========== Глава 1 ==========

***

- Мооорраассс! Итить твое коромысло! Подь суды немедля!

От грохота и последовавшего за ним рёва я вздрогнул и выронил кисточку. Блин, что эта дурында опять натворила! Моя названная сестренка хорошая и добрая, но бестолковая просто до бесконечности. Уже в пору жениховства вошла, по весне на свадебной неделе хороводы водит, а сама дите-дитем. Батька переживает очень, что не готова она, да ничего пока не поделаешь, разве что не пускать. Так эта мелочь сама рвется! Ладно, разберемся. Как раз братину закончу расписывать. Красиво получается.

Внизу батька отчитывал нескладеху, что в сенях не убрала. Не в первой.

Я потянулся. Можно и прерваться.

Моя мастерская была на самом верху, на чердаке. Еще в мою первую зиму в этом доме наверху все прибрали, расширили окно, сделали стол, полки вдоль всех стен пустили, а еще Наррав, мой названный отец, смастерил для меня суперский стул, высокий, удобный, со спинкой, и кровать, когда я туда окончательно перебрался.

Я вообще считаю, что мне просто невероятно повезло, и в своей новой жизни я встретил этих людей. Не совсем людей, если честно, а медведей-перевертышей. Но лучшей семьи у меня не было.

Но давайте по порядку.

Раньше меня звали Савельев Валера, жил я и учился в Питере. Сам родом из Владимира, но так получилось, что после школы меня бабушка направила к своей подруге в Питер. Алевтина Егоровна оказалась потрясающей женщиной, статной, красивой даже в свои годы. По молодости была примой театра, блистала на сцене, в фильмах снималась, купалась в любви поклонников и всеобщем обожании. Сейчас почти не играет, но поклонники остались, да и друзьями за свою жизнь не самыми простыми обзавелась. Она по жизни выступала просто с королевским величием, даже в своем доме не допускала появления за пределами своей комнаты в халате и с неприбранной головой. Я когда в первый раз её увидел – аж опешил, боязно стало, как я с этой гранд-дамой буду на одной жилплощади жить. Но все мои страхи оказались напрасны: она была очень доброй, веселой, неунывающей, отзывчивой. До встречи с ней я знал только одного такого человека – свою бабушку, они начинали вместе в театре, но та не стала, как сейчас говорят, карьеры делать, а вышла замуж, да уехала с мужем. После смерти моих родителей к себе меня забрала, всем для меня была.

Когда ехал в Питер, больше смерти боялся, что бабушкина подруга будет меня избегать и сторониться из-за моей внешности.

Сейчас разъясню в чем моя особенность: я альбинос. То есть, полное отсутствие пигментации: розовая кожа, белые волосы, красные глаза. Скажете, мол, экзотика какая? Для меня это был полный ужас. Потому что, ко всему прочему, у меня была аллергия на синтетику, некоторые продукты и, что хуже всего, на некоторые лекарства. И большую часть года я ходил опухший, с красной рожей и слезящимися глазами. В школе я был местным ходячим страшилой. Я не был хлюпиком и мог дать, и давал сдачи. Не было случая, чтоб я вышел на улицу и не подрался, ни о каких друзьях и речи не было. Бабушка же всегда вела себя так, как будто я ничем от своих сверстников не отличался, поблажек мне не делала, не жалела, да я и не думал жаловаться, когда меня в школе задирали, хотя иногда каждый день в синяках домой приходил.

Алевтина Егоровна подсказала мне самый идеальный для меня выход из положения. С её легкой руки я сменил весь гардероб, перешел на исключительно здоровое питание и стал пользоваться гримом. Бабушка это не очень одобряла, считала, что я за своими масками прячусь от людей, а это плохо, но не мешала, приняла мое решение. Полностью загримированный и с париком я ходил сдавать вступительные экзамены. Потом стал красить волосы и носить линзы постоянно. Под гримом отучился в универе. Обзавелся приятелями. Хотя друзей, как таковых, не было, поскольку меня считали странным типом. Почему странным? А как бы отнеслись к накрашенному парню? Кроме того, мне быстро надоедал один цвет, и цвет глаз, волос, палитру грима я менял чуть ли не каждый день. Одну неделю мог ходить слегка загорелым шатеном с голубыми глазами, затем оставлял глаза без линз, волосы без краски, наносил черный грим на кожу и вуаля – дроу местного пошиба. По-разному было. Многие на полном серьезе полагали, что я гей. Но на то, что меня кем-то там считали, мне было глубоко индифферентно. Я знал, куда идти учиться. В нашей художке я был еще не самым выдающимся фриком. С личной жизнью, конечно, был напряг. Не, девушки были, но мне не очень нравится, когда меня воспринимают как объект кунсткамеры, а потом хвалятся, как они с инопланетянином трахались. Ужас. Такой славы мне точно не надо было.

На последних курсах я увлекся дизайном и после окончания универа планировал ехать в Англию, поступать в известную школу. Пока учился, я понемногу подрабатывал, деньжат скопил, планировал еще год поработать, чтоб недостающую сумму собрать, бабушка тоже обещала помочь, так что мое будущее было ясным и прозрачным.

На окончание универа Алевтина Егоровна вместе с бабушкой подарили мне машину, недорогую подержанную Калину, но я был счастлив! В конце лета устроился работать художником-оформителем в крупную торговую сеть. Все было классно.

До того чертова предновогоднего вечера.

Я после работы домой возвращался, довольный сверх меры: Алевтина Егоровна меня порекомендовала одному своему буржую знакомому, тому надо было пару стен расписать и еще по мелочи, тот мне на пальцах показал, чего хочет – я ему эскизы подготовил, угадал под настроение. В художественном магазине закупился всем необходимым, весь багажник забил: оторвался от души, нечасто мне дают такую свободу творчества, подкрепленную неплохим материальным обеспечением. Так вот, как раз уже ехал домой и прикидывал, хватит этого на роспись, и чего не хватает, когда в меня какой-то грузовик въехал, видимо, не справился с управлением на гололеде. Не успел глазом моргнуть, как моя калинка с моста вылетела и в стылую декабрьскую реку рухнула, ломая лед. Тут я четко понял, как бывает, когда время замирает. И еще понимал, что если я в машине буду, когда упадем, то я не выплыву. Просто дверь не смогу открыть, а в окно не протиснусь, не дюймовочка. Так что я мигом открыл дверцу, пока моя детка летела, живо ремень безопасности отстегнул и готовился прыгать как можно дальше. Не успел буквально на чуть. Уже голову из машины высунул и ноги, руками за проем двери взялся, на пролетающую перед носом опору моста успел полюбоваться, как удар о лед меня обратно швырнул. Время побежало с обычной скоростью. Вода хлынула мгновенно, толкая обратно. Кое-как скинул дубленку, она меня вниз тянула, как якорь, выбрался и, как безумный, стал наверх загребать, к неяркому кружочку декабрьского солнца. Но водоворот от тонущей машины тянул вниз. Воздуха не хватало, легкие горели, в глазах резало от грязной питерской воды. Я не мог умереть, не сейчас! Только не так глупо! Меня дома ждут! Я греб и греб, ни на секунду не останавливаясь, только вверх! От нехватки воздуха темнело в глазах. И какой-то частью размышлял, что никак не ожидал, что Нева такой глубокой будет. Потом увидел, что ко мне плывет кто-то, и отключился.

Очнулся я оттого, что замерз. Лежал посередине громадной деревянной кровати с резной спинкой, одеяло – рядом в ногах. Блин, да я устану, пока до края этого необъятного лежбища доползу. Чувствовал себя клопом на слоне. Это ж кому понадобился такой шедевр мебельной промышленности? Когда немного огляделся, то ошалел чуток. Никак не мог сообразить, в какой такой Питерской больнице стены выложены большими плитами светлого известняка. И резная мебель светлого дерева, а не железо и пластик. И белоснежные кружева на окнах. Цветочки сиреневые, вроде фиалок, в пузатых кувшинах стоят на широком подоконнике. Вот это вип-апартаменты! Кто это так расщедрился, и за какие такие мои заслуги? Попытался встать, но голова пошла кругом, в глазах потемнело, пришлось отложить попытку до лучших времен. Еще наконец заметил, что лежу-то я в какой-то рубахе. И моих вещей не видать. Хлопнула дверь, я повернулся. И ахнул, глаза чуть из орбит не полезли: вошедший мужик был огромным! Я себя считал достаточно высоким парнем, рост почти 180, и мышцы неплохие имеются, сказались пять лет тренировок айкидо с мастером, с которым меня прима познакомила почти сразу, как я в Питер приехал. Но вошедший был выше меня, как минимум, на голову, и шире раза в два! А когда он рот открыл, я понял, что ничего не понял. Я прекрасно знаю, кроме русского, английский, французский, немецкий, немного испанский, блин, да я даже немного понимал японский, как раз начал изучать, знаю звучание арабского, узбекского, татарского – у меня были отличные навыки в лингвистике, языки мне легко давались. Но он пророкотал сплошную абракадабру. Он говорил и говорил, а я даже не мог сообразить, к какой языковой группе отнести, хоть примерно, то, что он выдает. Я ему попытался сказать на всех известных мне языках, что меня зовут Валера, и я благодарен за спасение, но он тоже не понял ни слова из того, что я сказал. Потом почесал голову, приложил руку к груди и сказал: «Наррав». Я тоже приложил руку к груди, назвался. Он попытался повторить, получилось «Флерран». Потом махнул рукой и изобразил, как подносит руку ко рту и пьет. Я закивал, пить очень хотелось. Он выглянул за дверь и кого-то позвал, подошел к кровати и сел на табуретище рядом. Вообще-то это для меня была «табуретище», а ему - в самый раз.