А тот встал, протёр глаза, чтобы ко сну не клонило, снова перекусил, трубку закурил, вскинул мотыгу на плечо и пошёл восвояси, сказав:

— Прощай, виноградник!..

Увидели воробьи, что он уходит, и развеселились.

Долго ли, коротко ли, лентяй опять появился на винограднике.

— Землю я не перекопал, так хоть лозы обрежу, — сказал он.

И снова уселся отдохнуть под черешней, а воробьи со страху сами не свои, особенно воробьиха.

— Ох, муженёк, теперь уж не миновать нам беды!

— Нечего заранее о худом думать, жёнушка, — успокаивает её воробей. — Может, хозяин добрый человек и сжалится над нами.

А хозяин вынул хлеб да соль, перекусил, трубочку закурил и сказал:

— Очень мне нужно лозы обрезать! Виноград и без того уродится. А коли люди будут смеяться, так мне до них дела нет.

И он улегся и заснул, а потом поднялся и ушёл. Увидели воробьи, что он уходит, и обрадовались.

Летом вывели они птенцов и стали кормить их.

От того, что виноградник остался невозделанным, выросла на нём густая трава и сорняки по пояс. Пришёл раз хозяин по глядеть, что у него родилось. Уселся, как обычно, под черешней, и взяла его оторопь:

— Гляди ты, какая трава, сорняки-то какие!.. Придется их, не теряя времени, выполоть!

Услыхала его воробьиха, перепугалась до смерти. Стала ломать голову, как ей птенцов от беды избавить.

— Да не тревожься ты, старуха, — сказал ей воробей. — Ничего этот лентяй не сделает, только грозится.

Тем временем хозяин виноградника поднялся и начал полоть. Выдернул былинку, выдернул другую, да и говорит:

— Землю я не перекопал, лозы не обрезал, с какой же стати теперь полоть! Лишние хлопоты… В следующем году, коли буду жив и здоров, всё, как полагается, сделаю!

И вернувшись под черешню, он достал из сумы хлеб да соль, наелся хорошенько, трубочку закурил. Хорошо! Лежит и покуривает. Сам не заметил, как одолела его дрёма, и заснул. Трубка вывалилась из рук, огонёк выпал из неё и поджег траву. Весь виноградник запылал, и воробьиное гнездо сгорело.

Еле спаслись воробей и воробьиха, уселись с опаленными перьями на соседнее дерево и горько заплакали.

— Эх, — сказал воробей, — и зачем мы свили гнездо на винограднике у лентяя. От лени ничего, кроме беды, не жди!

Скитался цыган из села в село, дошёл до одной горы, видит — пастушья хижина.

— Сейчас чабан меня молочком и творожком угостит, — сказал он и направился в хижину.

— Здравствуй, чабан!

— Здравствуй, цыган!

— Не угостишь ли ты меня крынкой молока, миской творога да ложечкой маслица?

— И рад бы, да нету. Повадился ко мне что ни день страшный змей, всё уплетает.

Цыган задрожал от страха.

— Чего дрожишь, цыган?

— Сердце молодецкое играет, чабан…

— Раз уж ты такой храбрец-молодец, избавь меня от страшного змея, тогда и угощу тебя крынкой молока, миской творога да ложечкой маслица.

— Так и быть, избавлю!

Завернул цыган в платок немножко творога про запас и пошёл разыскивать змея.

Шёл-шёл, глядь — а змей ему навстречу. Идёт, кусты по дороге с корнем рвёт.

— Ты кто таков? — крикнул змей.

— Каков ты, таков и я.

— Я змей!

— И я змей!

— Коли ты змей, какова твоя сила?

— Какова твоя, такова и моя.

— Я когда камень сжимаю, в труху его превращаю!

— А ну покажи! — сказал цыган.

Змей поднял с земли камень и так сильно сжал, что из него посыпалась труха.

— Эх, разве это сила! — усмехнулся цыган. — Коли мне в руки камень попадёт, из него вода потечёт!

Нагнулся он будто за камнем, а сам из-за кушака платок с творогом достал да так сильно сжал, что из него вода потекла.

Тут змей не на шутку испугался, как бы цыган не причинил ему зла, и сказал:

— Давай побратаемся.

— Что ж, давай, — согласился цыган.

Побратались змей и цыган. А всё же страх у змея не проходит, и вот, чтобы избавиться от цыгана, он задумал его убить.

— Пойдём-ка, побратим, ко мне в гости, — предложил змей.

— Ладно, пойдём. Сегодня я к тебе, завтра ты ко мне, — ответил цыган.

Пошли. Видят, у реки высокий орех растёт.

— Давай нарвём орехов, — сказал змей.

— Давай, побратим, — согласился цыган.

Змей подпрыгнул, ухватил дерево за макушку, пригнул к земле, и принялись они орехи рвать.

— Ты держи эту ветку, а я за другую примусь, — сказал змей и выпустил ветку. Она выпрямилась, подбросила цыгана, и тот через дерево полетел в реку.

— Эй, побратим, чего ты в воду прыгнул? — спросил змей.

А цыган, очутившись в реке, случайно наткнулся на большую рыбину и схватил ее.

— Да вот, побратим, приметил я эту рыбку и думаю: покуда дерево обойду, она уплывет, ну и прыгнул напрямик. Сам видишь — поймал.

Тут змей совсем перепугался: не сравниться ему, с цыганом в силе и ловкости.

Пришли они к змею. Жена его встретила их честь-честью. Накормила, напоила и спать уложила — змея в одном углу, цыгана в другом.

Цыган догадался о замысле змея и до поздней ночи глаз не смыкал от страха. Дождавшись, когда змей наконец уснул и захрапел, он потихоньку поднялся, взял в углу деревянное корыто и положил к себе под одеяло, а сам забрался на чердак и стал ждать, что будет дальше.

Среди ночи змей проснулся, тихонько встал, взял топор и, приблизившись к постели цыгана, изо всех сил трижды ударил по ней топором. Изрубив корыто и думая, что избавился от своего опасного гостя, змей спокойно улегся спать.

А цыган спустился с чердака, бросил изрубленное корыто в огонь и как ни в чем не бывало вернулся на свою постель.

На заре змей проснулся. Проснулся и цыган.

Увидев гостя живым и здоровым, змей позеленел от страха и злости, а цыган говорит:

— Ну, и злющие же у тебя блохи, побратим. Ночью одна из них три раза меня укусила — просто не блоха, а собака!

«Ай-ай, ему удар топором, что блошиный укус!» — подумал змей, и такая тоска его взяла, что хоть из дому беги.

А цыган ему:

— Теперь пойдём ко мне в гости, побратим.

Змей согласился — и со страху и от любопытства. Пошли. Цыганка встретила их честь-честью, вкусных яств наготовила, накормила, напоила. Наевшись до отвала, уселись они у очага: с одного боку цыган и цыганка, с другого — змей. Хозяева гостя разговором занимают, а у него одно на уме — как бы живым ноги унести.

И вот в глубоком раздумье змей так сильно вздохнул, что всю золу из очага, а вместе с нею и цыгана, как ветром выдуло и занесло на чердак.

— Ах, побратим, — всполошился змей, — зачем ты на чердак забрался и весь огонь из очага с собою утащил?

— Сейчас поймёшь, зачем, — сердито крикнул цыган. — Дай только дубинку найду да спрошу тебя, до каких пор ты думаешь ко мне в гости ходить, мое масло и молоко уплетать! Где моя дубинка, жена?

Змей со страху подскочил, как ошпаренный, и давай бог ноги — только его и видели.

На другое утро цыган пошёл к чабану и рассказал ему, что прогнал змея.

И чабан отвалил ему крынку молока, миску творога и ложечку маслица.

Был у одного человека сын. Когда он подрос, стал отец раздумывать, как бы его женить на хорошей девушке, чтобы жили они счастливо и дружно.

Думал он, думал и наконец придумал.

Нагрузил телегу сливами и отправился по селам продавать.

— Кому слив за мусор! Кому слив за мусор!

Невесты, старухи, молодицы — все кинулись полы подметать, чтобы побольше мусора собрать и слив побольше получить.

А мусора в избах собралось невпроворот. Одна целый мешок несёт, другая ведро, третья полный передник. Несут и хвастаются:

— Гляди, соседка, сколько мусора я собрала. Хорошо, что такой дурень подвернулся — всё ему отдам.

— Я вон сколько собрала, да ещё столько же соберу.

— А мне и года не хватит, чтобы весь мусор собрать. Накопилось столько, что хоть даром отдавай. Это я на скорую руку смела, не терпится слив отведать.