошел скандал, после которого он уехал. Мы скажем, что, прежде чем уехать, он угрожал самоубийством. Тогда пусть полиция ищет его. А когда тело найдут — думаю, на скалистом побережье, — это будет подтверждением нашего рассказа.

— А если Майкл не погиб?

— Наверняка погиб. Джон в этом убежден. У Майкла не осталось ничего, ради чего имело бы смысл жить. Совсем ничего.

— Но… — Джастин колебался, ища слова, — почему это так жизненно важно, чтобы полиция не узнала правду от начала до конца? — наконец выпалил он. — Я понимаю, скандал был бы ужасный, но…

— Есть причины, — сказала она. — Твой отец тебе расскажет.

— Но почему Майкл пытался убить Сару? И почему он убил мою мать? Я не…

— Он хотел защитить меня, — сказала Мэриджон, ее голос стал совсем вялым и безжизненным. — Все это из-за меня. Отец объяснит тебе все позднее, когда вы будете далеко отсюда, в Канаде.

Он продолжал смотреть на нее.

— Я все еще не понимаю, почему он стал убийцей, — повторил он наконец. — Я уже знал, что он убийца, но не мог понять почему.

— Что тебе рассказала Ева? Что она такого сказала, что заставило тебя понять: убийца именно Майкл.

— Я… я убедил ее рассказать, что она помнит о том уик-энде. Когда я соединил ее воспоминания со своими, то заметил совпадение событий. — Он помолчал, собираясь с мыслями, вспоминая о Еве и маленькой комнатке в Сент-Ивсе над голубым заливом. — Я думал, что мою мать убил отец, потому что я шел за человеком в красном свитере вверх по тропинке вдоль обрыва, когда он толкнул ее вниз, в темноту, навстречу смерти… Когда я увидел, как она упала, то побежал вверх по склону и, перевалив через вершину, — в Клуги. Я не стал возвращаться по тропинке, потому что боялся отец меня увидит. Потому я и не узнал, что человек в красном свитере — вовсе не отец. Но я думаю. Майкл вернулся в дом каким-нибудь путем вроде моего, потому что никто из вас не встретил ни Майкла, ни меня. Отец мне рассказал сегодня, что вы с ним встретились у ступенек вскоре после того, как моя мать упала.

Когда я вышел из дома вслед за человеком в красном свитере, я встретил Еву — она поднималась по дорожке с берега. Я спрятался, и она меня не видела.

Вчера она мне рассказала, что было с ней тем вечером. Когда она вошла в дом, после того как я ее видел, она встретила там отца. Значит, выходит, что тот человек в красном свитере не мог быть моим отцом. И она еще вспомнила, что, когда она увидела Джона, он был в рубашке. А красный свитер, в котором отец был раньше, кто-то взял из сундука в холле.

Выходит, это был или Майкл, или Макс. Но, по словам Евы, это не мог быть Макс, потому что она видела, как он ушел по дорожке вдоль обрыва в сторону Флэт Рокс гораздо раньше, до того как она прошла мимо меня, направляясь в дом. Ева сказала, что они поссорились на том месте, где дорожка, ведущая из Клуги, раздваивается, одна тропинка ведет на обрыв, а другая — в бухту, а потом он ушел дальше по той, которая идет на обрыв, чтоб дождаться встречи с моей матерью. Ева видела, как он уходил. Тогда она села у развилки, чтоб взять себя в руки и решить, что делать. Она бы увидела Макса, если бы он вернулся с обрыва, но он не вернулся. А мужчина в красном свитере, за которым я шел, вышел из дома за несколько минут до того, как я увидел Еву, возвращавшуюся в Клуги. Поэтому тем человеком мог быть только Майкл. Отец все еще находился в доме, а Макс уже ушел на Флэт Рокс. Это не мог быть никто другой.

— Понятно.

Мэриджон помолчала с минуту, а он пытался понять, о чем она думает. Потом поднялась, автоматически одернула юбку и пошла к двери.

— Тебе лучше опять заснуть, — сказала она. — Я не буду больше мешать.

Она переступила через порог, и, когда повернулась, чтобы закрыть дверь, свет упал на ее лицо. Что-то в выражении этого лица заставило Джастина окликнуть Мэриджон.