Второй листочек, сыто чавкнув, прихлопнул другого шмеля, и мухоловка стала похожа на руку с двумя загнутыми пальцами. Остальные шесть чуть заметно шевелились, ожидая добычу. Так, хорошо. Теперь главное: дельтакриосцилляты… дельтакриосцилляты… Маслянистая жидкость с легким запахом сосновых иголок. Три осциллятных группы, шестнадцать изомеров. Результаты предварительного моделирования показали, что мухоловке такой душ не понравится. Атомные структуры, спектр химических свойств… Кодировка изомеров: от бледно-желтого до темно песочного. Итак… теплый приятный дождичек… бледно-желтый номер, одни капельки… Первый изомер дельтакриосциллята… Как тебе, мухоловочка? Кажется, сугубо перпендикулярно… Ладненько. Ступай на периферию, в стек-ускоритель. И ускорься там… Эдак тысячекратненько… А мы пока займемся подружкой, занявшей твое место в центре. Капельки капают, кап-кап-кап… Цвет погуще, чем в первый раз, но не чересчур. Чтобы ни одного изомерчика не пропустить. Влево-вниз тебя, голубушку, и тоже по ускоренной программе… Пока ты чувствуешь себя неплохо, но посмотрим, что будет часиков через сто… Теперь третья мухоловка. Оросим тебя… Говорят, Мак-Кензи может одновременно отслеживать до сорока вариантов. Правда, это с камешком, с философским, сиреневым таким кристалликом… В сторону, голубушка, в сторону… Развивайся дальше, скоренько, тысячекратненько.

Рядом с четвертой мухоловкой, оставшейся в центральном поле, запылал маленький сиреневый огонек. Опять расслабился. Изыди! Исчезни!

Огонек не исчез, зато над мухоловкой закружился шмель. А вот это уже дребезг, самый тривиальный. Система действительно плохо отлажена. Интересно, какую часть ресурсов Геры он сейчас использует?

— Коэффициент использования ресурсов системы пятьдесят одна десятитысячная, — вполголоса отозвалась Гера.

Ага, полпроцента. Не густо. Но симбиоз устойчив, и если ему удастся выжать свои обычные полтора процента, задачка будет решена быстро.

Третий пальчик загнулся на хищной сине-зеленой руке. Еще порция дождика. Теперь уже светло-желтого, отчетливо светло-желтого номер один. Недаром он во время стажировки два месяца занимался только цветовой подготовкой. Номер один, не больше и не меньше. Изомер номер четыре. А что там у нас с первыми тремя? Все в порядке, к сожалению, живут и здравствуют. Давно переварили своих шмелей, раскинули листья и греются на солнышке. Ничего, ничего, может быть, не так вам и хорошо, как на первый взгляд кажется. Вскрытие покажет.

А в центральном поле… А в центральном поле мухоловка напухает прямо на глазах. Ага, зацепило! Сейчас ты лопнешь, как перезревшая слива. Еще дождичка, еще… Ого! Растет, словно по ускоренной программе… Листья глянцево поблескивают… Сыто эдак лоснятся. И лопаться этот сине-зеленый мешок явно не собирается. Что же, отрицательный результат — тоже результат. Устроим-ка мы ей ливень… Чтобы полностью исключить возможную неоднозначность… Так, так… Песок потемнел, во впадинах уже заблестели крохотные лужицы… Листья мухоловки прямо-таки извиваются. А, вот в чем дело! Ей, как наркоманке, уже мало золотистых потоков, низвергающихся сверху, она хочет целиком погрузиться в лужу… Или хотя бы листья в нее запустить. Ишь, как опустошают. Прямо как маленькие насосики. Хотя почему же маленькие? Чашечки уже размерами с тазик Дон-Кихота, а листья весьма напоминают щупальца.

Все вместе это похоже на голову Медузы Горгоны. Вот так и следовало ее назвать. По латыни, конечно. А вовсе не Muscipula Lomticova. Странно, почему появилась сиреневая искорка? Видно, новая операционная система настолько чувствительна, что выхватывает некоторые образы прямо из подсознания. А можно сказать: из-под сознания. Плох тот пси-модельер, который не мечтает когда-нибудь заполучить магический кристалл. Вот он и торчит безвылазно в подкорке. Ну ладно, хватит. Пора и честь знать. Влево и вниз, голубушка, влево и вниз, мерзавка. В стек-ускоритель. В центральное поле — первоначальный вариант, с тремя сжатыми листочками.

Стоп, ошибка. Забыл высушить песок. Ишь, как ей понравилось. Припала к лужице, как младенец к материнской груди. Куда теперь тебя? Одна такая, обработанная четвертым изомером, уже есть. Ага, вот ею-то мы и высушим песочек. А потом просто сотрем из памяти — своей и Гериной. Пей, голубушка, пей. Алкоголичка. Ишь, как набухает. Все, все, больше нету. Напрасно шевелишь ловчими органами, ничего больше не получишь. Сгинь! Изыди!

Несмотря на четко сформулированную команду, мухоловка не исчезла. Зато появились сразу три шмеля, которых она поочередно, с довольным чавканьем, прижала к своей ненасытной чашечке.

Опять дребезг… Совсем плохо Система отлажена, совсем. То то техник советовал ему не ввязываться… Еще три шмеля появились в центральном поле. Шесть листочков мухоловки уже заняты. Интересно, что она станет делать с последним шмелем?

Жирненький такой шестикрыл. Ну, куда же вы? Что вам надо в стек-ускорителе? Исчезли из центрального поля, без команды, вопреки… Безобразие! Что за самоуправство? И вообще, что там делается, в стек-ускорителе? Вот три первые мухоловки, ничего с ним не сталось. Только чуть пожухли от недостатка влаги. А где же четвертая, Медуза Горгона? Здесь ее нет и здесь… Упустил! Это надо же, упустил из бокового зрения! Как несмышленыш, как козерог на первом зачете! Aй-яй-яй! Хорошо, что у нее младшая сестричка осталась. Как их хоть звали-то, остальных двух горгон?.. М-да. Провалы в памяти. Ладно, будешь ты у нас просто: Горгоночка Медузочка. Сейчас мы и тебе дадим подрасти. Дождик-дождик, пуще! Обильненький. Желтенький…

Жгучая боль вдруг ударила по глазам нестерпимым белым огнем. Прямо над ухом кто-то завопил не своим голосом: «Мама!» Источником боли была явно левая нога. Недаром она судорожно сжата. Когда он успел выйти из симбиоза? И даже с кресла поспешил спрыгнуть, мерзавец! Все труды насмарку. Да кто же это так вопит? Прежде всего — осмотреть ногу и сообразить, что же произошло. А еще прежде — закрыть рот.

Ломтиков перестал орать и взглянул на левую ногу. На бедре, где шорты уже не прикрывали красиво загоревшую кожу расцветали два багровых цветка величиной с кофейное блюдечко каждый. Кожу в этих местах нестерпимо жгло. Что-то шевельнулось на полу, за креслом. Огромное, страшное. Ломтиков вскрикнул и отпрыгнул к стене. Левую ногу тут же свело судорогой. Он начал массировать ее, стараясь не прикасаться обожженным участкам кожи и поглядывая в сторону кресла. За ним бугрилась Медуза Горгона. Огромная, жирно-зеленая, она тянула в сторону Ломтикова жадные, толстые, блестящие щупальца с хищными розеточками присосок. Так вот кто его! И сразу же: абсурд! Симбиоз наверняка нарушен, все должно было исчезнуть. В лучшем случае — остаться в памяти Геры, ведь он и не успел дать команду на запоминание.

— Гера, все запомни, все запомни. И — полный отбой. Конец работы!

Хорошо, если команда на запоминание пройдет. Надо будет на досуге исследовать феномен. Явление Ломтикова… Ничего звучит. Хотя Гера ведет себя как-то странно.

— Очистить подиум. Подиум очистить!

— Ресурс используется на двести десять процентов, — невпопад отозвалась Гера. Что с нею? Каких двести десять, если и на десять-то никто не может использовать? Даже пси-модельер с философским камнем. Он, кстати, тоже почему-то не исчез. Лежит себе в куче песка на подиуме. А рядом вздыбились щупальца второй Медузы. Медузочки. Ишь ты, выше человеческо роста…

— Гера, отбой! Полный отбой!

— Повторяю: двести десять процентов.

Ломтиков отступил к стене. Все, дальше некуда. Щупальца Горгоны все ближе, ближе… Как это быстро она научилась передвигаться. А два передних скручены, как пожарные рукава. На полу остаются влажные темные пятна. Может, он заболел? Неожиданно, вдруг. Или заснул, упал с кресла и ударился головой. «Головой в детстве не ударялись?» — дважды спрашивал невропатолог на медкомиссии. Теперь можно будет смело отвечать: «Ударялся!»

— Гера, срочная связь с директором Симой.

— Ресурсы системы использованы на двести сорок процентов. Запрашиваю дополнительные.