...Сидя на Троне Крови в Зале Тьмы я наблюдал за пришедшими развлекать меня в этот Праздник Равновесия и страшно скучал. В танцах кружились по залу мои вассалы с дамами и демоницами. С десяток полудемонов, придворные и прочие остосветевшие уже рожи. Этикет, церемониальность, чтоб их... сам же ввёл. Хоть бы Льер не совался сегодня сюда. Льер, Льер...

   -- О, тёмные боги!.. -- едва слышно выдохнул я сквозь стиснутые зубы, кляня себя самыми светлыми словами.

   У него же сегодня день рождения! Как я мог забыть!.. Как бы слинять отсюда понезаметней... Под иллюзией, что ли? Да нет, тут большинство -- маги, почуют. А если сделать иллюзию со слепком энергетических полей? Энергоёмко, конечно, но может сработать. Решив, я начал выплетать сложную иллюзию, должную изображать холодно-надменного Князя, восседающего на этом жёстком и неудобном кресле, изукрашенном Кровавыми Рубинами.

   Двери зала распахнулись в этот раз очень странно. Без герольда, и только одна тяжёлая створка... Златокудрый мальчик шагнул в зал, зажимаю рукой страшную рану в груди. Бесконечно долгую секунду я просто смотрел на него, не в силах принять увиденное. Когда он повалился лицом вниз, я сорвался с места сбивая попадающихся на пути подданных и даже не замечая их.

   -- Льер... -- прошептал я, поднимая ребёнка на руки. -- Льер...

   -- Больно, папа... -- едва выдохнул ребёнок, приоткрыв синие глаза. -- Пап... они сказали... чтобы я умер для тебя... что тебе будет лучше, если я умру...

   -- Это враньё, Льер!!! Это ложь, сынок, ты слышишь, это ложь!!! Живи, мальчик мой... умоляю, живи...

   Он чуть улыбнулся и закрыл небесные глаза... Из моего горла вырвался то ли крик, то ли вой, то ли рык, переполненный яростью и невыносимой болью. Полыхающий взгляд в сторону зала, где разбегались и прятались все присутствующие, и я, вместо того, чтобы начать убивать их всех немедля, развернулся и на пределе скорости бросился в лазарет.

   -- Живи, живи, мой малыш... -- уговаривал я по дороге. -- У тебя же сегодня день рождения! Ты не можешь умереть!..

   Я не мог лечить его своей тьмой, для Чистого Света это смерть вернее любой раны!

   Фельдшер, склонившийся к малышу, которого я положил на операционный стол, бросил на меня один-единственный короткий взгляд, в котором смешались вина и острое сожаление. Он не мог его спасти.

   -- У мальчика не хватит сил выкарабкаться, -- сказал старый медик, обрабатывая рану и быстро раскладывая инструменты. -- Слишком маленький...

   -- Если сил будет больше -- он выживет? -- спросил я как можно более спокойно, хотя внутри всё клокотало от ярости.

   -- Я сделаю всё, что смогу, -- ответил мне человек, склоняясь к ребёнку. -- Но этот эльф -- Чистый Свет, у нас нечем его исцелить быстро.

   Положив ладонь на лоб Льера, я сделал единственное, что мог в этот момент -- стал вычерпывать и переливать в него свою жизненную силу. Но он отвергал её! Не мог принять! Льер, это же твоя единственная надежда, почему?!. Слабый отклик подсказал мне в чём дело. Склонившись к ребёнку, я прошептал:

   -- Прости меня, сынок... -- и добавил несколько слов на другом языке, очень-очень тихо.

   В ответ пришёл лёгки отзвук слабой, но радостной улыбки и он принял мою жизнь. И я отдал всё, что мог. Пусть чёрная грива моих волос стала седой за десять минут, пусть я стал заметно старше своих вечных тридцати, пусть. Всё потом восстановится, да и если останется -- плевать.

   Ничем не выдавая накатившей на меня дикой слабости, я отрывисто бросил человеку, прежде чем выйти из лазарета:

   -- Спаси его.

   Закрыв за собой двери, я прислонился к стене, переведя дух, несколько минут постоял с закрытыми глазами. А потом отдался на волю Ярости. Сегодня я буду лить кровь. Много крови. Виновны все...

   После кровавого побоища, что я устроил когда ранили моего Льера, притихли все. Тогда, под горячую руку я растерзал больше сотни человек и представителей прочих рас. Тьма и Мрак собрали моими руками большую жатву.

   Льер выздоровел, даже шрам остался не такой большой, как поначалу казалось. Я оберегал его ещё больше чем прежде, теперь даже в моём замке его всегда сопровождала Незримая Стража. Он всё так же сверкал и сиял, а я остался седым.

   Эльфёнок взрослел и я видел, с какой тоской и вожделением он поглядывает вдаль, в сторону горизонта. Его манил огромный неоткрытый мир. Но разве я мог его отпустить, отпустить на погибель?!

   Когда ему исполнилось три (пусть уж будет тринадцать, ведь явился он десятилетним...), он потребовал отпустить его из под моей опеки в большой Мир. Я бы отказал, если бы не видел, как эльфёнок смотрит туда, вдаль, за горизонт!

   Тогда я сделал единственное, что мог -- написал Иллириону. Опуская всё то высокопарное словоблудие, изложенное в письме, всё сводилось к просьбе взять под опеку моего Льера. Немного подумав, я всё-таки написал "сына". Уж после такого определения Илль не спустит с Льера глаз и сделает всё, чтобы оградить эльфёнка от мрака!

   Ответ от Императора Света пришёл незамедлительно. Конечно, он был согласен и готов "оказать услугу такого рода своему врагу и собрату". И тогда я сразу пообещал Льеру, что оправлю его к "моему старому другу", Императору Света. Но малыш неожиданно упёрся.

   -- Почему ты меня сразу в другое царство отправляешь?!? -- возмущённо завопил мальчишка в ответ на моё предложение. -- Я хочу посмотреть твоё!

   -- Но, Льер, у Императора действительно больше интересного! -- попытался вывернуться я. -- Тебе понравится!..

   -- Мне и здесь нравится! -- упёрся эльфик. -- А твой друг меня так же как ты в замке запрёт!!!

   Я открыл было рот для ответа. Закрыл. Подумал.

   -- Ну, хочешь, я поеду с тобой, -- осторожно предложил я.

   Льер подозрительно зыркнул на меня из-под своей золотистой кудрявой чёлки. Потом отвёл взгляд.

   -- Пап, я очень тебя люблю, -- сказал малыш с едва заметным вздохом.

   Я опустился на колени, снял со своего пальца печать Князя Тьмы, надел на его палец (кольцо тут же уменьшилось под детскую руку), поправил под чёлкой его Тёмный Венец и крепко обнял моего эльфёнка.

   -- Я тоже тебя очень люблю, малыш. И не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

   Мне бы, дураку, ещё тогда насторожиться!..

   Через семь дней, за три дня до выезда в Светлую Империю Льер сбежал, оставив мне записку, в которой сообщал, что "посмотрит этот огромный мир без вечно следующей по пятам стражи и свиты, не позволяющей рассмотреть всё самое интересное" и вернётся.

   В ярости я казнил под горячую руку нескольких стражей и устроил нескучную жизнь Незримой Страже, заставив обшаривать все доступные и недоступные закутки моего огромного Княжества. Льера искали все, везде, я сам носился по землям Тьмы и Мрака как одержимый, но эльфёнок словно в воду канул.

   Два года я не знал покоя и не дал шанса пройти стороной Иллириону -- в Светлых Землях тоже искали Льера, искали с той же тщательностью и рвением, что и в моих владениях.

   Но его не было. Нигде не было моего Льера.

   Тогда я и узнал, что значит бессилие и отчаянье. Ещё год, подгоняемые моей властью Стражи рыскали везде, где могли. К истечению четвёртого года даже самые верные мои подданные начали пытаться намекнуть мне, что дальнейшие поиски просто бессмысленны. Но в ответ я только взъярился и снова бросился в поиски.

   Бросился со всей своей яростью, чтобы не чувствовать этого бессилия и отчаянья, чтобы загнать поглубже чёрную тоску и боль! Чтобы забыться и забыть о безнадёжности, что сводила с ума!!!

   К концу пятого года я вернулся в свою Цитадель и запил.

   Где же ты, мой Чистый Свет?!?..

   * * *

   Этот день начался так же, как и все другие серые и одинаковые дни. Вот только запасы той дряни, которой я пытался заглушить боль -- кончились. Так что проснуться мне пришлось трезвым. Делать было нечего и я пошёл в кабинет -- посмотреть недельный отчёт Стражей.