7 февраля. Началась активная подготовка ко Дню Советской Армии и Военно-Морского Флота. Теперь этот праздник для Юрия имел особое значение. Капитан Федоров сказал ему, что будет ходатайствовать о присвоении звания «сержант».

— Заслужил, Юрий Алексеевич, молодец, — похвалил офицер своего подчиненного.

9 февраля. Вечером в Ленинской комнате состоялась задуманная ранее беседа по истории авиации. Юрий выступил, с сообщением о налете советской авиации на Берлин.

Он рассказал о том, как в июле — августе 1941 года фашистская авиация предприняла несколько попыток нанести удар с воздуха по столице СССР. В результате разбойничьего налета в Москве были разрушены 2 поликлиники, 3 детских сада, здание Театра имени Евгения Вахтангова, одно из зданий Академии наук СССР. Убито 736 и ранено около четырех тысяч человек.

Советское Главнокомандование объявило, что если налеты на Москву не прекратятся, Берлин тоже будет подвергнут бомбовому удару с воздуха. Из-за большой удаленности фашистского логова, надо сказать, это была нелегкая задача.

Однако в ночь с 7 на 8 августа 1941 года советские авиаторы нанесли первый удар по гитлеровской цитадели.

Полеты, продолжал рассказывать Гагарин, шли весь август, пока позволяла погода.

Взбешенный Гитлер приказал расстрелять бывшего немецкого военного атташе в Москве за неверную информацию о состоянии Советских Вооруженных Сил, сошел с политической арены и бывший посол в Москве фон Шуленбург.

13 февраля. Третий день продолжается буран. Город завалило снегом, утонули в сугробах одноэтажные дома, снегом занесло железнодорожные составы, близлежащие селения оказались отрезанными от городов. Воины Оренбургского гарнизона вышли на помощь жителям города и области. Работали без перерыва двое суток.

17 февраля. Возобновились занятия. Программа сломалась, наметилось отставание. Скоро полеты, все с нетерпением ждут поступления новых машин.

19 февраля. Основная теоретическая программа завершена. В марте предполагают начать полеты на Як-18. В училище определилось два потока на одном наборе: группа выпуска 1957 года — кто успешно освоил теоретические предметы и имеет большой налет на Як-18; и выпуск 1958 года — кому целесообразно программу увеличить.

Юрий Гагарин включен в первую группу.

«Погода сейчас стоит хорошая, — писал Юрий своему бывшему инструктору Мартьянову. — Ждем приближения весны, лета и полетов. Недавно были сильные бураны. Поезда на дорогах заносило с паровозной трубой. Мы ездили на снегоуборку. Ветер достигал 36 м/сек. Трудно было держаться на ногах…»

22 февраля. Юрия произвели в сержанты Поздравляя, капитан Федоров сказал: «Сержант — первый учитель. Больше всего подчиненные запоминают сержанта, он ближе к ним. Сержанту труднее, чем любому военачальнику… Без этого звания, как без фундамента, дом не построишь».

25 февраля. Дежурный офицер объявил, что преподаватель тактики заболел. Чтобы не срывать занятия, он поручил командиру Классного отделения сержанту Юрию Гагарину провести самостоятельное занятие. Юрий взошел на кафедру, попросил открыть рабочие тетради и записать план занятий.

«Пункт первый. Цели космических исследований.

Пункт второй. Космический корабль, устройство и назначение.

Пункт третий. Состав экипажа, направляемого на таинственную и загадочную планету Марс».

Курсанты, привыкшие к беспрекословному повиновению своему командиру, добросовестно записали план занятий, не подозревая подвоха.

Юрий Гагарин серьезно осмотрел класс: на него в полном доверии смотрели двадцать две пары глаз.

— Вопрос первый. Цели космических исследований. Найти в необъятном мире Вселенной, в бесконечном пространстве Млечного пути другие цивилизации, доказать, что мы не одиноки, что человеческий разум всесилен.

Гагарин не предполагал, что через четыре года именно на этот вопрос он будет отвечать Государственной комиссии.

Пара — так называли спаренные академические часы занятий — давала возможность не торопиться, не нарушать обычной методики. Юрий же в ускоренном темпе излагал материал. Он говорил о научных, чисто теоретических целях полетов, о прикладных, смежных науках и о другом, пока мало понятном курсантам отделения.

«Направить движущиеся станции в межпланетное пространство, образовать живые кольца вокруг Земли, Луны, Солнца…» — сказал он.

Странным было то, что Юрий Гагарин излагал материал не по программе и никто из присутствующих, увлеченных сообщением, не выразил сомнения и удивления.

По второму вопросу: космический корабль, устройство и назначение, Юрий сослался на проект Циолковского и кратко изложил известную схему ученого.

Перейдя к третьему вопросу, назвав его, Гагарин предоставил слово курсанту Юрию Дергунову.

— Пожалуйста, излагайте свои взгляды, — попросил Гагарин и сошел с кафедры. Только сейчас курсанты догадались о замысле своего командира.

Все два часа — пара — прошли необычайно интересно, никто не шумел, не слонялся без дела по коридору.

1 марта. В первый весенний день решили провести лыжный кросс на десять километров. Юрий Гагарин любил лыжи, хорошо на них ходил. Кросс проводили за городом на сложной пересеченной местности. Юрий прошел в числе первых и, чтобы не терять времени, тут же попросил разрешения отлучиться на два часа.

В этот день он впервые пришел к Валентине Горячевой домой на улицу Чичерина, познакомился с ее родителями.

3 марта. Валя сказала Юрию, что он «произвел впечатление» на родителей и что она очень рада этому.

4 марта. Своим друзьям по Саратовскому аэроклубу Юрий Гагарин писал: «Учиться очень трудно, надо много знать. На реактивных самолетах не летал, но очень хочется. Бывалые пилоты нас, салажат, стращают: плохая осмотрительность, большая посадочная скорость. Может быть, и так, но я думаю, что в данном случае срабатывает обыкновенная инерционность мышления. Современный летчик, конечно, должен быть реактивщиком».

Командир части подполковник Рябиков написал письмо в Гжатск, матери сержанта Гагарина. «Вы, Анна Тимофеевна, можете гордиться своим сыном. Он отлично овладевает воинской наукой, показывает образцы воинской дисциплины, активно участвует в общественной жизни подразделения.

Командование благодарит Вас за воспитание сына, ставшего отличным воином, и желает Вам счастья в жизни и успехов в труде».

8 марта. Юрий принял приглашение Вали и вновь, хотя и с некоторой робостью, пришел в гости к Горячевым. Отец Валентины, Иван Степанович, приготовил вкусные угощения: пельмени, беляши, пироги и с веселым радушием угощал гостя. После ужина Юра читал Есенина: «Сад полышет, как пенный пожар, и луна, напрягая все силы, хочет так, чтобы каждый дрожал от щемящего слова «милый». Только я в эту цветь, в эту гладь, под тальянку веселого мая, ничего не могу пожелать, все, как есть, без конца принимая».

Валентина слушала стихи и молчала. Валю, как и Юрия, всецело захватил неповторимый мир поэта.

— Пожалуйста, еще, — попросила она, когда Юрий прекратил читать. Юрий сделал паузу, посмотрел на сидящих за столом отца и мать Вали и снова тихо произнес: «Отцовский дом не мог я распознать; приметный клен уж под окном не машет, и на крылечке не сидит уж мать, кормя цыплят крупенчатою кашей».

16 марта. Начались долгожданные полеты. Жизнь, наконец, за их долготерпение наградила хорошей погодой и новыми самолетами Як-18 с носовым колесом. Но новое таит всегда много неизвестного. Курсанты вновь должны были пройти строгую медицинскую комиссию, а она принесла неожиданные результаты: некоторые молодые летчики отделения Гагарина были отстранены от полетов. Летать ведь начинали на поршневых аэропланах, а требования к здоровью сейчас предъявляли, как к летчику реактивной авиации.

Новый самолет разочаровал Юрия: он был тяжеловат, мотор плохо тянул на пилотаже. Но летал он смелее с каждым днем, осваивал район полетов.

22 марта. Юрий и Валентина встретились вечером. Гуляли по улицам Оренбурга, разговаривали.