Я заметил, что некоторые парни поменялись девками. Иной гулял все время с одной, теперь гуляет с другой. Уговаривает ее, втихомолку дает дешевые конфетки, подсолнухи, выпрашивает у нее платок, кольцо, просит сшить кисет. Немало пролилось и девичьих слез от обиды. Как же: то парень гулял с ней года два, то вдруг, когда уже дело шло к женитьбе переметнулся к другой, да еще — к подруге, которой она поверяла все свои сердечные тайны.

Скоро я догадался, почему иные парни изменили девкам. От этой догадки у меня захолонуло в сердце. Все было очень просто: парни, когда дело клонилось к женитьбе, стали подбирать себе девок так: богатые — богатых, бедные — бедных. Редко богатый обхаживал бедную. Над таким смеялись, считали его дураком или говорили, что «дело тут нечисто».

Так засудачили и об Илюшке с Агашкой. У них уже был «запой». Запой этот удивил все село. Хотя и знали, что Илюшка давно ухаживает за Агашкой, но никто и в голову взять не мог, что он ее засватает.

Агашка — девка красивая, здоровая, щеки — кровь с молоком, чернобровая, густоволосая. Не в. семье бы Евсея Клюшкина ей родиться, которая тем только и разнится от нашей, что они стадо не пасут да по миру не ходят. Щигрина же семья чуть уступает Гагариным. У них тоже купленные «души». Илюшка — младший сын. На лицо он неказист, от других парней ничем не отличим, не гордый, как его сверстники из богатых семей. Один в нем «порок» — чтение книг. Тут он нам с Павлушкой под стать. Затягивая его в чтение, мы хитро вынуждаем его покупать новые книги. Деньги у Илюшки водились. Недавно он достал знаменитый роман «Буря в стоячих водах». Домашние не любили Илюшкина чтения. Ему тоже приходилось читать украдкой.

Второй его «порок» — простота. Он готов отдать последнее. Он не раз угощал нас яблоками, украдкой приносил нам краюху пирога.

Вот такой‑то мечтательный и простой парень из богатой семьи влюбился в Агашку. Она тоже полюбила его, но никогда и не думала, что ее возьмут в богатую семью. Говорят, он еще весной поклялся ей, сказал какое‑то слово, и тогда она поверила. Поверила и стала готовиться к свадьбе — справлять наряду. Справить бедной девке такую наряду, чтобы не было стыдно жить в богатой семье, — дело не легкое. Все лето работала она — то на поденщине у богатых, то на барском гумне, то у самих же Щигриных. О своих приготовлениях Агашка, видимо, сказала матери, а та — отцу. Мать тоже ходила на поденную, а в свободное время стирала белье на семью попа и лавочника. Как ни скрывали будущие молодожены свою тайну, о ней все‑таки узнали люди, а затем и семья Щигриных. Все четыре снохи, взятые из богатых семей, насторожились. Когда Агашка работала у них, они зорко приглядывались к ней. Приглядевшись, увидели, что работает Агашка хорошо, характером смирная, робкая, молчаливая. Словом, такая сноха, да еще младшая, как раз и нужна в богатую семью, чтобы взвалить на нее самую черную работу. Снохи ничего не имели против Агашки. Но когда слух дошел до старика Фрола, отца Илюшки, и старухи Секлетиньи, они сразу отказали ей в работе. Даже думать они не хотели, чтобы породниться с такой семьей. Стыд и смех будет на все село. Как они посадят вместе за стол четырех богатых сватов с одним, чуть не нищим? Как он, Фрол Щигрин, пойдет со своей родней угощаться в тесную избенку Евсея? Где они там рассядутся и чем их будет Евсей потчевать? Щами из солонины? Пшенной кашей? Для одного только угощения у него не хватит всего имущества.

Когда кончились почти все работы, Агашка с матерью поехали на базар. На заработанные с большим трудом деньги они, долго выбирая, купили хорошей материи на сарафаны, на кофты, на исподнее белье. Купили полусапожки с калошами. Еще остались деньги, но было пока не куплено самое главное: сукно на поддевку, чесанки с калошами или хоть валенки да шаль. Много надо денег. Вот если бы знали раньше, они как‑нибудь из года в год скопили, а теперь надо сразу. Другое дело выйти в бедную семью. Тогда одеть невесту — забота парня и его родителей. Те дали бы «кладку»: поддевку, чесанки и шаль, а может, еще овцу. А коль идет в богатую семью, о «кладке» и думать нечего.

На оставшиеся деньги смогли купить только чесанки. А там предстояло справить постель. Да какую еще! Вон сколько нужно денег.

 — Доченька, ну‑ка все это зря? — пугалась мать.

Но Агашка уверяла, что обязательно придут сватать. И Клюшкины, подсчитав, сколько денег надо на поддевку, на шаль, одеяло, на подушки, на покрывало, — словом, сколько нужно, чтобы прикрыть всю бедность, решили продать корову. Семья останется без молока, но счастье дочери дороже. Авось богатая родня будет потом помогать.

Корова была продана. Купили темносинего сукна на поддевку, каракулевую серую опушку на воротник, на рукава, как у богатых невест, голубого сатина на одеяло, ваты — первый сорт! — подкладки, белого материала для покрывала, кружев, наволочек, поднаволочек и черную огромную шаль с кистями под венец.

От коровы денег осталось только на запой. А там ведь свадьба! Но на свадьбу обещался дать денег брат отца, Степан.

Все подробности приготовлений стали известны в селе. Деревенские мастерицы строчили сарафаны по новой моде, как у богатых невест, поддевку решили отдать шить в чужое село портному.

Что происходило в семье Щигриных, какие были разговоры у Илюшки со стариками, неизвестно. Говорят, будто здорово ругались, но ругались в избе, чтобы никто не слышал. Вечером как‑то Илюшка сказал Агашке, что дня через два надо ждать сватов. Ноги подкосились у девки. Стало быть, не обманул, стало быть, все расходы не зря. И Клюшкины приготовились к встрече.

И сваты действительно пришли.

Для приличия Агашкина мать запросила «кладку», но сваты, чтобы не обидеть, улыбнулись и обещали овцу с ягненком. Клюшкины согласились, спросили невесту — согласна ли? Агашка покраснела и, крикнув «воля ваша», убежала. Но прежде чем хлопнуть по рукам, сваты как бы между прочим попросили показать, в чем невеста пойдет под венец и какую постель привезет.

При обычном сватовстве это нанесло бы смертельную обиду родным невесты, но тут — дело особое. Агашкина мать выложила из сундука все, что было закуплено. Две свахи осмотрели внимательно, на свет и наощупь, даже послюнявили материю, и тогда сказали:

 — Хорошо, не голая.

 — Что вы, нешто можно? Аль не знаем, куда выдаем? Дай бог им счастья! — сказала мать и чуть не расплакалась.

Запой был в пятистенной избе соседа. Глядеть под окна на такое диво пришли парни и девки со всею села. Агашка сидела с Илюшкой. Она была теперь еще красивее. Просто загляденье. И уж, наверное, не у одного парня кз богатых семей дрогнуло сердце. Что богатство? Дело наживное! А тут, гляди, какая будет жена.

Запой прошел неплохо. И сами Щигрины начали готовиться к свадьбе.

В церкви происходили оглашения. Упоминали: кто на ком женится. К Воздвиженью готовилось свадеб семь. Щигрины по уговору с Кдюшкиными решили праздновать свадьбу за неделю до Покрова.

Заметался Евсей в поисках денег. Нужно запасти вина, муки пшеничной, мяса и мало ли еще чего! Занял тридцать рублей у лавочника, продал на корню полдесятины озими, еще где‑то перехватил, овса две четверти на базар отвез.

Кроме завистников, все были рады за Илюшку с Агашкой. Рад был и я, хотя знал, что почти все парни, как только женятся, почему‑то бросают читать книжки. Правда, бывают и такие, как вот наш отец. Но, может, потому‑то мы и бедные, что отец сует свой нос больше в книжки, чем в хозяйство…

Сейчас мы с отцом в амбаре. Он собирается ехать на базар продавать рожь. Уже два раза требовали подати и недоимку. Богатые успели уплатить. У них не было недоимки с какой‑то таинственной пеней. Пеня эта мне страшна тем, что она, как отец говорит, все время «растет». Недоимки на нас около ета рублей, да пени восемнадцать, да податей за этот год тридцать пять. Продать все наше имущество — и то не наберешь половины. А там еще долг лавочнику Блохину, долг рожью Устину Карпову, Дериным, там еще что‑нибудь — а ведь целый год нашей ораве надо жить.