- Малыш? - я поднимаю голову. Он понимает ход моих мыслей. Даже и не нужно слов.

- Ты играешь со мной?

Хаким не отвечает. Прислоняется к стене, скрещивает руки на груди. Насмешливо приподнимает бровь:

- Ты поэтому сидишь тут?

- Не уходи от вопроса.

- Нет.

- Не играешь?

- Да.

- Тогда что для тебя это? – я пристально смотрю на него, пытаясь прочитать, врёт он или нет.

- Жизнь?

- Хаким, хватит уже, - вздыхаю я раздражённо. Накидываю халат (трудно выглядеть серьёзным, когда ты голый) и подхожу к нему. Нас разделяют всего два шага, только кажется, что бесконечность.

- Чувствую себя идиотом.

- Ты и есть идиот, - он усмехается, а я шумно выдыхаю от обиды. – Ты умудрился заработать на свою задницу все возможные приключения. Только ты забыл одно.

- Что же?

- Что твоя задница принадлежит мне.

Мгновение, и он прижимает меня к стене. Секунда, и он утверждает свою собственность поцелуем. Грубым, неприятным. Одной рукой он перехватывает мои запястья, другой развязывает пояс моего халата. Я тут боялся, что мне будет больно? Правильно боялся. Он буквально дергает меня за волосы, ставит засос на шее. Сжимаю зубы, чтобы не выдать боль ни звуком. Странно, но с каждой секундой всё меняется. Я будто горю изнутри. Хаким кусается. Похоже, он разучился быть нежным. Его руки тискают меня. Ногти впиваются в кожу. Я так ярко ощущаю его желание, что оно пугает меня. Кажется, я пытаюсь его образумить своей невнятной просьбой. Но что может остановить Хакима? Он приподнимает меня и усаживает на стиральную машину, тянется к крему, стоящему рядом на полочке.

- Хаким…

Немного крема, и он проталкивает в меня один палец. Жадно вглядывается в мое лицо. Я, как могу, пытаюсь расслабиться. Не самая лучшая идея заняться сексом в ванной, если честно. Он нетерпеливо растягивает меня, а я думаю, что всё равно будет больно. И хочу этого. Я законченный извращенец.

- Лёш, - он вдруг отстраняется. – Всё должно быть не так, да?

- Мысли мои читаешь?

- Ты нужен мне, - неожиданно он сжимает меня в объятиях. – Я не могу без тебя, не могу думать, что ты можешь быть с другим, я сгораю от ревности, когда ты улыбаешься кому-то кроме меня, я готов убить и тебя, и его, и себя. Ты заставляешь меня творить глупости. Ты невероятный. Не пойму как, но ты стал ещё красивее… Ты совершенство. Лёша, я больше не отпущу тебя. Ты только мой. Мой, ты запомнил?

Ошеломленно киваю. Тирада была пропитана всеми возможными чувствами. Начиная от нежности, кончая горечью. Восхищение граничило со злостью, раздражение с трепетом. Это было и признание в любви, и извинения, и заверения… Я научился читать между строк. Когда Хаким так смотрит на меня, я теряю голову. Хватит слов. Спрыгиваю со стиральной машинки и иду в спальню. Тут будет гораздо удобнее. Хаким улыбается. Когда он раздевается, я прикусываю губу. Он прекрасен. Забавно, бывший торговец людьми сам мог бы стать венцом своей коллекции.

Сдерживая себя, он неспешно ласкает меня, совершенно иначе, чем пару минут назад, но не менее чувственно. Я отдаюсь ему. Больше не страшно. Лёгкие порхания губ, которые, кажется, повсюду. Настойчивые нежные пальцы внутри. Я выгибаюсь. Он крепче прижимается ко мне. От пронзившей меня боли темнеет в глазах, но это стоит того. Прячу лицо в сгибе локтя, но мне не дают. Он хочет видеть меня. Движения такие медленные, что почти не ощущаю дискомфорт. Обхватываю его ногами, показывая, что готов. Меня понимают. Целуют так, что я схожу с ума, теряюсь между реальностью и каким-то другим миром, где есть лишь наслаждение. Тело тяжелое, напряжённое, жаждущее… Мы ненасытны, кажется, что пик близко, но проходит секунда, и наваждение отпрянуло назад. И так раз за разом. Я молю Хакима, но он непреклонен. Лишь когда перед глазами всё становится мутным, а сердце стучит так громко, что затмевает все звуки вокруг, он сдаётся.

Кажется, после всего, я услышал такое долгожданное «люблю»…

Глава 8

Я спал как убитый. Снов не было. Потягиваясь в полудреме, я лениво размышлял о том, что всё-таки стоит задать своему возлюбленному пару вопросов. Интересно, что дальше? А Петрович? Обязательно нужно прояснить с ним отношения. Я многим ему обязан. Немного удивившись тому, что показывали часы (я проспал до полудня), встаю. Хакима не было. В принципе, этому обстоятельству я не был удивлён. Почистив зубы, я решил выпить кофе, но, заходя на кухню, замер. Что-то непонятное зашевелилось в груди при виде листа бумаги на столе. Я видел, там что-то написано, но не решался подойти прочитать. Не может с Хакимом быть всё хорошо. Набравшись смелости, я гляжу на выведенные карандашом несколько слов на английском. Мне показалось, что меня ударили. Дышать стало практически невозможно. Он написал: «Вылет в два часа дня».

Сейчас полдень. Ещё два часа, но… До аэропорта ехать не меньше полутора часов! А самолёты летают только по вторникам, раз в неделю. Что он хочет этим доказать? Зачем он улетает от меня?

В полнейшей неразберихе внутри, я кинулся одеваться. Скомканное постельное белье живо напомнило о страстной ночи. Что у него на уме? От бессилия хотелось кричать. Почему?

Нет, я не дам ему улететь. Чёрт возьми, у меня даже сотового его нет!

Так, Лёша. Успокойся. Я вызвал такси, понимая, что на автобусе добираться бессмысленно. Сердце колотилось, словно безумное. Сейчас, наверное, я ненавидел Хакима. Ощущения безграничного счастья, как вчера, не было.

Такси подали спустя пять минут. Повезло, было рядом. Уговариваю водителя гнать, как можно быстрей, суля ему золотые горы. Мы добираемся до аэропорта за пятьдесят минут, пару раз нас здорово заносит на поворотах, но это лишь добавляет адреналина в кровь.

Аэропорт был крошечным, деревянным и унылым. Народу было немного. Стойка регистрации всего одна. Я кинулся к ней.

- Девушка, скажите…

- Билет, - перебивают меня.

- Но я хотел спросить…

- Тут не справочное бюро. Билет или отходи, - нелюбезная, безобразно толстая сотрудница аэропорта буравила меня недобрым взглядом.

Это такая порода людей, ненавидящая всех и вся, вряд ли она мне поможет. Вылета ещё не было. Значит… Догадавшись, я несусь в крошечное кафе. Столы, застеленные клеёнчатыми скатертями, дешёвые пластиковые подставки для салфеток. Хаким выглядит тут нелепо. Словно орхидея среди испаханной, выжатой земли, принадлежащей какому-нибудь захудалому колхозу. Я кидаюсь к нему, но не могу произнести ни слова. Он окидывает меня взглядом и усмехается:

- Посадка заканчивается через десять минут.

- Зачем? – я без сил опускаюсь на пластиковый стул напротив.

- Что, малыш, зачем?

Он снова играет. Вертит в руках бутылочку воды «Перье». И где он её только откопал тут? Наученный опытом, я молчу, вопросительно глядя на него. Хаким сдается:

- Я дал тебе выбор. Ты мог остаться.

Потрясающе. Ну очень в его духе. Я откидываюсь на стул. Кому он что доказывает? Не мог я остаться. Я люблю его. И этот засранец прекрасно знает это.

- И что?

- Ну, я так понимаю, ты выбрал меня? – Хаким наблюдает за мной из-под полуопущенных ресниц.

- Верно.

- Тогда в два вылет.

- Ты купил для меня билет? – удивлён я. Вдруг замираю. Да он гений. Так всё красиво обыграл. И себе доказал, что я его люблю, и меня заставил это прочувствовать, и вышвырнул Петровича из моей жизни, как и всё остальное.

Наверное, у меня такое выражение лица, будто я съел лимон. Хаким смеётся:

- Ты сообразительный, Лёшка. За это я тебя и люблю.

- Я сдаюсь, Хаким. Ты выиграл. Я твой, - смотрю прямо в его глаза.

- Я знаю.

Он накрывает мою руку. Буквально на секунду, но этого достаточно:

- Прости, просто хотелось проверить. Ты не игра, малыш.

Мы говорим на английском. Некоторые с интересом смотрят на нас. Хаким вздыхает:

- Ужасная страна. Ты не представляешь, каких мне стоило усилий не сорваться.

- Да ну? – без эмоций.

- Да, вас не понять, - а, ну вероятно, это он про русский народ. Забавно, что Хакима я в свою очередь тоже никогда не пойму. – А уж обмануть твоего Петровича с геологией…